— Где тебе постелить?
— Там же, где и себе, — сказала Ольга и чмокнула его в щеку. — О, какой ты колючий…
Рано утром девицы собрались и уехали домой, заявив, что нужно переодеться и быть на работе. Расим дал Ольге свою визитку, на которой записал номер телефона, выданного ему Эрдемиром.
Владик уехал от него позже.
— У меня сегодня полурабочий день, — сказал он. — То есть я выхожу на работу после обеда. Ты не спросишь меня: почему?
— Не спрошу.
— Почему?
— Не хочется, — ответил Расим.
— Ух, какой ты нелюбопытный, — заметил Владик. — А как мы с тобой познакомились?
— Вчера на банкете ты жаловался на жизнь.
— Это со мной бывает, — сказал Владик, — особенно, когда я коньячка врежу.
— Это было до того, как ты его врезал.
— Не-а, — ответил Владик, — та бутылка была уже второй.
— Ну, ты силен! — сказал Расим.
— В этом мое спасение, — ухмыльнулся Владик. — Я тебе вчера про жену говорил?
— Да.
— Так вот, моя жена знает, что я могу засадить пару бутылок и вырубиться. И сегодня я получу головомойку только за пьянку, понял?
— Да.
— В этом моя хитрость. Я могу рассчитывать на тебя еще раз?
— Нет, — сказал Расим, — хозяйка на днях возвращается.
— Жаль, — расстроился Владик. — Впервые встречаю такого безотказного и одновременно нелюбопытного мужика. Ты можешь на меня рассчитывать, вот моя визитка.
Вечером Расиму позвонила Ольга.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — просто хотела услышать твой голос…
На следующий день Расим отзвонился Корбалевичу и сообщил, что пошел на встречу с Эрдемиром.
Во время беседы Расим ждал, что Эрдемир сделает ему замечание за то, что он использует телефон не только для связи с ним, но Эрдемир на эту тему не говорил.
«А может быть, — подумал Расим, — его возможность контролировать мои переговоры — блеф?»
Расим рассказал о банкете, спросил, как специалисты оценили карты, которые он добыл.
Эрдемир вздрогнул при слов «добыл»
— Я что-то не то сказал? — спросил Расим.
— Нет, все в порядке, — сказал Эрдемир, — карты ушли диппочтой в Каморкану.
— Что будем делать дальше? — спросил Расим.
— Жить и работать, — ответил Эрдемир. — Я послал тебя на банкет для того, чтобы ты начал устанавливать связи с людьми, которые могли бы помочь в одном важном деле. А дело действительно важное и стоящее.
— Весь внимание, — сказал Расим.
— Ты не смотрел в энциклопедии, чем славится Каморкана?
— Нет.
— Напрасно, ведь вполне возможно, что она станет страной твоего пребывания.
Расим пропустился эту реплику мимо ушей.
— Так вот, в Каморкане большие чайные плантации. И чай Каморканы ценится так же, как и чай Шри-Ланки. Но в последнее время возникли проблемы. Недобросовестные конкуренты в Европе выдвигают завышенные требования и запрещают продавать такой чай в Европу, а это наш основной торговый партнер. Сократить производство чая, значит потерять статью экспорта, рабочие места и создать многие проблемы.
— А при чем тут я?
— Ты начнешь проработку вопроса продажи этого чая в Беларуси.
— Я?
— Ну да, ты, — сказал Эрдемир. — И не таращи на меня глаза, не боги горшки обжигают.
— Горшки обжигают не боги, горшки обжигают мастера, а я…
— Ты сам не знаешь своих способностей и возможностей.
— Нет, Эрдемир, одно дело найти и купить украденные в войсковой части карты, другое — подтолкнуть к заключению сделки представителей министерства.
— Расим, — сказал Эрдемир, — поверь мне, это не тяжелее того, что ты уже сделал.
— Ладно, — пожал плечами Расим, — попробую.
— Попробуй и определись с суммой, которую надо будет заплатить за это.
— А надо платить?
— Конечно. Но ты не беспокойся, это называется непредвиденными расходами. Вот тебе небольшая справка с аргументацией, почему выгодно покупать именно наш чай, а не какой-нибудь другой.
Корбалевич
Приближался Новый 1999-й год. В управлении шли странные разговоры о будущей компьютерной проблеме 2000-го, к которой нужно готовиться заранее. А еще о том, будет ли 2000-й год переходным годом в двадцать первый век или этим годом должен быть 2001-й.
