Впрочем, она осталась весьма довольна услышанным.
Когда на противне закончилось место, Матильда водрузила его на очаг, и вскоре по дому поплыл манящий аромат свежей выпечки.
Отмыв руки от липкого теста, Виола вытирала их полотенцем, как вдруг распахнулась дверь, и в комнату влетел Бьорн.
На него было страшно смотреть: смертельно бледный, на лбу испарина, глаза ошалело глядят перед собой. Он кинулся к стенному шкафчику и выхватил оттуда мутную зеленоватую бутыль.
Виола с изумлением наблюдала, как он наполняет кружку белесой жидкостью и одним махом опрокидывает ее в себя.
Бахнув опустевшей кружкой о стол, Бьорн плюхнулся на скамью и закрыл руками лицо.
В комнату вошел Рагнар.
— Что случилось? — встревожено спросила у него Матильда.
— Альвейг жива, — коротко бросил он.
Глава 36
Альвейг жива!
Виолу словно ударили под дых. Полотенце выпало из рук, перед глазами все поплыло. Закружилось, завертелось, взметнулось искрящейся пылью и осыпалось пеплом истлевших надежд. Ноги подкосились и задрожали. Пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть.
Она умоляюще посмотрела на Рагнара. Пожалуйста, скажи, что это шутка! Перевела взгляд на Бьорна, на Матильду. Ведь это всего лишь сон? Дурной сон! Как может быть жива та, кого все три года считали погибшей? Такого просто не может быть!
— Что значит «Альвейг жива»? — Матильда, наконец, обрела дар речи. — Мы ведь похоронили ее!
Рагнар сел на лавку и плеснул водку в две кружки — себе и Бьорну. Тот залпом выпил и снова уронил голову на руки.
— Короче говоря, тогда из озера достали не ее, — пояснил Рагнар.
— А кого?
— Все подстроила Фастрид. Когда с Альвейг случилось то несчастье, ты же помнишь, какой она стала. Живой труп. Видать, у старой жабы дрогнуло сердце, и она не смогла добить родную дочь. Она решила увезти Альвейг и выдать все за самоубийство. В ее одежду нарядили рабыню с похожей фигурой и цветом волос, и утопили, а лицо изуродовали — якобы его объели рыбы.
— Вот гадина! — Матильда бахнула скалкой по столу, вздымая тучу муки.
Виола вздрогнула. Бьорн не пошелохнулся.
— А Сигизмунд знал? — спросила Матильда.
— Нет, конечно, — ответил Рагнар. — Никто не знал. Даже этот малахольный Ингвар.
— И где же Альвейг была все это время?
— Жила в Торвике у своего дяди.
— И почему же она не давала о себе знать?
— Понятия не имею. То ли ее держали взаперти, то ли что-то еще.
— С ума сойти! Но почему эта старая ведьма решила обо всем поведать именно сейчас?
— Хочет выкупить жизнь своего ненаглядного сыночка. Обменять на Альвейг.
— И что вы… что он решил? — Матильда кивнула на Бьорна.
Виола затаила дыхание. Сердце едва не выпрыгивало из груди.
— Завтра Альвейг привезут сюда, — ответил Рагнар, и Виола рухнула в пропасть.
Стало больно дышать, горло сдавило от подступивших рыданий. Она с отчаянной надеждой посмотрела на Бьорна. Сейчас он обнимет ее и скажет, что его чувства не изменились, что все останется как прежде…
Он поднялся со скамьи. Виола застыла, жадно, на пределе улавливая каждое его движение.
— Пойду, наколю дров. — Ни на кого не глядя, он вышел во двор.
Виола взглянула на Матильду. Та опустила глаза. На Рагнара — тот растерянно пожал плечами. Все стало ясно без слов. Это конец. Завтра вернется всеми любимая Альвейг, а она, Виола, больше никому не нужна. Сердце разбилось вдребезги, от души остались одни ошметки.
В комнате воцарилось неловкое молчание. Было слышно, как во дворе сердито стучит топор.
— Поговори с ним! — Матильда ткнула супруга в бок. — Что он собирается делать? Что насчет Виолы?
— Да толку с ним говорить, — буркнул Рагнар. — Он сам не знает, на каком он свете.
— Тогда я у него спрошу.
— Глупая затея. Дай мужику время прийти в себя.
— Да ты на нее посмотри! — Матильда кивнула на Виолу. — Она же сейчас в обморок хлопнется!
