в приземистой, невзрачной одноэтажной избушке, которая смотрелась спичечным коробком на фоне выраставшего тут же исполинского сооружения. В «коробке» имелись крошечные оконца, вставленные в коричневые деревянные рамы. Но хоть редакционная избушка была совершенно неприметной, высотники знали, где она находится, и периодически наведывались туда, чтобы рассказать о своих успехах и передать для публикации стихи или очерки собственного сочинения. Вот что писали об этом в 1953 году в газете «Советская культура»:
Не найдете вы этот домик на тысячах фотографий и рисунков, ежедневно появляющихся в газетах страны, в статьях и очерках, полно, с мельчайшими подробностями рассказывающих не только о том, что было и есть на Ленинских горах, но и о том, что там будет. Не посещают этот домик многолюдные экскурсии. А между тем с первых дней строительства университета, в горячие трудовые будни, частенько заходили сюда строители – каменщики и столяры, электрики и штукатуры, монтажники и паркетчики, шоферы и разнорабочие. Заходят они и теперь поделиться радостью своих трудовых побед[686].
Редакция была небольшая, и рабочие часто делились рассказами о своих достижениях и приключениях с Матвеем Крюковым, главным редактором газеты.
Газеты вроде «Строителя университета» печатали не только статьи, прославлявшие достижения рабочих: к числу их задач относилось и выявление халатности и бесхозяйственности на стройках. Писавшие в многотиражки авторы считали своим долгом – в духе «критики и самокритики», какой обычно занимались коммунисты на партсобраниях, – доложить о недочетах, ошибках в управлении и коррупции. Журналистам и не нужно было далеко ходить за информацией подобного рода, они получали ее прямо от рабочих, которым не терпелось высказать недовольство. В частности, этим славился «Строитель университета», и в одном партийном докладе отмечалась популярность этого издания: «Живой и доходчивый материал… привлек к газете значительное количество читателей». «Строитель университета», получавший примерно по двести писем в месяц, помогал разрешать споры, связанные с жалобами рабочих, и предавать огласке случаи коррупции и халатности, о которых сообщали читатели[687]. В 1952 году В. Грушкин, начальник парторганизации при МГУ, отметил, что существующие при стройплощадке газеты рассказывают высотникам о «товарищах по труду», но в то же время служат средством распространения критики в адрес «нерадивых работников»[688].
Пресса для высотников обрушивалась с критикой не только на рабочих. Один обличительный материал, напечатанный в «Строителе университета» в начале 1950 года, привел к немедленному партийному расследованию в отношении Марии Гоберман, работавшей в проектном отделе УСДС. Местное партбюро подтвердило справедливость ряда обвинений, выдвинутых в газете: Гоберман оказалась виновной в том, что допускала серьезные ошибки при расчетах заработной платы, отправляла служебного курьера покупать продукты лично для нее, а также поручала мыть полы в ее собственной квартире уборщице из штата УСДС[689]. Партбюро возложило вину и на Бориса Иофана, главного архитектора УСДС. Он не только не находил недостатков в работе Гоберман, но и регулярно награждал ее незаслуженными премиями[690]. От внимания разоблачительной прессы не мог укрыться никто из работавших на стройплощадках небоскребов.
Подобные издания, выпускавшихся при стройплощадках, должны были прежде всего побуждать рабочих выполнять план, тем самым приближая превращение Москвы в монументальный город. Помимо ритуального прославления успехов строителей, журналисты и редакторы этих газет переворачивали привычные иерархии и тем давали читателям-высотникам ощутить собственную значимость. В статьях вроде той, где рассказывалось о Марии Гоберман, авторы прибегали к нравоучениям, чтобы подчеркнуть недостатки излюбленной мишени сталинской эпохи – бюрократа. Работа на стройплощадке изматывала и считалось полезным для поднятия духа простых людей публиковать такие материалы, где управленцев и даже партийных руководителей ставили на место.
В конце 1951 года университетское здание уже обретало очертания. Осенью того года на Ленинских горах с большой помпой отпраздновали 34-ю годовщину Октябрьской революции. Сам небоскреб украсили иллюминацией, венчающая его золотая звезда впервые ярко загорелась, а на фасаде здания вывесили огромный портрет Сталина. В статье, написанной по этому случаю для «Строителя университета» и перепечатанной затем в «Крокодиле», авторы и рабочие подводили итоги – вспоминали успехи строителей и недостатки самого монументального проекта. Героическое предприятие приближалось к завершению: небоскреб был почти достроен. И все-таки у высотников было ощущение, что работа делается недостаточно быстро. В этой статье, озаглавленной «На должную высоту», авторы объясняли: «Мы решили прежде всего выяснить вопрос, что такое должная высота и что такое не должная»[691].
Статью «На должную высоту» написали редактор «Строителя университета» Матвей Крюков, его коллега Б. Туровецкий и популярный писатель-сатирик Леонид Ленч[692]. В их статье обличительные элементы, характерные для «Строителя университета», объединились с типичным «крокодильским» юмором. Для этих авторов ответ на первую часть их вопроса – что такое должная высота на стройплощадке МГУ – был очевиден. Конечно, это само университетское здание: «Вот она, должная высота – тридцативосьмиэтажная центральная часть грандиозного домища, увенчанная шпилем с блистающей звездой!» Эта звезда, продолжали они, видна всем, о ней все знают «как о символе труда и миролюбия»[693]. Достойны похвалы и стахановцы, работающие на университетской стройке. Именно к ним – к знаменитому монтажнику-верхолазу Петру Жаворонкову и к облицовщику Александру Патрикееву, который работал над звездой МГУ, – обратились авторы статьи, желая узнать, что такое «не должная высота». И стахановцы-высотники ответили: «Тут все зависит от точки зрения».
Если сами новые монументальные здания Москвы громко взывали к людям внизу, то и лепщикам, и облицовщикам, работавшим над этими сооружениями, тоже было что сказать со своей высоты. И с той точки зрения, на которой находились Патрикеев и другие высотники, в этой сложной коллективной работе имелось много недочетов. «Нам с нашей тридцативосьмиэтажной „горы“, например, видно многое, – рассказывали высотники. – Мы видим и московских наших поставщиков, и украинских, и белорусских: ведь здание МГУ строит вся страна, и строит отлично! И мы отчетливо замечаем, какой завод-поставщик находится на должной высоте, а какой не на должной».
По словам высотников, поставщикам МГУ часто не хватало ни энтузиазма, ни способностей. Например, Московский завод асфальтовых плит получил большой заказ от МГУ, но, увидев план, «руководители завода сразу ударились в слезы: „Не справимся! Где уж нам?! Они хотят нестандартные плитки… и вообще!.. Освободите, пожалейте!..“» В результате, как рассказали стахановцы, в Министерстве промышленности строительных материалов пожалели «плакальщиков» и снизили им план в несколько раз. Высотники пожаловались в Министерство, но никакой реакции не последовало. По словам стахановцев, «совершенно напрасно в Министерстве промышленности строительных материалов забывают хорошую русскую поговорку: „Москва слезам не верит“»[694].
В этой же статье 1951 года приводились слова стахановцев и о других предприятиях, которые
