Командир 1-го шквадрона ротмистр Денис Петрович фон Визин,[80] милостью царский русский дворянин, испомещенный Михаилом Федоровичем в Угличе и Коломне, вез письмо от государя Филарета сибирскому наместнику Божию и архиерею — архиепископу Кирриану, посланному годом ранее в Сибирь. В нем Филарет писал:
«В сибирских городах многие русские люди и иноземцы, литва и немцы, которые в нашу православную веру крещены, крестов на себе не носят, постных дней не хранят, которые из них ходят к калмыкам и в иные землицы для государевых дел, те пьют и едят и всякие скаредные дела делают с погаными заодно; иные живут с татарками некрещеными как со своими женами и детей с ними приживают, а иные хуже того делают — женятся на сестрах родных, двоюродных, названых и на кумах, иные на матерей и дочерей посягают. Многие служилые люди, которых воеводы и приказные люди посылают в Москву и в другие города для дел, жен своих в деньги закладывают у своей братьи у служилых же и у всяких людей на сроки, и те люди, у которых они бывают в закладе, с ними до выкупу блуд творят беззазорно, а как их к сроку не выкупят, то они их продают на воровство же и в работу всяким людям, а покупщики также с ними воруют и замуж отдают, а иных бедных вдов и девиц беспомощных для воровства к себе берут силою, у мужей, убогих работных людей, жен отнимают и держат у себя для воровства… Попы таким ворам не запрещают, а иные попы, черные и белые, таким людям и молитвы говорят, и венчают без знамен… Сибирские служилые люди приезжают в Москву и другие города и там подговаривают многих жен и девок, привозят их в сибирские города и держат вместо жен, а иных порабощают, и крепости на них берут силою, а иных продают Литве, немцам и татарам и всяким людям в работу; а воеводы, которые в Сибири теперь и прежде были, о том не берегут людей этих от такого воровства, беззаконных, скверных дел, не унимают и не наказывают их, покрывая их для своей корысти; а иные воеводы и сами таким ворам потакают, попам приказывают говорить им молитвы и венчать их силою, и всякое насильство и продажи воеводы тутошним торговым и всяким людям и улусным иноверцам чинят великие…»
Как правило, в ту пору двоевластия грамота духовного государя сопровождалась грамотой мирского Государя. Вслед за Государем-патриархом Царь-Государь писал уже не попам, а воеводам:
«В сибирских городах служилые и всяких чинов люди в духовных делах архиепископа и его десятильников слушать и под суд к нему ходить не хотят, научают друг друга на архиепископа шуметь, и вы, воеводы, им в том потакаете, в которых наших людей посылаете к татарам, вогуличам и остякам собирать нашу казну, и те люди татарам, вогуличам и остякам чинят всякое насильство и постулы берут великие, а нашей казне прибыли ни в чем не ищут, в пьянстве у нас многие люди бьются до смерти, а вы про то не сыскиваете…».
Что ни говори, а удивительно верную картину нарисовали московские правители в этих грамотах Сибири того времени. И всю политику в отношении местных народов уложили они в следующие краткие строки:
«Служилым людям приказывать накрепко, чтоб они, ходя за ясаком, сечаным людям напрасных обид и налогов отнюдь не чинили, сбирали бы с них государев ясак ласкою и приветом, а не жесточью и не правежем, чтоб с них собирать государев ясак с прибылью, брать с них ясак, сколько будет можно, по одному разу в год, а по два и по три ясака на один год не брать. Которых новых землиц люди станут непослушны, таких прежде уговаривать ласкою, а если никакими мерами уговорить будет нельзя, то смирять их войною, небольшим разорением, чтобы их смирить слегка. Воеводам, дьякам, подьячим и служилым людям никаких иноземцев, жен и детей их во двор к себе не брать, засылкою самим ни у кого не покупать и не крестить, в Москву с собою не вывозить и ни с кем не высылать, чтоб Сибирская земля пространилась, а не пустела…»
В Тобольском воеводстве еще бродили калмыцкие тайши и сыновья Царя Кучума, не признававшие белого Московского Царя и считавшие Сибирь своим улусом. В острогах сидели казаки и стрельцы и переселенцы-поморы с Северной Двины, Сухоны и Вычегды. Тобольск продавал московским купцам и бухарцам на полмиллиона рублей соболиной и всякой мягкой казны. Но иноверцы не раз захватывали эти деревянные крепости, убивали, грабили и уводили в полон русских людей. Не меньше притесняли их сибирские государевы воеводы.
