— Разумеется, это стало катастрофой.
— Ужасной! Я не мог жить с ней как с женой, и чтобы как-то это объяснить, придумал, что испытываю к ней только братские чувства. Это длилось два года. Потом она встретила другого, и я дал ей развод.
— Как жаль, что так получилось!
— Не переживайте. Я сумел скрыть свою тайну даже от Анны.
— У вас есть любовник?
— Нет, Эдда, — грустно улыбнулся Росон.
— Не могу поверить, что вы прибегаете к услугам наемных партнеров.
— Наемные партнеры… Точнее было бы назвать их проститутками. Вы когда-нибудь заглядывали в глаза подобным юношам? Они пустые, как у мертвецов. От них хочется поскорее убежать… Нет, это не для меня. Я обычно уезжаю на месяц за границу, зимой или летом.
— Надеюсь, в вашей жизни найдется место и для верного друга.
Его синие глаза заблестели.
— А вы согласны работать в Мельбурне и стать мне лучшим другом?
— В настоящее время мне неизвестен закон, который запрещал бы мне становиться чьим-то лучшим другом.
Росон рассмеялся:
— Лучший друг не должен мыслить как юрист.
Он взял ее руки в свои, и ей показалось, что во взгляде его зажглось что-то похожее на любовь.
— Тридцать лет я был одинок, сестра Латимер, и наконец нашел друга, которому могу поведать все свои тайны. Я параноидально боялся тесной дружбы, и вдруг, как ни странно, этот страх пропал.
— Завтра же начну посылать запросы в местные больницы, — едва сдерживая слезы, сказала Эдда.
— Не торопитесь! — резко бросил он. — У меня достаточно влияния, чтобы отложить любое ваше назначение, ну, скажем, недельки на две-три.
Эдда в недоумении нахмурилась:
— Да, в Мельбурне вы заметная фигура.
— Тогда уделите мне две недели вашего времени начиная с понедельника. Уверяю вас, когда они истекут, вас уже будет ждать место в больнице.
— Ну что ж, считайте, что время пошло.
Росон сжал руки Эдды и, отпустив их, стукнул кулаками по коленям.
— Отлично! Всего я вам пока не раскрою, но кое-что объясню, чтобы вы могли распоряжаться своим временем. Этажом ниже у меня гостевая квартира. Она гораздо меньше, чем эта, но для временного проживания вполне сойдет. Завтра днем вы в нее переедете и с понедельника начнете действовать по моему плану. Ваше заточение закончится ровно через две недели, в воскресенье вечером.
— Черт побери! — не сумела удержаться Эдда. — Две недели загадочной работы на сэра Росона Шиллера! Интересно, что же вы мне предложите?
— Со временем узнаете, — усмехнулся Росон. — Скажу только, что меня посетило вдохновение. Сегодня мы с вами говорили о кораблях, медицине, больницах, судах, музыке, книгах, туфлях, сургуче и еще бог знает о чем, и из всего этого сумбура вдруг родилась поистине блестящая идея. Я не считаю, что Бог сотворил людей равными, иначе откуда вокруг столько идиотов? Но я свято верю, что умных женщин на свете отнюдь не меньше, чем умных мужчин.
— А что я скажу Чарлзу Бердаму?
Сэр Росон пожал плечами:
— Да что хотите. Он ведь знает, что вы ищете работу в Мельбурне?
— Вообще-то нет. Я приехала сюда на семинар, и эта идея возникла только здесь, после разговоров за чашкой чая. Ладно, скажу ему что-нибудь обнадеживающее.
— Обнадеживающее? В каком смысле?
— Дам ему надежду, что его нелюбимая и неудобная свояченица осядет в Мельбурне в четырехстах милях от Корунды. Так ему будет легче оторвать жену от сестер.
— Понимаю. Муж-собственник?
— Да еще какой. А я главный подстрекатель.
— Подстрекать можно и на расстоянии. Порой это даже более эффективно.
Эдда рассмеялась:
— Я начинаю понимать, почему вы выиграли столько дел. Ну, скажите, зачем я вам понадобилась на целых две недели?
— Нет, не спрашивайте, это бесполезно, — отрезал сэр Росон и резко сменил тему: — Интересно, почему мы с Бердамом не выносим друг друга? Нам с ним общаться — все равно что лить воду на фосфор. Но эмоции не должны помешать нам сотрудничать в парламенте. Он наверняка вступит в Националистическую партию.
Эдда удивленно приподняла брови:
— Чарли в роли тори? Исключено! Не берусь утверждать, что он примкнет к лейбористам, но у него с ними много общего. Для социалистов он слишком правый, для консерваторов — слишком левый.
