Пока они так разговаривали, Дейв установил для себя новую мишень. Не торопясь, он расстрелял свою обойму, и они вместе стали изучать результаты.
— Ты тоже неважный стрелок.
— Не спорю. Но ты все равно хуже. Как ты сегодня спала?
— Да так, с перерывами. Я знаю все признаки такого состояния, Дейв, и у меня действительно есть некоторые из них — я чувствую беспокойство, раздражение, плохо сплю, не могу расслабиться. Но я отдаю себе в этом отчет, и я знаю, почему так происходит. А вот чего я не знаю — это почему тот парнишка умер. Поэтому я и решилась выступить на совещании.
— Фиби, наш начальник не привык мыслить креативно. Вдобавок его больше заботит реакция общественности, чем истинное положение дел…
— Знаешь, я думала о том же, пока сидела на совещании. Так что у нас с тобой много общего — помимо плохой стрельбы.
Улыбнувшись, он похлопал ее по плечу:
— Поверь мне, наш начальник думает сейчас исключительно о том, как мы будем выглядеть после этой истории в глазах всего города. И его мало заботит, почему погиб шестнадцатилетний преступник.
— Ты хочешь, чтобы я сделала карьеру. — Фиби зарядила еще одну обойму. — Ты рассчитываешь на меня, и я это очень ценю, поверь мне.
— Ты же знаешь, у меня нет наследников, кроме вас с Картером, — тихо сказал Дейв. — И я хочу, чтобы именно ты заняла мое место, когда я наконец оставлю службу.
Дейв хотел детей, а его жена — нет. Фиби знала это, поскольку хорошо знала самого Дейва. Вот почему он считал своими ее и Картера.
— Если ты переживаешь из-за того, что я слишком часто вылезаю со своим мнением и говорю вовсе не то, что хотелось бы слышать шефу, я готова понести наказание. Хочешь, прострелю себе ногу? Поскольку она совсем рядом, вряд ли я промахнусь.
— Начальник хочет, чтобы об этом происшествии поскорее забыли. Если нужно будет принести Гаррисона в жертву общественному мнению, он это сделает. Он бы пожертвовал и тобой, вот только оснований для этого у него нет. Понимаешь, Фиби, все обстоятельства складываются в пользу того, что это и в самом деле были бандитские разборки. Об этом и будет бить барабан.
— Не исключено, что кто-то захочет прислушаться к тому, что кроется за барабанной дробью. — И Фиби вновь начала стрелять по мишени.
«Как глупо, — думала она позже. — Глупо было вылезать со своей правдой там, где эта правда вызывала только раздражение — причем у всех. В конце концов, все это уже дело решенное», — напомнила она себе, переодеваясь в серый костюм — черный казался ей слишком уж претенциозным.
Ей нечего было добавить к тому, что уже находилось на пленке. Во время переговоров она практически безвылазно просидела в том ресторанчике, который располагался напротив винного магазина.
Да никому и не нужны были ее объяснения.
Так что теперь она отправится на церемонию прощания с Чарли Джонсоном, а затем выкинет это все из головы. И никаких комментариев, пообещала она себе, разве что департамент отдаст специальное распоряжение. Да и что, собственно, она могла тут сказать?
Направляясь вниз, она заглянула в гостиную. Ее мать вязала перед телевизором, а Карли лежала на полу и рассматривала книжку с картинками. Фиби не смогла их четко рассмотреть, но они показались ей смутно знакомыми. «Щенки», — вдруг с тихим ужасом осознала она.
— Мне придется на время уйти. Вернусь где-нибудь через час.
— Мама, постой! Только взгляни! Правда, симпатичные?
Вскочив на ноги, Карли протянула ей книгу. Страница пестрела изображениями очаровательных зверюшек, больше похожих на комочки шерсти.
— Они и правда милые. Но если бы они жили у нас, мы бы не смогли только любоваться ими. Нам бы пришлось их мыть, кормить и выгуливать. Кроме того, за ними нужно убирать…
— Но ты же обещала, что когда-нибудь мы заведем щеночка.
— Я сказала, может быть, заведем. — «Если уж на то пошло, то как можно позже», — пообещала она себе. — И я далеко не уверена, что этот день уже наступил. Мне нужно идти, поэтому поговорим позже. И еще: это буду решать не только я. Не забывай, я весь день на работе, ты — в школе. Поэтому любые решения нужно принимать вместе с Авой и бабушкой. А кстати, где Ава?
— В книжном клубе, — Эсси с удивлением взглянула на Фиби. — Она говорила об этом за ужином.
— Ох, ну конечно же. Совсем выпало из головы. — На самом деле она не запомнила ни слова из того, что было сказано за ужином.