В тогдашней столице Сибирского царства Тобольске фон Визин, Лермонт и другие начальные люди были приглашены на пир гостем Строгановым.[81] Самый пир и роскошные хоромы этого некоронованного Царя Сибири поразили Лермонта. Это Строгановы, богатейшие русские купцы, владели в Перми Великой десятью миллионами десятин земли. Разбогатели они на соляных варницах и на меновой торговле с татарами, чувашами, черемисами, башкирами, остяками и другими инородцами, коих нещадно грабили. Это они снарядили поход казаков Ермака Тимофеевича в Сибирь и воспользовались завоеванием Сибири, где они завладели землями больше всей Шотландии с Англией и Ирландией в придачу. К местному люду они относились не лучше, чем испанцы или американцы к индейцам, грабили их и притесняли, отнимали за бесценок, за водку драгоценную пушнину. Им верно служило в острогах наемное казацкое войско.
На Рождество Царь устраивал военную потеху. Он выезжал из стольного града со свитой на маленьких, но выносливых и быстрых испанских и турецких конях, со знатным шлахетством в золоте и бархате, усыпанным драгоценными каменьями. Вперед выступали пять тысяч аркебузников, мушкетеров и пищальников с самыми разными и всевозможных калибров аркебузами и пищалями, среди коих особенно известны были пищаль Певец, пищаль Соловей, пищаль Чеглик. Вся эта рать становилась супротив заранее сооруженного ледяного вала и своим огнем вдрызг разбивала его.
За ними выходили пушкари с огневыми орудиями — чугунными, железными, медными, от фальконета до Царь-пушки, украшенными тарелями, поясками и дельфинами. Перед ними возвышалась укрепленная бревнами земляная насыпь в тридцать футов толщиной. Три оглушительных залпа как три удара грома — и от насыпи оставалась одна дымившая труха.
Когда умолкли пушки, Его Царское Величество, Михаил I, обожавший, как и все самодержцы, пользоваться подсказанными пословицами и поговорками, ибо это, по его убеждению и, он надеялся, по мнению народа, единило его с народом, изволили изречь:
— Против русской пушки и каменные раскаты не стоят!
— Из пушки до по воробьям! — ответил русскою же поговоркой способный к языкам рейтар Лермонт.
И потом он вспомнит эту поговорку, обливаясь кровью под Смоленской крепостью, которую не удалось взять, потому что Царь, и бояре, и Пушкарский приказ израсходовали порох на играх и парадах…
Сменяя караул в царских покоях, Лермонт увидел двух Государей — патриарха и Царя — за чтением «Государя» — опаснейшего сочинения, написанного более столетия назад государственным секретарем флорентийской республики Никколо Макиавелли. Безнравственнейшая эта книга давно стала настольным руководством для многих европейских монархов. И вот просвещенный первосвященник Руси учил по ней злу и насилию, коварству и обману своего недалекого сынка, едва одолевшего грамоту к тридцати годам.
Лермонт хорошо помнил книгу Макиавелли. Благо Государя стоит по ту сторону добра и зла, морали и нравственности. Цель оправдывает средства. Хорошо любое средство, каким бы гнусным и мерзопакостным оно ни было, лишь бы оно вело к цели: к укреплению личной власти. Не в доброте, а в жестокости сила властелина. Подданных следует держать в вечном страхе, гнуть их в бараний рог, сжимать в ежовых рукавицах. Горстка богатых царедворцев должна всеми милостями быть обязана только Государю. Народ пусть бедствует и думает не о воле, а о хлебе насущном. И да живет чернь в постоянном страхе перед угрозой войны. Частые военные кровопускания весьма пользительны для государственного организма. Общество должно походить на слоеный пирог. Религия обеспечивает покорность в земной жизни и обещает утешение на небесах. Притеснять и казнить народ надлежит руками сатрапов — потом самодержец волен их за это осудить, обезглавить и сменить другими, прослыв при этом отцом народа.
Под тяжкими теремными сводами гулко звучал глубокий голос Государя-отца, наставлявшего первого Царя романовской династии в искусстве управлять царством-государством.
— Никого подле себя не возвышай чрезмерно. Это зело опасно. Коль одержит твой воевода громкую победу, смести его, убери подальше, пока он не повернул свою славу и меч супротив тебя! Ромул убил своего брата Рема и основал великий Рим. Тебе же, приберет меня Господь, править третьим Римом!
Так, отнюдь не по Священному Писанию, не по заветам Иисуса Христа, а по книге человека, коего многие мудрые люди почитали за Антихриста, за врага рода человеческого, учил патриарх всея Руси Святейший Филарет сына своего Царя Михаила Федоровича. И уроки эти должны были принести свои кровавые плоды.
