плотной шапкой курчавых черно-седых волос.
Мила напряглась и прошептала:
– Это они! Ованесовы.
– Да уж поняла!
– А это еще кто? – процедил лысый, усаживаясь вместе с братом на свободные стулья.
– Подруга моя, – ответила Мила, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
– Мы же тебе сказали, чтобы ты была одна.
– Это я вам сказала, чтобы вы были только вдвоем, а еще чтобы вы отозвали своего пса, Леву!
– Мы и отозвали…
– Да? Вчера он снова попытался меня убить.
– Что-то не похоже! Если бы он хотел тебя убить – убил бы, а ты выглядишь вполне живой!
– У него ничего не вышло. А сам он – на том свете.
– Что, серьезно?
– Еще как! И вообще, вы пришли о деле говорить или попусту препираться? Вам деньги нужны или про Леву сильно беспокоитесь?
Мила вполне овладела собой, голос уже не дрожал, и Дуся одобрительно ткнула ее кулаком в бок.
– Коды у тебя при себе? – спросил старший брат.
– При мне. Но прежде чем отдать их вам, я скажу, чего хочу…
– Ну-ну, послушаем! – Лысый презрительно ухмыльнулся.
– Я отдам вам эти коды, мне чужого не нужно. Но вы оставите меня в покое, забудете о моем существовании!
– Ты еще нам условия диктовать будешь?! – рявкнул второй брат, курчавый. – Ты не в том положении…
– Тише, тише, Арам! – лысый брат похлопал его по руке. – Не горячись, мы все уладим… в свое время!
– Всякая дешевка еще будет диктовать нам свои условия! – не унимался курчавый.
– Держи себя в руках!
– А ну, отдавай коды! – Арам привстал, на его лице задвигались желваки. – Отдавай, а иначе мы увезем тебя вместе с подругой в тихое место, где сделаем с вами такое…
В это время к столу подошел огромный мужчина с круглой головой, лежащей прямо на могучих плечах, как арбуз на блюде.
– Это кто тут так расшумелся? – проговорил он, оценивающе оглядев Ованесовых. – Это кто здесь женщинам хамит?
– А ну, проваливай! – рявкнул на него Арам Ованесов. – Не лезь не в свои дела!
Его брат взглянул на здоровяка и примирительно проговорил:
– Правда, мужик, шел бы ты! Мы тут с девушками разговариваем о своем, о девичьем. Тебя это совершенно не касается!
– А вот здесь ты ошибаешься, – с обманчивой мягкостью проговорил здоровяк. – Меня вообще касается, когда какая-то мразь обижает женщин. А в данном случае эти женщины – мои знакомые, так что меня это касается вдвойне…
Он внезапно схватил братьев за воротники и встряхнул так, что у них клацнули зубы.
Арам Ованесов завертел головой…
– Охрану свою ищешь? – процедил здоровяк. – Зря ищешь, они все сидят у меня в автобусе и дают показания…
– Да ты кто такой?
– Майор Черепахин! Командир отряда быстрого реагирования! Очень быстрого реагирования. Такого быстрого, что если вы когда-нибудь только косо посмотрите на эту девушку, – Черепахин кивнул на Милу, – я об этом тут же узнаю и отреагирую! В частности, если вы у себя в городе, где вы себя чувствуете хозяевами жизни, что-нибудь надумаете – не сомневайтесь, я и там быстро отреагирую! Все понятно? – И он, чтобы его слова лучше дошли до Ованесовых, еще раз встряхнул их. При этом он умудрился оторвать воротники от их костюмов.
– Надо же, – проговорил Черепахин, с удивлением разглядывая оторванные воротники, – а говорят, что итальянская одежда самая лучшая… Врут!
Бросив обрывки на стол, он повторил:
– Все поняли?
– Все, дорогой, все! – проговорил за обоих братьев Армен Ованесов.
– Ну, если все поняли, – Черепахин перехватил выразительный взгляд Дуси, – я вам больше не буду мешать! – И он удалился вперевалку, как разбуженный зимой медведь.
Армен Ованесов взглянул на Милу с уважением:
– Хорошие у тебя друзья! Ладно, мы с братом действительно все поняли. Теперь ты отдашь нам коды?
– Конечно, мне чужого не надо. – И Мила положила перед Арамом флешку и листок с цифрами. – Единственное, что от вас нужно, – расчет за отработанное у вас время и выходное пособие. По-моему, это будет справедливо.
– Не вопрос. Но все же если не ты, то кто же нас кинул?
– Алексей Меленков в паре с одной девицей.
– Не может быть! Этот слизняк? – Курчавый покачал головой и поморщился – видно, после общения с Черепахиным шея болела.
– Да вот так уж. Сам Алексей уже за все расплатился, его больше нет, а девица… вот ее имя! – И Мила бросила на стол права, что забрала в торговом центре. – Сами с ней разбирайтесь! У меня к ней никаких теплых чувств нет, так что делайте что хотите. Правда, она особа ловкая, изворотливая, так что может от вас и сбежать. А не сможет – что ж, такое, видно, ее счастье…
– Разберемся…
– Свободны, – сказала Дуся, – и сделайте так, чтобы мы вас больше не видели. Насчет девушки с вами майор Черепахин договорился, а он такой человек, что ничего не забывает, обязательно проверит.
– Да мы поняли, – протянул лысый и потянул брата на выход.
– Ну что, закажем что-нибудь? – спросила Дуся, провожая братьев взглядом.
Лысый обернулся и подмигнул на прощание.
– Заказывайте что хотите! – сообщила подошедшая официантка. – Этот, лысый, заранее такой счет оплатил…
– Мне от них ничего не надо! – поморщилась Мила.
– Да ладно тебе, я есть хочу! – возразила Дуся. – Все равно деньги плачены…
Мила поздоровалась с проводницей, прошла по коридору в свое купе, улыбаясь. Настроение было прекрасное. Казалось, что с плеч упала гранитная скала. Или целая гора, которая давила ее с тех самых пор, как увидела она в банке платежку с собственной подписью. С тех пор появился в ее душе дикий первобытный страх, от которого дрожали руки и сердце катилось куда-то вниз, к желудку. Ни минуты она не была спокойна, не к кому было обратиться, да что там – просто прижаться к твердому плечу и выплакаться.
Все это теперь позади. И страшный Лева, от которого пахло смертью, и братья Ованесовы, с которыми она больше не увидится, просто зайдет в бухгалтерию за расчетом и документами. И права Дуся, ее новая подруга, нечего ей больше делать в родном городе.
Давно перестал он быть ей родным, выпила она эту чашу до дна. Нужно начать новую жизнь. Поменять все: жилье, работу, друзей…
Собственно, друзей менять не стоит, не осталось у нее близких друзей. Был один – Лешка, то есть она так считала, а он оказался… Ладно, про это вспоминать не будем.
Солнце отразилось на металлическом поручне, и Мила улыбнулась. Так, с улыбкой, она и вошла в свое купе.
Там было полутемно, потому что окно загораживал кто-то высокий, с очень широкими плечами.
Он
