– Милорд, – сказал он, – если эти джентльмены – враги сэра Дэниэла, жаль, что нам пришлось сражаться с ними, но будет в десять раз хуже, если мы или они задержимся здесь. Люди, которые охраняют дом, если они не мертвы и не оглохли, не могли не услышать весь этот звон, который мы издавали последние четверть часа. Наверняка они сразу же подали знак в город, и, если мы не уйдем отсюда как можно скорее, нам всем придется отбиваться от свежего врага.
– Хоксли прав, – заметил лорд. – Итак, что вы скажете, сэр? Куда мы отправимся?
– Нет, милорд, – ответил Дик. – Ведите вы нас. Я начинаю подозревать, что мы с вами можем подружиться, и, если я начал знакомство несколько грубовато, я не хочу быть неучтивым в дальнейшем. Давайте пожмем руки и разойдемся, милорд, чтобы снова встретиться и все обсудить в другом месте, какое вы назовете.
– Ты слишком доверчив, мальчик, – ответил тот. – Но на этот раз твоя доверчивость уместна. Встретимся на рассвете у креста Святой Девы. За мной, ребята! Уходим.
Незнакомцы покинули поле боя с подозрительной поспешностью. И поскольку разбойники занялись привычным для себя делом – грабежом убитых, Дик решил обойти вокруг садовой стены, чтобы еще раз посмотреть на фасад дома. В небольшом оконце, под самой крышей, горел свет. Наверняка в такой кромешной ночи огонек этот был прекрасно виден в городе из окон дома сэра Дэниэла, и Дик не сомневался, что это был тот самый сигнал, о котором говорил Хоксли и что с минуты на минуту сюда прибудут всадники танстоллского рыцаря.
Он приложил ухо к земле, и ему показалось, что он услышал со стороны города глухой стук копыт. Дик бегом вернулся к берегу. С работой было уже покончено. Последний из павших был обезоружен и раздет донага, и четверо разбойников тащили тело в воду, чтобы вверить его милости морских глубин.
Через несколько минут, когда из улиц вылетели сорок всадников и пустили галопом своих скакунов, рядом с домом на берегу было уже тихо и пустынно.
Дик и его люди тем временем вернулись в харчевню «Козел и волынка», чтобы выспаться перед утренней встречей.
Глава третья
Крест Святой Девы
Крест Святой Девы стоял не в самом городе, а неподалеку, на опушке Танстоллского леса. Здесь встречались две дороги: одна из Холивуда, ведущая через лес, а другая – та самая дорога из Райзингэма, по которой бежали с поля боя разрозненные остатки разбитой армии ланкастерцев. В этом месте две дороги соединялись и шли вниз в Шорби. В некотором отдалении отсюда, на вершине небольшого холма, возвышался древний, истертый непогодами крест.
К нему примерно в семь часов утра и прибыл Дик. Было привычно холодно. Земля покрылась серебристо-серым инеем, и небо на востоке окрасилось всеми оттенками багряно-рыжей зари нового дня.
Дик сел на нижнюю ступеньку под крестом, потеплее закутался в плащ и осмотрелся. Ждать ему пришлось недолго. На дорогу из Холивуда на прекрасном коне выехал всадник в сияющих доспехах, поверх которых была накинута мантия из дорогих мехов. За ним, на расстоянии двадцати ярдов, следовал небольшой отряд копьеносцев, но, едва заметив крест, они остановились. Джентльмен в меховом плаще продолжил путь в одиночестве.
Забрало его шлема было поднято, и лицо у всадника было необычайно властным и преисполненным достоинства сообразно богатству его одеяний и оружия. Дик в некотором смущении поднялся и стал спускаться навстречу своему пленнику.
– Благодарю вас, милорд, за то, что вы прибыли вовремя, – сказал он и низко поклонился. – Может быть, ваша светлость спешится?
– Вы здесь один, юноша? – осведомился всадник.
– Я не настолько прост, – ответил Дик. – Я не стану скрывать от вашей светлости, что в этих лесах вокруг скрываются мои люди. Они вооружены и готовы к бою.
– Вы мудро поступили, – сказал лорд. – И это меня очень радует, потому что вчера ночью вы сражались слишком отчаянно, как дикий сарацин, а не как христианский воин. Впрочем, побежденному не стоит так говорить.
– Да, милорд, вы были побеждены, но только потому, что упали, – ответил Дик. – Но если бы мне не помогли волны, то побежденным оказался бы я. Вы кинжалом оставили на моем теле знаки, которые я до сих пор ношу, и, в общем, я думаю, милорд, что на мою долю выпал весь риск, так же как и все выгоды этой небольшой стычки на берегу.
– Я вижу, вы достаточно прозорливы, чтобы не хвалиться своей победой, – ответил незнакомец.
