— Да, каждые две недели.
— Это странно, Грей, — тихо заметила я.
— Почему?
— Ну, ты взрослый мужчина, и у тебя есть руки и ноги, все пальцы на месте. Не говоря уже о том, что твои дяди — придурки, а она замужем за одним из них.
— Да. Но они не приходят и не убирают мой дом. Мэйси не относится к придуркам. А также знает, что два года назад я посадил кучу деревьев, завел еще больше лошадей и у меня чертовски много проблем. Так что я был занят, и одна из проблем, которой мне не нужно заниматься, — это уборка дома. Круто, что она это делает, и я ей благодарен. Хотя... — Я повернула голову, увидев, что он сделал то же самое, с ухмылкой взглянув на меня, прежде чем повернуться к дороге. — Она больше не оставляет цветов.
— Ну, хоть это радует, — пробормотала я, и Грей усмехнулся.
— Кстати, — заметила я после того, как его смешок стих, — ты оставляешь пепельницу с мелочью открытой, тем самым практически умоляя кого-нибудь взломать эту развалину.
— Если им хочется поднапрячься ради четырех с лишним доллара мелочи, ради Бога.
Вот и все.
Мы замолчали, пока старушка везла нас к Мустангу.
Дерьмо.
Как будто почувствовав, что мои тревожные мысли вернулись, Грей тихо сказал:
— Детка, никто не думает о тебе плохо.
Ну, конечно.
— Грей, откуда тебе знать? Если бы они думали, то вряд ли бы тебе сказали, но я это почувствую.
— Они знают, что нас разлучили, и знают, что ты сделала ради меня, ради бабули, никто не думает о тебе плохо.
Посмотрим.
Но я не ответила.
Когда я этого не сделала, Грей приказал:
— Айви, дай мне руку.
Посмотрев на него, я увидела, что он протянул мне руку ладонью вверх. Я вложила в нее свою руку, и его пальцы крепко сжались.
Затем он прошептал:
— Никто не думает о тебе плохо. Если бы думали, считаешь, я бы посадил тебя в грузовик и повез в город?
Его слова звучали логично.
— Нет, — тихо ответила я.
— Тогда расслабься.
Я перевела дыхание, затем сказала:
— Хорошо.
Его пальцы снова сжались, и он повторил за мной:
— Хорошо.
Мы ехали в город, Грей держал меня за руку, уложив их на перекладину между сидениями, а я пыталась успокоиться. Грей, которого я знала семь лет назад, никогда бы не заставил меня пережить нечто неприятное. И, насколько я могла судить, сейчас Грей остался тем же.
Он припарковался, мы, скрипнув дверцами, вышли, и Грей направился к моей стороне. Обняв меня за плечи, он указал на парадные двери Центра ветеранов. Я обняла его за талию и, позволив его телу окутать меня, шагнула вперед, тесно прижимаясь к Грею.
За этими дверями находились хорошие люди, которые, тем не менее, могли осуждать меня.
Но у меня был Грей.
Со мной все будет в порядке.
Грей толкнул двери, ведя меня за собой.
Семь лет тоже никак не изменили это место. За длинными столами со скамейками сидело полно народу. В просторном помещении раздавался гул голосов. А в воздухе витал запах жарящихся стейков.
Мы сделали два шага внутрь, я в своем дорогом сарафане и туфлях, Грей в джинсах и футболке.
И взгляды обратились к нам.
Мне следовало переодеться. Я слишком разоделась.
К нам обратилось еще больше взглядов.
Мне, определенно, следовало переодеться.
Еще больше взглядов, и разговоры начали стихать.
Пока Грей вел меня по проходу между столами, никто его не приветствовал, и до меня дошло, что, вероятно, я не смогу этого сделать.
Мы подошли к столу, где уже сидели трое и напротив друг друга оставались свободные места, и Грей остановил меня, но к этому моменту вокруг воцарилась тишина, и я знала, что все взгляды устремлены на меня.
У меня не было яркого макияжа, страз или света прожектора, за которыми можно было бы спрятаться.
Нет, я не могла этого сделать.
Рука Грея на моих плечах напряглась, я начала вскидывать голову, прижимаясь к нему, чтобы прошептать, что хочу уйти, когда это произошло.
Кто-то захлопал.