— Как ты полагаешь, — сказал Корбалевич Гольцеву, — чем закончится эта киностушка[32] с проблемой 2000-го года?
— Очередной манипуляцией. Год до означенной даты будут качать деньги с коллективных пользователей, а потом выяснится, что проблемы никакой не было.
— Да? А что среди компьютерщиков некому на это глаза людям открыть?
— Компьютерщики заинтересованы в том, чтобы люди были заинтересованы в них.
— А те, кто блюдет государственные интересы?
— Ты много встречал таких? Мне кажется, что чиновники вообще потеряли чувство меры, и я начинаю понимать корни тех репрессивных действий против госаппарата, которые время от времени осуществлялись в СССР в довоенный период.
— Но они не дали эффекта.
— Это тоже стереотип, мол, все это не давало эффекта. Эффект был, и заключался он в том, что государство не развалилось.
— Жестко.
— Но справедливо. И без манипуляций. Ты знаешь, чем отличается принцип управления при капитализме от социализма?
— Нет, это ты у нас все знаешь.
— Если при социализме говорили: не можешь — научим, не хочешь — заставим, то при капитализме все иначе. Не хочешь — мы тебе так промоем мозги, что ты захочешь и сам все сделаешь.
— Тут, пожалуйста, поподробнее.
— Пожалуйста. В восьмидесятые годы вдруг началась кампания по борьбе со СПИДом. Мировые научные светила говорили, что СПИД распространяется в геометрической прогрессии, а так как им заражено уже более полумиллиона жителей земли, то скоро все будут больны СПИДом. Я математик по образованию, если бы было так, то через семь-восемь лет все были бы больны СПИДом, а через десять человечество выродилось бы. Но этого не произошло. Однако со СПИДом продолжают бороться. Существуют структуры, которые разрабатывают лекарство от СПИДа, есть огромные отрасли, которые наживаются на производстве превентивных средств и одноразовых шприцов. А ты говоришь — спецы. Как только спецу покажут пачку долларов, он за нее мать родную продаст.
— Ты на курсах не у Валерия Михайловича учился?
— У него, родного.
— Чувствуется ухналевская школа.
— Да. Валерий Михайлович всегда мог резко и нелицеприятно оценить то, что происходит. Помнишь, как он отзывался о лозунге «экономика должна быть экономной»?
— Он говорил: «Экономика должна быть экономикой».
После этого разговора Корбалевич решил еще раз напомнить Ухналеву о рукописи Б.Н. Но делать это просто так было не с руки. И он дождался очередной встречи с Расимом, кторый как раз вернулся из Бреста, куда он ездил по поручению «резака» визави.
— Уточним, в чем была твоя задача? — сказал ему Корбалевич, когда они устроились на диване в гостниной ухналевской квартиры, превращенной на время операции в штаб. Виктор Сергеевич и Ухналев расположились в креслах напротив. В присутствии Корбалевича они играли роль статистов, которая плохо у них получалась.
— Эрдемир просил меня проверить, не скрываются ли там эмигранты из Каморканы.
— А тебе не показалось, что он, таким образом, шифруется, а на самом деле у него другая цель?
— Нет. Последнее время он все меньше говорит со мной на отвлеченные темы и не воспитывает меня. То есть не осуществляет некую идеологическую обработку. Встречаемся мы очень коротко, по-деловому. Я отчитываюсь по предыдущему заданию, а он ставит мне задачу на следующий период.
— Итак, чем заинтересовали твоего каморканского шефа эмигранты из Каморканы?
— Он вообще весьма ревниво относится ко всем тем, кто иначе смотрит на мир. Особенно у него вызывают идиосинкразию его соплеменники, которые думают иначе, чем он.
— Но, возможно, эта задача была поставлена ему теми, кто борется с оппозицией там, в Каморкане?
— Возможно, но я больше склоняюсь к тому, что он сам пытается найти их здесь, чтобы показать своим начальникам, что он борец за некую идеологическую чистоту. И что даже в Беларуси он нашел тех, кто против режима и отсиживается до поры до времени за границей.
— Что ж, его позиция ясна… А что привез ему ты?
— Отрицательный ответ.
— И чем ты его обосновал?
— Дело в том, что он слышал некий звон о наличии в Бресте каморканской общины.
— Откуда этот звон?
— Скорее всего, его аналитики просматривают белорусскую прессу. Там была публикация о мусульманском сообществе Бреста и даже некоей мусульманской улице.
— И таковая есть в Бресте?
— Вот уже несколько лет на одной из улиц стали селиться выходцы с Кавказа.
