Закинул в печь поленья, осторожно подошел к окну. Труба выдохнула густыми клубами дыма. Через потрескавшееся, собранное днем из осколков стекла окно хорошо просматривается поляна, начало лежневки, стена густого пихтача на краю болота, угол дома Масловых, большой куст таволожника у поленницы. Медведя не видно. Наверное, ушел в тайгу. Или стоит за углом дома.
Вторая половина ночи скоро уступит место подступающему рассвету. Рогатый месяц, будто токующий глухарь, важно зацепился за макушку кедра. Край болота нахохлился отдельными, редкими островками леса. Один из них напоминает распушившего перья филина. Другой похож на застывшего в прыжке с выгнутой спиной соболя.
Разгоревшиеся на углях поленья погнали в избу тепло. Голову обнесло сладкой волной слабости. В тело вернулась вчерашняя усталость. Медовые веки слепили ресницы. «Что, если в избу полезет медведь?» – пересиливая себя, подумал он. «Если не полез сразу, сейчас не вломится, – успокоил себя парень. – Можно спать спокойно».
Хотел завалиться на нары, но из последних сил, собрав перед сном волю, задержался на минуту, глядя в окно. На улице – все как прежде. Деревья, болота, лежневка, угол дома, поленница дров и куст таволожника на месте.
Сон все больше притупляет чувства. В окне поплыли, закачались деревья. Угол дома напротив повалился набок. Поленница дров растянулась, как меха гармошки. Куст таволожника оторвался от земли, медленно, покачиваясь из стороны в сторону, пошел в густую тайгу.
– Проснись! – прострелила голову мысль. – Медведь!..
Вздрогнув телом, будто сработавшая пружина капкана, он подскочил с нар. Стоят, молчат мерзлые деревья. От поленницы тихо, будто не касаясь лапами снега, не издавая лишнего шума, неторопливо плывет большая, черная куча.
Медведь, которого Иван принял за куст таволожника, лежал рядом с поленницей. До него было не больше двадцати шагов. При свете месяца невозможно было узнать зверя.
Так и не дождавшись, когда человек выйдет на улицу, чувствуя приближение рассвета, грузный охотник ушел с открытого места в густые заросли пихтача, где мог легко спрятаться. Он понимал, что скоро человек увидит его и примет меры защиты. Возможно, ожидая удобного случая для нападения, зверь решил устроить засаду в другом месте.
Ваня вспомнил женские разговоры того времени: «Опять медведь в избе был… покойных грыз… могилу вырыл…» Еще он помнил, как у всех на глазах людоед бросился на сестру Катю, задавил ее массой своего тела и, схватив клыками за шею, утащил в тайгу.
Ваня понимал, что медведя нужно убить, иначе нельзя. Но без собаки сложно. Может случиться так, что зверь быстрее задавит тебя, чем ты успеешь взвести курок ружья или вытащить из ножен нож. Стоило задуматься.
Перебирая в голове все возможные способы, Ваня долго не находил правильного решения. Время шло. Наступило утро. Пора идти в обратный путь. Сегодня дядька Степан будет ждать его вечером на зимовье. Если он не вернется к сумеркам, завтра начнут искать.
Ваня позавтракал лепешкой с чаем, собрал вещи. Так и не придумав, как убить зверя, он решил выйти на зимовье. Сначала надо рассказать дядьке Степану о своем походе на остров, чтобы потом вместе с ним вернуться сюда промышлять соболя.
Думая о медведе, парень совсем забыл про собаку. Кобель так и не пришел по его следам. Оставалось надеяться, что пес где-нибудь в безопасном месте.
«Вот так мы когда-то выходили с тетушкой Анной, – с тяжестью в сердце вспоминал он. – Как же она, бедная… несла на руках Максимку, а меня тянула за собой. А в руке еще несла факелы. Людоед шел рядом и ждал, когда их покинут силы…»
И тут в его голове взорвалась мысль. Кажется, Ваня нашел способ, как убить медведя.
Через некоторое время он вышел на улицу. Теперь его было не узнать. От бравого вида молодого охотника не осталось следа. На голове – нижняя рубашка, перевязанная под подбородком как женский платок. Левой рукой, будто ребенка, Ваня держал закутанное в рваные тряпки полено, в правой – разобранное ружье. На поясе, под рукой, скрытый под полой куртки готовый к защите нож. Сгорбленная фигура. Шаги короткие, неторопливые. Расчет был на то, что людоед примет его за слабую, обреченную женщину с ребенком на руках. И он не ошибся.