«Пора возвращаться к привычной жизни», — сказала себе Фиби.
— Слушайся бабушку, — наклонившись, она поцеловала Карли в макушку. — Я скоро вернусь.
Уже выходя из комнаты, она услышала, как Карли сладчайшим из своих голосков поинтересовалась у Эсси:
— Бабуля, ты же любишь щеночков?
По идее, это должно было ее позабавить. Умом она хорошо понимала, насколько это забавно. И все же, спускаясь по лестнице, она не могла не думать о том, что Карли будет обрабатывать их до тех пор, пока они не заведут-таки вожделенного щеночка — грызущего обувь и охотно писающего по углам.
Да, черт возьми, ей нравились собаки. Но сейчас собака стала бы для нее лишь дополнительным грузом.
Фиби знала, что Ава собирается вместе с сыном в десятидневную поездку на Запад. И она это полностью заслужила. Однако подобная поездка означала, что все эти десять дней Фиби придется самой ходить по магазинам, относить в химчистку белье, возиться с Карли и вообще выполнять кучу всяких обязанностей.
У нее и так уже были на руках семилетняя, не в меру активная дочь и мать, страдающая агорафобией. И можно ли было назвать ее чудовищем только за то, что она не желала добавлять к этому еще и щеночка?
И все же она чувствовала себя этим самым чудовищем. Стоит ли удивляться, что к тому моменту, когда она добралась наконец до выхода, ее настроение ухудшилось еще больше.
Открыв дверь на улицу, она увидела поднимающегося по ступенькам Дункана.
— Ты вовремя, — заметил он.
— Что ты здесь делаешь? Разве ты не получил моего сообщения? Мне очень жаль, но…
— Ну почему же, получил. Я еду с тобой.
— На церемонию прощания? — Она плотно прикрыла за собой дверь. — Это невозможно. Ты ведь даже не знал его.
— Зато я знаю тебя и понимаю, что тебе не следует идти туда одной.
— Я вполне способна справиться с этим самостоятельно.
— Конечно, способна, но дело не в этом. Если тебя начнет раздражать мое присутствие, веди себя так, будто меня там вообще нет. Извини, но тебе действительно не следует идти туда одной. Это попросту глупо, а ты всегда была умной женщиной.
— Спасибо за комплимент. Но я бы не стала приравнивать ответственность и компетентность к обычной глупости.
«Вредина», — подумал Дункан. Впрочем, ему и это в ней нравилось.
— Ну что, мы едем или ты предпочитаешь еще подискутировать на эту тему?
— Я не собираюсь ехать туда в «Порше», да еще и с богатым парнем, который носит костюм от Армани.
— Во-первых, вот, — отступив назад, он махнул рукой в сторону черного седана, припаркованного у края тротуара. — Во-вторых, это Хьюго Босс, а может быть, и Кельвин Кляйн. Хотя, если честно, я не силен в этих вещах, так что по здравом размышлении это действительно может быть Армани. И вот еще что. Да, я действительно богат, но детство мое прошло в паре шагов от того места, где жил этот несчастный парнишка. А вовсе не в особняке на Джонс-стрит. Так что не стоит распаляться, радость моя.
После секундной паузы Фиби в задумчивости произнесла:
— Знаешь, пару минут назад я даже не улыбнулась тому, что, по идее, должно было бы рассмешить меня Зато сейчас вся ситуация представляется мне на редкость забавной.
Она отогнула полу его пиджака, чтобы найти ярлык.
— Я была права насчет дизайнера. Не стоит проверять на сообразительность мать маленькой модницы.
— Пара очков в твою пользу.
— Скорее в твою.
Усталость и раздражение, думала она. Уж ей-то были известны эти признаки.
— Спасибо, что решил составить мне компанию. Я так переживала из-за этой истории, что совсем забыла одну вещь.
— Какую?
— Все это не имеет отношения к моей жизни. — Она сошла со ступенек. — Оказывается, у тебя есть еще и черный седан.
— Сначала я хотел взять пикап, но затем понял, что это не самое удачное решение, — Дункан пожал плечами. — Я мужчина, и машины для меня — одно из любимых развлечений.
— Поскольку моя машина уже близка к тому, чтобы стать кучей металлолома, не могу не оценить твою любезность, — заметила Фиби, усаживаясь в автомобиль. — Я все и всегда делала в одиночестве и в конце концов решила, что так оно и должно быть. Но мне не всегда по душе подобная самостоятельность, и я рада, что ты первым это понял.
Наклонившись, Дункан коснулся губами ее губ.
— Рад, что ты это оценила.