С этими словами она схватила Виолу за руку и потащила во двор.
Бьорн колол дрова. Он поставил чурку на колоду, стиснул челюсти и рубанул с такой яростью, словно перед ним был заклятый враг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Схватил вторую чурку. Размах. Удар.
Третью…
— В бездну! — рыкнул он и в сердцах швырнул топор на землю.
Виола переглянулась с Матильдой.
— Бьорн! — позвала подруга, но тот, не глядя на них, направился к калитке, отворил ее и ушел.
От слез у Виолы защипало в глазах.
— Ну… ты не расстраивайся. — Матильда нерешительно погладила ее по плечу. — Представляешь, какой это для него удар? Он три года считал себя вдовцом. Похоронил жену, оплакал и только-только начал приходить в себя, а тут на тебе. Дай ему побыть одному. Все равно мы не сможем ни на что повлиять. Как он решит — так и будет.
— Да уж. Не завидую я ему, — добавил вышедший на крыльцо Рагнар. — А ты, девица, пойдешь к нему в полюбовницы при живой жене?
— Что? — смысл сказанного не сразу дошел до Виолы.
— Заткнись! — рявкнула Матильда. — Не подливай масло в огонь.
— А что я такого сказал?
— Да лучше б молчал, глядишь бы, за умного сошел.
Виола не слушала их перепалку. Грудь разрывало от боли и обиды, глаза горели от набежавших слез. Не в силах больше терпеть, она зашла в дом, упала на постель и разрыдалась.
Все казалось дурным сном. Бьорн, ее Бьорн — прошлой ночью клялся в любви, а теперь глядит на нее как на пустое место. Неужели она прошла через все эти муки, чтобы обрести его лишь на миг и снова потерять?
«Нет! Еще ничего не решено. Он одумается. Он столько сделал ради меня! Может, эта Альвейг не захочет к нему возвращаться. Может, она вообще уже нашла себе другого мужика».
Хлопнула дверь, в дом ворвались звонкие детские голоса: Гуннар и Гисла прибежали к обеду. Может и Бьорн придет?
— Мама, а тетя Виола заболела? — полюбопытствовала Гисла. — Почему она не встает?
— Она просто очень устала, — ответила Матильда. — Виола, идем обедать!
Ладно, хватит раскисать! Надо быть сильной! Виола утерла слезы и поднялась с кровати. Семейство как раз рассаживалось вокруг стола. Нацепив на лицо вымученную улыбку, она присоединилась к ним.
Лепешки и жареная рыба вставали поперек горла, и ей с трудом удалось проглотить лишь пару кусков.
Бьорн так и не появился.
Где же ты, Бьорн?
Вначале за столом царила неловкая тишина, но затем дети, а следом и родители разговорились.
— Получается, она приедет уже завтра? — спросила у мужа Матильда.
— Кто приедет? — Гуннар наморщил конопатый нос.
— Тетя Альвейг.
— Тетя Альвейг? — Гисла удивленно захлопала ресницами. — Она же умерла!
— Мы все ошибались, — ответила Матильда. — Она просто жила в другом месте.
— Да, ее привезут завтра, — подтвердил Рагнар. — Фастрид отправила к брату в Торвик гонца.
— Ура! Тетя Альвейг приедет! — звонко воскликнул Гуннар.
— Я так по ней соскучилась! — добавила Гисла.
Виола еще ниже склонилась над тарелкой. По щеке скатилась непрошенная слезинка. Даже дети рады возвращению Альвейг, что уж говорить о Бьорне, ведь, по словам Матильды, у них была такая неземная любовь.
— Где мы ее поселим? — Матильда обратилась к супругу. — В Главном Доме переполох, думаю, не стоит ей там сейчас появляться.
— А пускай она поживет у нас! — пылко предложил Гуннар. — Мы будем с ней играть!
— Ешь, давай, молча! — рявкнула на него Матильда.
Мальчишка скуксился и уткнулся в тарелку.
— Так у них же с Бьорном есть дом, — заметил Рагнар. — Пусть туда и возвращаются.
Бьорн и вправду как-то упомянул, что жил с Альвейг в большом доме, а после ее «гибели» ни разу туда не заходил. Ну что ж, скоро вернется хозяйка, и они снова смогут строить там семейное гнездышко. Виола сделала глубокий вдох чтобы не разрыдаться.
— Дом, конечно, хороший. — Матильда пригладила золотистую косу. — Вот только порядок там надо навести. Предлагаю после обеда этим и заняться.
