Казалось, красное перепончатое крыло раскинулось по спине.
Глава 52 Кровные Родственники
Глава 52
Кровные Родственники
Ингвар проснулся в темноте.
Летучая мышка долго плакала, и Великан продолжал приговаривать что-то, пока тлеющий фитилёк не усыпил его. Всё ещё была ночь, значит, спал он только несколько часов. Неясно было, с какой стороны ждать восхода. За ветвями не было звёзд.
Только блёклое пятнышко. То ли Матерь Драконов поглядывает, то ли проступает молодая луна. Одна сплошная темнота, пахнущая сырой хвоей, голодом, кровью.
Девочка спала на коленях Великана, склонившегося над ней.
— Вы меня не лечили? — шепотом спросила девочка.
— Нет. Ты же сказала — нельзя.
— Да. Правильно. Это царапина.
— Да, но царапина в полсантиметра глубиной. И ты, пожалуйста, покажи её наставнице, когда… когда твоя лесная неделя закончится.
— Да. Я должна буду всё показать и рассказать.
— Тебе не холодно?
— Я должна научиться. А вот вы как-то странно оделись для леса.
Даже сказочник не мог сообразить, как объяснить красную поварскую одежду.
— Будь я легендарной колдуньей, тоже ходила бы как к себе на кухню. Типа, так. Какой тут ингредиент нужен? Ага, литр медвежьей крови. Где у нас тут полка с медведями? Иди-ка сюда, медведь, давай, делись. Для остального есть оргон, Сейд и Гальдр. А как ещё легендарный колдун ходил бы по лесу? С отрядом наёмников, что ли?!
— Пф-ф-ф… Да. Нелепо, — посмеялся за компанию Ингвар.
— Надо бы поесть.
— У меня есть мёд, будешь?
— Нет, — со вздохом сказал девочка. — Мне хочется, но нельзя такого обработанного, типа там хлеба, вяленого мяса, мёда из банки…
— А из улья можно?
— Дикий мёд можно.
— Ну… Улей я тебе не найду, это правда. А хочешь, я его сюда вылью, на деревце лежащее. Он вроде лесной будет. Ну, не совсем. Но всё же. Полудикий мёд.
— Хочется. — Девушка сглотнула слюну. — Но так вроде не очень честно. Судьба не любит хитрожопых, знаете?
— Да? Мне кажется, судьба только хитрожопых и любит.
— Ну… Тоже верно… — У лесной тени заурчало в животе. — А вы прямо точно-точно уверены, что там никаких добавок нет?
— Нет, — печально признался Ингвар. — Не уверен. Я его украл.
— Тогда не надо. Мне можно только натуральное. Жалко, ягод сейчас нет.
— А хочешь апельсиновую корку?
— Нет, Таро, ничего не нужно. Я и так не знаю, как об этом расскажу наставнице.
— Не рассказывай. Ты меня этим прикончишь.
Она зашевелилась и выползла из его рук и плаща.
— Я не могу. Я должна буду, — сказала она, отступая во тьму.
— Испугалась? Думаешь, я тоже на тебя наброшусь? Нет.
— Но вы сказали…
— Да. Если ты кому-то расскажешь про меня, то убьёшь этим. Возможно. Но даже если точно буду знать, что ты прямо сейчас пойдёшь и расскажешь обо мне наставнице, я не буду на тебя нападать. Клянусь.
Зашуршала листва. Девушка ушла во тьму. Милосердия нет в природе, не верят в него и жрицы лесных Лоа.
Ингвар крикнул в темноту:
— Ты же колдунья, в конце концов! Ты можешь меня прочитать!
— Но вы-то легендарный колдун. Вы меня можете обмануть.
Ингвар стоял на коленях на промокшем ковре. Дрожал от холода. Ничего не видел.
— И пожалуйста! — За неимением рун он бросил в ночной лес пустую обиду.
Уголёк облаком чернильных брызг превратился в кота и подошёл ластиться. Слушая, как мурлычет его глитч, Ингвар думал о том, что ему не хватает терпения.
— И пожалуйста, и пожалуйста… — пробормотал, он. — Инь!
Ингвар ощупью нашёл место, где меньше хлюпало. Набросал веток. Постелил ковёр. Бросил кожаный плащ. Копьё своё он не найдёт до рассвета, это уже понятно. Ингвар воткнул сакс в землю рядом с собой. С металлическим оружием не стоило обходиться подобным образом. Но клинок и так уже крошился ржавыми струпьями. Можно не переживать за долгую сохранность.