– Нет, милорд, не прозорлив, – ответил Дик. – В том, что я говорю, я не ищу выгоды для себя. Но когда сегодня, при свете дня, я вижу, какой благородный рыцарь потерпел поражение, но не благодаря моему искусству, а только лишь по воле случая и из-за того, что было темно, и из-за прилива… И как легко битва повернулась бы в другую сторону, если бы не обычное везение, сопутствовавшее такому необученному и неопытному воину, как я… Ничего удивительного, милорд, что я не заслуживаю права называться победителем.
– Изъясняетесь вы хорошо, – сказал незнакомец. – Как вас зовут?
– Если вам угодно знать, меня зовут Ричард Шелтон.
– А я лорд Фоксхэм.
– Так вы, милорд, опекун самой милой девушки в Англии, – ответил Дик. – Тогда я знаю, какой выкуп взять мне с вас. Милорд, взывая к вашей благосклонности и к вашему милосердию, я прошу у вас руки моей возлюбленной, Джоанны Сэдли. Взамен вы получите свою свободу, свободу своих слуг, а также (если вы сочтете меня достойным этого) мою признательность и преданность до конца моих дней.
– Но разве сэр Дэниэл не ваш опекун? Если вы – сын Гарри Шелтона, я, кажется, слышал о вас, – молвил лорд Фоксхэм.
– Если вашей светлости будет угодно спешиться, я опишу свое положение, расскажу вам, кто я и почему столь смел в своих просьбах. Прошу вас, давайте сядем рядом на эти ступени, выслушайте мой рассказ и не судите меня строго.
После этих слов Дик подал руку лорду Фоксхэму, помог ему сойти с коня, подвел к ступеням под крестом, усадил на то место, где до этого сидел сам, и, почтительно стоя перед своим знатным пленником, рассказал ему о себе все, с самого начала до вчерашней ночи.
Лорд Фоксхэм выслушал его с серьезным лицом и, когда Дик закончил, сказал:
– Мастер Шелтон, вы одновременно и самый счастливый, и самый несчастный юный джентльмен. Но если счастье свое вы заслужили, то несчастья ваши незаслуженны. Однако возрадуйтесь, потому что приобрели друга, который имеет и власть, и желание помочь вам. Что касается вас, хотя иметь дело с разбойниками человеку вашего рождения и не пристало, я считаю вас храбрым и благородным юношей, опасным в бою и воспитанным в мирной жизни. У вас прекрасные манеры, и вы храбры. Что касается ваших имений, вы не увидите их, пока мир снова не переменится. До тех пор, пока Ланкастер силен, они будут приносить доход сэру Дэниэлу. А что касается моей подопечной, я уже обещал ее другому джентльмену – Хэмли. Он – мой родственник. Обещание это было дано давно и…
– Милорд, а сэр Дэниэл обещал ее милорду Шорби, – прервал его Дик. – И его просьба, хоть и не такая давняя, имеет больше шансов осуществиться.
– Это так, – согласился лорд. – И принимая во внимание то, что я – ваш пленник и обязан вам ни много ни мало своей жизнью, и, более того, то, что девушка, к несчастью, находится в других руках, я даю согласие. Помогите мне со своими воинами и…
– Милорд, – воскликнул Дик. – Мои воины – это те самые люди, обществом которых вы попрекнули меня.
– Что ж, пусть они будут кем угодно, но сражаться умеют, – ответил лорд Фоксхэм. – Так помогите же мне, и, если мы вам вернем девушку, слово рыцаря, она выйдет за вас! – Дик опустился на одно колено перед своим пленником, но тот вскочил, поднял его и обнял, как сына.
– Не нужно, – промолвил он. – Если вы собираетесь жениться на Джоанне, мы с вами должны стать друзьями.
Глава четвертая
«Добрая Надежда»
Через час Дик уже сидел в «Козле и волынке», завтракал и слушал донесения своих посыльных и караульных. Дакуорта все еще не было в Шорби, но такое случалось довольно часто, поскольку у него было очень много дел и самых разных интересов. Он основал братство «Черной стрелы» в самые тяжелые для себя времена, когда у него было лишь два желания: месть и деньги. И все же те, кто знал Дакуорта близко, считали его эмиссаром и представителем великого графа Уорвикского Ричарда, этого великого человека, от которого зависела судьба всего королевства.
По крайней мере, в его отсутствие управлять делами в Шорби приходилось Ричарду Шелтону. Поэтому, когда он сел за стол, голова его была полна важных мыслей, а лицо выражало озабоченность. С лордом Фоксэмом они решили этим вечером нанести решающий удар и освободить Джоанну с помощью грубой силы. Однако сделать это было не так-то просто. И каждый его разведчик, возвращаясь, приносил дурные вести. Сэра Дэниэла встревожило ночное происшествие. Он усилил гарнизон, охраняющий его дом, но, не удовлетворившись этим, расставил вдобавок на всех окрестных дорогах конников, чтобы незамедлительно узнавать о любом движении. Вдобавок к этому у него во дворе теперь постоянно стояли оседланные лошади, и, прекрасно вооруженные, облаченные в доспехи, воины только ждали сигнала, чтобы ринуться в бой.