Шиллер раздраженно фыркнул:
— Значит, интуиция меня не обманула. Он один из тех типов, которые жаждут перевернуть все вверх дном. Не сомневаюсь, что он поддерживает финансовые авантюры Джека Ланга.
— Джеком Лангом восхищаются многие, причем в самых разных слоях общества.
— Ну и дураки! Когда занимаешь деньги, надо отдавать, причем с оговоренными процентами.
— Мои познания не позволяют мне спорить с вами. Останемся каждый при своем мнении. Несмотря на критику, я по-своему предана Чарли, причем по причине, не имеющей ничего общего с вами, Мельбурном или политикой. Просто я люблю свою сестру. А у вас есть сестры?
— Нет. У меня два брата — старший и младший.
Эдда с трудом подавила зевок.
— Я уже засыпаю. Могу я вернуться в отель?
— После того как расскажете, что вам нравится в Чарли Бердаме.
— О, это легко! Его любовь к людям, к которым он относится не как к пустому месту. Наша городская больница была в жалком состоянии, а он превратил ее в лучшую в штате, не ущемляя персонал и не вводя режим экономии. Просто расставил все по своим местам. Он не терпит никакой дискриминации, так что любой, будь то китаец, католик, женщина или гомосексуалист, имеет равные шансы при приеме на работу. Он высокомерен и деспотичен, но проявляется это только в личной жизни, как, например, в случае с женой, которую он считает своей собственностью. У него любопытный менталитет — там биржевой маклер отлично уживается с целителем.
— Из вас получится отличный адвокат.
— Благодарю вас, но меня больше привлекает медицина.
Встав с кресла, Эдда стала бродить по комнате, разглядывая книги на полках. Шиллер с интересом наблюдал за ней. Великолепная фигура — ничего лишнего, плавность линий, грациозность движений, в которых не было ничего нарочитого — сказывалась работа медсестрой. Интересно, где она купила этот наряд? Ни один кутюрье не решился бы на такой покрой, но платье из переливчатого шелка получилось очень стильным и удивительно ей шло.
— В вашей библиотеке доминирует юриспруденция, — заключила Эдда, поднимая свою накидку и протягивая ее Росону. — А романов совсем нет. Очень жаль. Мировая классика — это прежде всего романы: от «Преступления и наказания» до «Ярмарки тщеславия». А современных авторов вы читаете? К примеру, Фолкнера или Генри Джеймса?
— Должен признаться, у юристов довольно узкий кругозор, — сказал Росон, разглядывая накидку Эдды. — Разве мужчины не дарили вам меха?
— Я не принимаю подарков от мужчин.
— У вас красивая накидка. Кто ее шил?
— Я сама. У меня нет денег, чтобы покупать одежду, которая мне нравится. Поэтому я шью ее сама.
Она позволила Росону набросить на нее накидку.
— И вы не позволите дарить вам наряды?
— Нет, хотя за предложение спасибо. Я не желаю, чтобы меня содержал мужчина, даже если это собственный муж.
— Тогда позвольте хотя бы проводить вас до отеля, сестра Латимер, — вздохнул сэр Росон.
Переехав в гостевую квартиру Шиллера, Эдда наконец узнала уготованную ей судьбу, которая превзошла все ее ожидания. До этого она безуспешно гадала, что за работу предложит ей сэр Росон, перебирая все возможные варианты, связанные с медициной. Возможно, он курирует какой-то проект, связанный с новым направлением в хирургии, и ему требуется мнение операционной сестры? Или речь пойдет о каких-то курсах и программах? В ее мозгу проносились все новые идеи, но ни к чему определенному она так и не пришла.
В воскресенье вечером, когда они ужинали в его апартаментах, сэр Росон раскрыл карты.
— В ближайшее время мы с вами не увидимся, — сообщил он в качестве введения. — Завтра в девять часов утра вы начинаете учиться и все две недели не будете поднимать головы от книг.
— Учиться?
— Да, учиться. Будете изучать анатомию, психологию и органическую химию вкупе с биохимией. Только эти три предмета. В девять будет раздаваться звонок, и на пороге будет появляться ваш преподаватель Джон Смит. На самом деле его зовут по-другому, но это не имеет значения. Он лучший преподаватель по этим дисциплинам, можете мне поверить. Через две недели вы будете сдавать экзамены. А потом посмотрим, — закончил ее мучитель и, откинувшись на спинку кресла, с улыбкой поднял рюмку с коньяком.
— Это что-то совершенно неожиданное. Вы все это придумали вчера вечером?
— Да.
— И за сутки сумели все провернуть, включая этого самого Джона Смита?
— Да.
— Теперь мне понятно, почему вам дали рыцарское звание. Они были готовы на все, лишь бы от вас избавиться. В новом качестве вам прямая дорога в парламент прямо на первую скамью, — со смехом сказала Эдда, ставя свой бокал.