Я повернула голову в том направлении и увидела идущего к нам по проходу Сонни, он хлопал, звук громко раздавался в тишине пространства, и его лицо было напряжено.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Какого черта?
Кто-то еще начал хлопать, и я резко повернула голову в ту сторону, увидев, что это Дэнни, мужчина Джейни, и когда наши глаза встретились, он поднялся на ноги.
Кто-то еще начал хлопать, я снова повернулись, увидев, как Барри и Джин поднимаются со своих мест, их взгляды устремлены на меня, лица расплывались в улыбках. Потом кто-то еще начал хлопать. Потом еще. И еще. Затем внезапно все вокруг нас поднялись на ноги, хлопали, улюлюкали, кричали, и кто-то завопил:
— Молодец, Айви!
Какого черта?
Внезапно я больше не была в объятиях Грея, меня заключили в крепкие тиски, вокруг сомкнулись железные обручи, и мужской голос прошептал мне на ухо:
— Спасла Мирри, спасла Грея, спасла Мустанг. Добро пожаловать домой, Айви.
Я откинула голову и увидела, что меня схватил Сонни.
Он крепко сжимал меня, а я смотрела в его все еще напряженные глаза, и он снова произнес:
— Добро пожаловать домой.
И вот тогда, я, крутая, твердая, как сталь, бывшая танцовщица из Вегаса, Айви Лару, разрыдалась.
У всех на глазах.
Ладно, доказательства наводили на мысль, что, возможно, Грей, Лэш и Брут были правы. Не такая уж я и твердая. Я, судя по всему, больше мягкотелая.
Дерьмо.
Железные оковы исчезли, но я оказаласть в объятиях Грея, пока все продолжали аплодировать.
Мне.
Я уткнулась лицом ему в грудь и не переставала плакать.
Грей наклонился, его губы оказались у моего уха, где он пробормотал:
— Я же говорил тебе, что ни хрена они не думают о тебе плохо. Или, по крайней мере, не так уж плохо.
— Заткнись! — огрызнулась я, но мои слова заглушила ткань футболки, так как я вцепилась в нее, а затем мое тело дернулось со всхлипом.
— Угомонитесь! Тише! Если не умолкните, я не смогу услышать их заказы и накормить Айви, — услышала я крик Сонни.
Меня передвинули и Грей спросил:
— Можешь пересесть? Я хочу, чтобы моя девушка сидела рядом со мной.
— Без проблем, Грей, — ответил кто-то, когда аплодисменты начали стихать, а затем Грей обратился ко мне:
— Куколка, не хочешь оторвать свое личико от моей груди, чтобы мы могли сесть и поужинать?
— Не очень, — сказала я ему в грудь.
— Милая...
— У меня такое чувство, что я испортила макияж.
— Во-первых, здесь есть туалетная комната. Во-вторых, не думаю, что ты понимаешь, что этим людям плевать на твой макияж. Ты — Айви, ты спасла мою задницу, спасла мою землю, нас разлучили, а теперь мы снова вместе, и, в конце концов, ты им нравишься.
Правда по всем пунктам. Овации стоя было трудно отрицать.
Я просунула руки между нами и утерла щеки, надеясь, что не сделаю еще хуже.
Затем откинула голову назад и посмотрела на Грея.
— Ну как? — спросила я.
— Туалетная комната впереди, справа от тебя, — ответил он.
Здорово. Он ответил, едва посмотрев.
Грей ухмыльнулся и наклонился, касаясь моих губ поцелуем.
Ему не следовало этого делать. Ему, правда-правда, не следовало этого делать.
Потому что, когда он это сделал, все вокруг снова сошли с ума.
Супер.
Он поднял голову, уже не ухмыляясь, а широко улыбаясь. Я закатила глаза, провела рукой по щекам и отстранилась от него.
Грей отпустил меня.
Я направилась в туалет, неуклюже махая людям, которые хлопали и кричали мне вслед.
Попав внутрь, я попыталась исправить урон.
И как только я это сделала, посмотрела в зеркало и увидела, что Грей, Лэш и Фредди были правы.
В моих глазах не было ни суровости, как не было жестких складок вокруг рта.
Я просто выглядела счастливой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Добро пожаловать обратно в Мустанг, Айви, — прошептала я отражению.
Затем ухмыльнулась.
Потом отправилась ужинать фантастическим стейком.