Ингвар улёгся. Подумал, что то же самое можно было сказать и на его счёт. Похоже, завтра его последний день гонки. Добежит он до города или нет, но завтра будет последний день. Потому что сил у него хватит только на завтра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уголёк настороженно ощерился в темноту крысиной мордочкой.
«До сих пор я полагал, что сумею объяснить себе эти явления обычным способом, но теперь уж сам не знал, чему верить…» — всплыли в голове строки из тех книг, что он читал Тульпе вслух в Убежище.
А дальше Таро Тайрэн продолжал, зачитывая текст ровным голосом:
— «Может ли быть, чтобы два таких милых, прелестных создания были злыми духами, которые привыкли издеваться над смертными, принимая всевозможные обличья, либо колдуньями, или, что ещё страшней, вампирами? До сих пор я полагал, что сумею объяснить себе эти явления обычным способом, но теперь уж сам не знал, чему верить…»
Великан лихорадочно вспоминал, что там было ещё… Солнечный свет… отрезанные головы… сожжение до пепла… чеснок… козодой слеп спереди… лёд ломается по траншеям выхухолей… запах морской свинки отпугивает хорьков…
Все ловчие рецепты перемешались.
Саламандра на экслибрисе вертела хвостом, пряталась меж страниц. Ингвар услышал, что девушка вернулась, и крикнул ей охранное заклятие:
— Мы с тобой одной крови!
— Что ты сказал?
— Ты же вампир. Это древнее охранное заклятье.
— Ты знаешь древнюю формулу. А знаешь, зачем я вообще пришла? За кровью. Я не знаю, что тут происходит. Но у тех людей была с собой листовка. Не знаю, что значит то, что ты тринадцатый номер, или тридцатый, я не особо разобрала, что там за число бормотала та бабища. Но я знаю, что такую награду за абы кого не назначат. Я чую оргон в твоих танджонах.
— Ты расскажешь толком? Что, клять, всё это значит?
— Оргон это кровь. Кровь это оргон. Вот почему Хорн и Дэя первые. Вот почему они и солнце, и луна. Можно прожить без жрецов и без тиунов, без колдовства, без актёров, без лекарей, без моряков, без торговцев, без игорных домов, мы бы как-нибудь обошлись без музыкантов и без землепашцев, без их отвратной каши, или кукурузы, или риса, а вот без солнца, без луны, без крови мы бы не обошлись.
Ингвар понимал, что разумнее не возражать, слушая храмовую речёвку наподобие тех, что кричат болельщики рутгера: «Наша команда всех сильнее!»
Нинсон уважал Хорна и искренне любил Дэю. Но нельзя приписывать Хорну солнце, Дэе луну, а Ною выдавать моряков. Тогда уж нужно говорить, что Лалангамена и без океана прекрасно обошлась бы. Макоши тут достались лекари. Хотя правильнее было бы сказать, что без неё мир лишился бы пресной воды. Без колдовства жить можно. А вот без Воли и Разума, которые идут от Инка — нет. Так же, как и без любви, без мечтаний. Вместо этого Иште тут выдали актёров.
Можно свести все отрасли влияния Лоа к профессиям.
Но тогда в этом ряду у Дэи должны идти пастухи, а у Хорна охотники. А не солнце и луна.
Ясно, что каждый храм должен был воспитывать своих жрецов с мыслью о том, как безмерно важно то, что именно эти жрецы делают. Остальные как бы тоже работу работают. Но они, скорее, помогают. А небо держится на нас. Именно на нас.
Но в то же время ведь и логика, и риторика у жрецов должны быть на высоте. Хотя смотря у каких. Это же друиды. Посвящённые красной паре — Хорну и Дэе. У них если и было принято чем-то жертвовать в процессе обучения, то в первую очередь риторикой. Это, конечно, неудивительно. Чего он хочет от семнадцатилетней девушки? Разумных логических построений?
Если да, то ещё вопрос, кто тут из них более наивен.
— В крови же вся сила, — продолжала девушка. — Весь сок. Ещё в семени и в молоке. Да. Красное и белое. Красная жидкость общая. Белая у каждого своя. У мужчин есть семя, которого нет у женщин. У женщин есть молоко, которого нет у мужчин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но сказано в заповедях: никакой жидкостью нельзя делиться против воли.
— Да. Закон есть закон. Поэтому я пришла к тебе.
Ингвар понял вдруг, что вчера было с девушкой.
