я считаю затею слишком опасной.
– Понимаю, – заметила Софья, похоже вполне удовлетворенная ответом. – Гермес Аркадьевич, что скажете?
Аверин вздохнул:
– Как участник битвы за перешеек, скажу, что вместе с «работниками по контракту» мы получим умных и хитрых шпионов из нового и совершенно непонятного образования, которое только силится называть себя государством и преследует неизвестные нам, но точно чуждые цели. Во время Вторжения многие дивы выступили на стороне людей добровольно. А что будет, если вторжение повторится, но в нашем мире, прямо в тылу, окажутся не агрессивные одиночки, а вполне организованная армия?
Софья посмотрела очень внимательно. И неожиданно широко улыбнулась, показав белоснежные зубы.
– Когда я была совсем маленькой, мой отец любил говорить: «Если не можешь предотвратить безобразие – возглавь и направь его». Он почему-то приписывал это изречение Суворову, хотя я сильно сомневаюсь в авторстве великого полководца, который добился столь многого, даже не будучи колдуном. Но суть от этого не меняется. Вы все трое правы. Но дело в том, что лавина уже тронулась с места. И если предложение не примем мы, то рано или поздно его примет кто-то другой. И это меня беспокоит не меньше, чем возможные шпионы. В Совете предстоят бурные дебаты. Но если предположить, что встреча все же состоится, в Пустошь я, разумеется, не пойду. Поэтому скажите, Гермес Аркадьевич, вы сможете надеть на этого дива ошейник?
– Ошейник… – уже в третий раз пробормотал Аверин, в задумчивости барабаня пальцами по подлокотнику кресла в своих покоях. Владимир стоял, повернувшись к окну, и молча всматривался в зимний столичный пейзаж.
На аудиенции колдун заверил Софью, что сможет надеть ошейник на Александра. Связь за время, что див провел в Пустоши, не ослабела, и Аверину даже показалось, что после прибытия в родной мир он чувствует ее сильнее. Вот только дает ли хоть какое-то преимущество эта связь? В памяти всплыла картинка, как ошейник рассыпался сияющими искорками, будто любые человеческие заклятия этому существу совершенно нипочем.
– Вы сомневаетесь, что сможете хоть на мгновение его удержать, – не оборачиваясь, произнес Владимир, – я чувствую вашу неуверенность.
Аверин перестал стучать по подлокотнику и хлопнул по нему ладонью.
– А вот в этом ты чертовски прав, Владимир. Не должен колдун сомневаться в своей способности контролировать дива. Не мне тебе рассказывать, что из этого получается. Но, к сожалению, я не сомневаюсь, я точно знаю, что над этим существом контроль невозможен. Какое-то время его еще сдерживало заклятие обряда фамильяра, на данный момент оно считается самым мощным средством установления власти над дивом. Но и его он в результате легко обошел. И чем дальше, тем больше я раздумываю: не слишком ли опрометчиво поступил, выпустив чудовище из ледяной ловушки? Хотя… тогда мы были уверены, что див, отправленный в Пустошь, не вернется. А если и вернется, то очень нескоро.
– Вы правильно поступили, хозяин. Этому диву не чужда благодарность. Он уже не раз помог нам.
– Верно. У Распутина была возможность выпустить его. В конце концов, он расставлял свои ловушки именно с целью ловить и подчинять дивов. Они могли договориться. И возглавь Александр ту армию… Условия сейчас диктовал бы он.
– Лучше исходить из того, что мы имеем в настоящий момент, – напомнил Владимир.
– Да… А сейчас мы имеем объективно неуправляемого дива, с которым, возможно, придется вести переговоры. И, похоже, на нашей территории. Поэтому главная задача – придумать способ установить над ним хоть какой-то контроль. Я думаю, надо обсудить это с учеными Академии. Что, если создать нечто похожее на талисман владения Инессы? Да, силы несопоставимы, однако это небольшая, но надежда. Я отлично понимаю, что не смогу полностью держать его под контролем. Но мы должны найти способ показать свою силу в нашем собственном мире и обезопасить ее величество на время переговоров. Если они случатся.
– Если случатся… – эхом отозвался Владимир и повернулся. И Аверин едва заметно поежился под его взглядом.
– Тебе не нравится эта идея, – констатировал он.
– Не совсем так, – проговорил див, – переговоры придется провести, ее величество права: если договор не заключим мы, его заключат другие. Мне не нравится все, что я увидел в Пустоши. Я не против того, чтобы человеческий мир менялся, он и не может оставаться неизменным: люди изменчивы по своей природе. И то, что условия жизни дивов улучшаются, я одобряю. Но есть основы. Незыблемые столпы, разрушение которых повергнет мир в хаос.
– И что же это? – с интересом спросил Аверин. Ничего подобного от дивов он никогда не слышал.
– Это основы иерархии и власти. Люди устанавливают законы, дивы им подчиняются. Див может быть демоном, свободным от любого закона, но див не должен служить другому диву. А тем более диву не должны служить люди. Это противоречит основам бытия. То, что делает сейчас хозяин Ледяного дворца в Пустоши, намного хуже, чем то, что делал его предшественник Распутин. Он требует признания дивов полностью равными людям.
– О… – не смог сдержать своего удивления Аверин, – а ты, значит, считаешь, что такое равенство невозможно? И почему же?
– Потому что в нас нет божественной искры, – спокойно ответил Владимир, так, будто это было чем-то само собой разумеющимся.
– Божественной искры? – переспросил колдун. – Ты имеешь в виду душу?
Владимир медленно кивнул.
– Ну и ну, – покачал головой Аверин, – не думал, что ты верующий.
– Я не могу быть верующим. Я див, и у меня нет души. Вам должно быть известно, что дивам строго запрещено появляться в церкви и совершать религиозные обряды.
Он сделал паузу, а потом добавил, на миг устремив взгляд в пол:
– Но раз в год я нарушаю это правило.
– Да? – Аверин понял, что окончательно сбит с толку. – И что же ты делаешь? Причащаешься?
– Нет. Я ставлю поминальную свечу. Разрешите мне не говорить об этом. Если вам будет нужно, я расскажу потом.
– А, ну… хорошо. Ты прав, сейчас у нас разговор о другом. Объясни мне, что для тебя означает отсутствие души? Той самой «божьей искры», о которой ты говорил?
Владимир задумался на мгновение. И указал на лепной плафон на потолке.
– Вы помните ледяной дворец? Там были узоры, арки, статуи. Но все это лишь копии того, что хозяин дворца видел в этом мире. Копии того, что было создано людьми. Мы не способны к творению. Мы можем лишь подражать вам. Творцом может быть только Бог. И люди, в которых он вложил свою искру. Именно поэтому только люди создают миропорядок. Дивы же лишь поддерживают его и служат.
Некоторое время Аверин ошарашенно молчал. Но внезапно осознал, кого цитирует