Ночью медведь подходил к дому несколько раз. Это был тот самый зверь, чьи следы Ваня видел вчера. Он пришел на остров со стороны болота днем, когда услышал издаваемые человеком звуки и запах дыма. Дождавшись ночи в густом ернике[2], животное вышло к домам в полной темноте. Проверив «морг», он несколько раз обошел все бараки, а потом долго лежал возле поленницы, ожидая его. Так и не дождавшись жертвы, при начинающемся рассвете зверь опять затаился в зарослях молодых деревьев. Почему он не вломился в избу ночью, оставалось догадываться. Вероятно, медведь еще не потерял чувство страха перед огнем и дымом. А может, на то были какие-то другие причины.
Стараясь не быть застигнутым зверем врасплох, Ваня шел чистыми, открытыми местами. Из избы через поляну выбрался на лежневку, а там, своим вчерашним следом направился в глубь болота.
Он шел медленно, часто останавливаясь и оглядываясь. Скоро Ваня заметил за собой ожидаемую погоню. Поначалу это была не погоня, а острожное преследование. Людоед пошел за ним стороной, скрываясь за кустами и деревьями.
Ваня слышал шаги сзади за правым плечом. Это было сравнимо с намеренным преследованием росомахой кабарги, когда ничего не подозревающий олененок спокойно кормится в пихтаче, а коварный хищник старается приблизиться к нему на расстояние смертоносного прыжка с подветренной стороны. Стоило парню остановиться, безжалостный преследователь повторял действие за своей жертвой. Заснеженная марь просматривалась далеко на сотни метров вокруг. Здесь негде было спрятаться.
Первый раз Ваня увидел его за небольшим островком, когда тот хотел перебежать поляну. Зверь сделал несколько прыжков в сторону чащи, упал на землю, положил на них свою голову: затаился.
Так повторялось несколько раз. Когда Ваня замечал, как медведь передвигается по открытому месту, резко поворачивался в его сторону, людоед падал на снег, вытянувшись в длину, притворяясь поваленным деревом.
Расстояние между ними не превышало расстояния пули из гладкоствольного ружья. Ваня мог выстрелить, но вероятность точного попадания была низкой, да и пуля значительно потеряла бы скорость. Нужна такая дистанция, с которой он мог сделать единственный выстрел, от которого бы тот умер мгновенно.
Несмотря на размеры и неуклюжесть, зверь передвигался быстро, проворно и ловко, легко и бесшумно переставлял массивные лапы и молниеносно вскакивал с земли. Заваленные на затылок уши, косой взгляд не предвещали ничего хорошего. Ваня понимал, что теперь медведь обязательно нападет на него, исход поединка может быть не в его пользу, но что-либо изменить было невозможно. Да и не хотелось.
Играя роль слабой, обреченной женщины с детьми на руках, Ваня неторопливо шел по лежневке. Не отставая от него, придерживаясь определенного расстояния, шел людоед. Теперь он не прятался за кустами и деревьями, шел открыто, все еще падая на живот при каждом взгляде человека. Ваня старался смотреть на него как можно реже. «Пусть думает, что я его не вижу. Может, это охладит его намерение напасть на меня, где ему вздумается, и я успею выбрать подходящее место, где в него можно выстрелить наверняка», – размышлял он, соображая, где лучше устроить встречу со зверем.
На открытой лежневке бить медведя было опасно, негде укрыться. В случае неудачного попадания медведь должен обязательно броситься на него.
Между тем людоед освоился, обнаглел, засопел носом. Стал переставлять лапы с шумом, пошел спокойной, вальяжной походкой. Он понял, что жертве деваться некуда. И сегодня обязательно будет есть мясо человека. Они так и шли параллельно друг другу: Ваня – по лежневке, придерживая руками закутанные в тряпье полено и ружье, а за ним, по болоту брел медведь, преследуя свою жертву.
Очень скоро Ваня добрался до того места, где он вчера вышел из болота на лежневку. Ему надо было сворачивать направо, где стоял медведь. А значит, идти навстречу смертельной опасности.
Недолго осмотревшись, будто делая важное и единственное в жизни решение, Ваня шагнул с лежневки на болото. Медведь не ожидал подобного поворота событий. Круто развернувшись на месте, часто оглядываясь, он нехотя отбежал в сторону к небольшому островку, на котором рос одинокий кедр, спрятался за деревом: «Попробуй, найди меня!» Его действия рассмешили Ваню. Ему было смешно видеть, как огромный зверь выглядывает из-за тонкого, около сорока сантиметров в диаметре кедра, думая, что человек не замечает его. С одной стороны ствола торчали его нос и глаз. Остальная часть лохматой туши была открыта с другой. Однако для смеха времени не было. Надо было искать подходящее место для встречи с врагом. Иначе он выберет место сам.
