— И вообще, я могу не выполнять твои приказы, если они расходятся с законодательством нашей страны! Даже если мне так кажется! А законность данных действий я как бдительный патриот ставлю под сомнение! — высказал я ему.
— Умник?!! Умник?!! Ты умник?!! — орал ошеломленный капитан, обдавая меня быстро замерзающими брызгами слюней изо рта. Мои мысли: «Как бы не простудился и не помер, а то телеграмму пошлют. А в Казахстан дорого слать — заграница».
— Откуда ты такой умник?!! Где нахватался?!! — начал беспорядочно вздымать руки капитан, как будто пытался улететь. Но это походило больше на пингвиний брачный танец.
— Устав читал, товарищ капитан!!! — и, подняв с причала охапку меди килограмм на двадцать, швырнул ее в бушующие воды Баренцева моря.
— Ты… Ты… Ты… Ты… — не находил что сказать Петров, проследив свободное падение металла до конечного «БУЛТЫХ». — Ты… Ты… Ты… АХУЕЛ!!! — все-таки нашел красочный эпитет капитан (молодец какой). — Ты теперь бабок должен, понял?!
— Нет, не должен. Солдат срочной службы не имеет материальной ответственности. Хотя в любом случае можете попробовать удержать сумму из моей зарплаты, и я подам на вас в военную прокуратуру жалобу. Мне-то терять нечего, а вот вам все мозги вынесут за такие поборы. Вы бы почитали эту книженцию, товарищ капитан, это вам не сиськи мять!!!
— Пиздец тебе, Попов!!!
— Посмотрим, товарищ капитан! Думаю, у вас нервов не хватит!
— Хватит, обещаю! Хватит!!!
Наверное, так бы долго продолжалось, если бы ни следующие события. Ветер в очередной раз толкнул в борт корабль и начал давить прочь от пристани. Канаты, десятилетиями державшие его на привязи, натянулись до предела. Порыв не утихал, давя на судно с постоянным мощным усилием. Я стоял лицом к кораблю, поэтому сквозь снежный буран увидел, как на конце каната, привязанного к кораблю, стали взлохмачиваться синтетические волокна. Звук такой, словно тонкую жесть трясут в воздухе, со свистом иногда поворачивая ее ребром к ветру. Канат начал рваться. Моя жизнь, как в кино, не собиралась проноситься перед глазами.
БАХ!!! — КамАЗ согнуло пополам и откинуло в сторону на несколько метров. Будто и не грузовик, а фигурка оригами. Водитель, в доли секунды выскочил из кабины и убежал куда-то в заснеженные сопки. Корабль, оставшись на привязи одного каната, стало разворачивать. Одной рукой, прижимая не без удовольствия лицо мычащего (слишком сильно прижимаю) капитана к железу причала, я на миг высунулся за небольшой бортик. Этот бортик вряд ли бы помог при прямом попадании в него, потому что был полым и использовался как направляющая для высоковольтных кабелей. Но он создавал некоторое чувство мнимой защищенности. Корабль очередным сильным порывом относило в сторону и натягивало канат, как резинку рогатки. Треск стоял такой, будто рвали гигантскую половую тряпку.
«Ну его на хрен», — подумалось мне, и я снова залег, вжавшись в мясистого капитана. Буквально через десять секунд второй канат, с силой прорезав атмосферу, врезался в и так погнутый КамАЗ. Грузовик подпрыгнул и, немного пошатавшись на краю причала, рухнул в море, сделав напоследок благородное «БУЛЬ».
«Ни хера не смешно», — подумалось мне. Я встал и увидел, как громадное железное существо, поскрипывая и постанывая, выходило в море. Что-то в его ржавом корпусе было многострадальное. Вся его сущность радовалась обретенной свободе. Ветер нес его на середину залива, закручивая, будто огромный бумажный кораблик в канализационном ручейке. Он тащил его на острые камни, преграждающие выход в открытое море. Казалось, что корабль сопротивляется встрече с рифом, виляя корпусом из стороны в сторону. У него даже получилось увернуться от опасности, и он носом устремился к бескрайним водам Баренцева моря. Но сильный порыв кинул бак судна на черные камни, погрязшие в пене лохматых волн.
Скрежет металла, как стон раненого разнесся над заливом. Судно быстро набрало воду в пробоину и начало тонуть. К этому времени уже все поднялись с холодного причала и смотрели на агонию, ежась от холода. Нечто величественное наполняло наши сердца. Глядя на металлическую громадину, поднявшуюся на попа и наполовину уже погрузившуюся в черную воду, захотелось снять шапки. Словно гигантский доисторический ящер закричал металлическим оттенком в горле перегородок, испещренного рыжей ржавчиной, и исчез в белой соленой пене. В этом стоне затаилась обида беглеца, секунду назад глотнувшего воздух свободы и получившего очередь свинца в спину. Теперь медные сокровища залягут на дно, покрытое водорослями. И скорее всего, навсегда.
Топограф в каком-нибудь кабинете поставит крестик на карте, обозначающий затонувшее судно, и все. А может и не поставит. В стране, которой приходится заново становиться на ноги, в стране, измученной очередной разрухой и своеобразной гражданской-бандитской-ментовской войной, в стране, потерявшей всякие ориентиры, были вещи поважнее этого крестика…
Р.S. Остаток дня мы все провели молча, погрузившись в раздумья. Только капитан, от усердия высунув язык, кончик которого блуждал возле ноздрей, был занят делом — списывал вместе с потонувшим КамАЗом побольше государственного имущества, прикидывая, что еще ценного запихнуть под брезентовый кузов, и придумывал предысторию их появления в кузове машины…
Глава 34. Котенок
Он пришел к нам в сильный дождь, с невероятными ветвистыми молниями на половину неба. Он жалобно мяукал у двери, словно знал, что мы внутри. Он пищал, и почему-то этот писк оказался громче раскатов грома и шума ливневого потока. Маленький, черный, взлохмаченный комочек шерсти, одолеваемый блохами, был вымыт, расчесан и накормлен. Котенок спал в метре от калорифера и тихо урчал. Рядом ничего похожего на котов или кошек не наблюдалось, и все задавались вопросами: «Откуда он? Неужели, слепой и беззащитный, он не был растерзан крысами или бакланами? Повезло, наверное?»
Мы это чудо объявили своим незаконнорожденным ребенком и по очереди были ему мамкой. Странно, но никто не ныл, что не хочет убирать за зверем или добывать ему еду. Конечно же, он ел все, и мы с радостью делили с ним свою пайку. Но растущему организму нужно было больше мяса и рыбы. Каждый вечер мы невзирая на погоду закидывали ловушку для крабов и иногда что-то вытаскивали. А еще самодельными удочками ловили рыбу. Ловилась в основном маленькая треска и мусор, но кот был нам благодарен и за это. Хотя мусор мы ему не притаскивали. Все для кота.
Наш черный хищник рос, и имя, изначально ему данное — Яна, вдруг резко оказалось ему мало. Выяснилось, что это не она, а он. Кот со значительными размерами хозяйства. Блин, как я мог это просмотреть. Сам же ведь его крутил в руках в поисках этого самого. Ведь не было тогда — и вдруг выросло. «Тайны густой шерсти — 2». Прямо название порнофильма.
Хоть отзывался он на все с буквой «Я», начиная от «ЯК-47» и заканчивая словосочетанием «Яблочный пирог», остановились на варианте, близком с оригиналом, и стали звать его ЯН…
Тишина опустилась на наш край, словно сверху накрыли стаканом. В стакан перед этим кто-то выдохнул струйку дыма, и густой молочный туман упал на нашу жизнь. В тишине было слышно только, как плещется морская вода, заворачиваясь между мазутными камнями прибрежной полосы.
Туманы здесь такие, что руку вытягиваешь и кисти не видишь. Это еще одно здешнее божество. Его Величество Антипод Ветра, хранитель тишины и неприкосновенности, и он может убить тебя. Человек здесь не хозяин, а гость в чужой и дикой стране. Он здесь букашка, и жизнь его весит двадцать один грамм души, а остальное наносное и легко забирается. Шаг в сторону от дороги, и можешь ходить кругами в молочной завесе день, два или неделю. Сколько людей погибло вот таким образом! Когда туман уходит в свой мир тишины обратно, их находят свернувшимися калачиком. Может, они бы и выжили, но сдались, решив, что это конец. И для них это и вправду оказывалось так. Их находили в десятке метров от домов гарнизона. Усмешка жизни — умереть в шаге от спасения.
В такой туман мы и стояли на конце причала, на сотни метров выпирающего вглубь залива. Существует только полтора метра перед тобой и вокруг тебя. Ни позади, ни впереди, ни вверху нет ничего, только молочная пустота. Все прониклись умиротворенностью тишины и мистичностью момента и стояли молча. Но, как всегда в этой жизни, тишина кому-то надоедает. И этот кто-то кидает здоровый булыжник, всю свою жизнь только того и ждавший, в неизвестность. Тишина насторожилась и расступилась, пропустив плотный предмет внутрь. Все мы тоже насторожились и подались вперед в предвкушении «БУЛЬ». Но вместо «БУЛЬ» раздался чей-то вскрик и потом «БУЛТЫХ» и «ШМЯК». Причем «ШМЯК» в непосредственной близости от нас. О! Вселенная вокруг нас ожила и зашевелилась, потому что мы, взбудораженные неожиданным попаданием во что-то, стали носиться по причалу в поисках чего-то похожего на багор. И нам повезло, мы нашли его, длинную деревянную доску с гвоздем на конце. После некоторых манипуляций «багром», мы извлекли из воды какую-то птицу, погибшую волею судеб от шального камня.
