Цитра встречает герцога у полуразрушенной стены храма. Облаченный в легкий походный плащ золотого цвета, маг выглядит против обыкновения хмуро, на лице нет и тени почтения.
Дружба с загадочным настоятелем являлась той соломинкой держась за которую, старик надеялся выбраться за рамки ограничений вызванных низким происхождением. Теперь соломинку втоптали в грязь, поправ мечты талантливого мага.
— Вы хорошо потрудились ваша светлость, — Цитра не пытается скрыть презрительную усмешку, приправленную нотками обреченности.
— С чего вы решили…
Ректор досадливо отмахивается.
— Я не отчитываю. Кто я такой, чтобы упрекать герцога.
Слова мага раздражают, плохо прикрытой злобой, акцентированной на финальном слове. "Герцог" буквально выплюнут ректором.
— Ближе к делу, — полиметаллические зубы готовы заскрипеть от силы трения.
— Пройдемте за ворота, сами все увидите, — усмехнувшись, Цитра демонстрирует картинный приглашающий жест в направлении вырванной неведомой силой калитки. От субординации не остается и следа.
Пара разогревочных движений, чтобы выпустить пар. Стараясь не допустить резких слов, Эдуард перешагивает через заваленный каменой крошкой порог. Поведение ректора переходит границы.
"Неужели очередной "засланец" от экспериментаторов?"
Обогнув вывороченную из основания храма и переброшенную к воротам колонну, парень вынужден забыть о подозрениях и несдержанности Цитры. Масштабность открывшейся картины потрясает. Вместо храма, мрачного и могущественного — яма, украшенная серебристой мерцающей воронкой. Сверкающий кисель, рвется из глубин наружу, растекаясь по руинам тонким слоем. Серые плащи, висят в воздухе без видимой опоры — все, что осталось от монахов. Фонтан из выплевываемых камней опасно разлетается во все стороны, заставляя герцога, время от времени уклоняться от опасных снарядов.
— Что это?
— Судя по предварительному анализу портал, — старик нервно теребит бороду, вглядываясь в центр воронки. Ирония покидает старика. — С его помощью можно переместиться в любую точку острова.
Эдуард, проявив любопытство, подбирается ближе. Серебряный кисель весело чавкает под ногами.
Склониться над бездной и заглянуть ей в глаза мешает Дана, неотступной тенью шествующая рядом.
— Так ведь портал это хорошо! Или я не прав?!
Старик нервно смеется. Около минуты требуется ректору, чтобы прийти в себя.
— Все просто замечательно. Если не считать маленьких, я бы сказал крохотных, побочных эффектов. Вроде элементарного стирания границ.
???
— Воронка в состоянии свести все пространство вокруг в одну единственную точку, точку внутри себя самой.
— А если проще?
— Мы все умрем, — злобный взгляд, обращенный к Эдуарду, свидетельствует о наличии серьезных претензий со стороны милорда Цитры. — Понятнее некуда, я полагаю?!
Ацтек задумчиво потирает подбородок. Поведение ректора в свете сказанного уже не вызывает протеста.
— Да уж.
Дана прижимается к парню.
— Я могу воспользоваться этой штуковиной для перемещения? — вопрос звучит отнюдь не риторически.
— С вашими способностями легко. Ваш иммунитет к магии здесь только на пользу. Не развалитесь по дороге. Наверное.
Зарождающаяся усмешка быстро угасает. Хищная улыбка и пробирающий насквозь взгляд Ацтека не раз позволяли выиграть бой еще до его начала. Встретив их, архимаг теряется.
— Мне необходимо найти Элен и Георга Пятого, а после переместиться к ним.
Цитра никогда прежде не видевший герцога в предбоевом трансе уже не так уверен в себе и не так озлоблен.
— Настроится на волну одного из правителей при вашей степени родства не сложно, — маг поправляет плащ, старательно скрывая дрожь, обвившую ладони. — Я помогу, но использование воронки ставит под угрозу само существование острова.
"Интересно как он пришел к таким выводам? Хотя не важно, программисты должны заткнуть дыру в ближайшее время".
Выбирать приходится, основываясь на степени риска и новых приоритетах.
"Моя цель встретиться со всеми испытателями и остановить эксперимент, все остальное неважно — тепло руки Даны, единственная достойная преграда".
Два взгляда встречаются в момент пика сомнений.
— Я с тобой, — мягко шепчет девушка, так словно речь идет о походе в булочную.
— Не вздумай. — В конце Эдуард ставит жирную точку, окончательно закрывая тему. — Это не шутки. То, что для меня риск, для тебя гибель. Я не собираюсь делить тебя даже со старухой смертью.
Цитра, прикрыв рот рукой, издает едва слышный хрюкающий звук.
— Милорд, не обижайтесь, но я знаю о сущности портала больше вас, — не обращая внимания на странную реакцию, констатирует герцог. — Уверяю, он исчезнет в ближайшее время.
Ацтек верит, что организаторы проекта не допустят разрушения модели. Ведь в таком случае ввод действующего образца придется перенести, а это в свою очередь серьезные финансовые потери и проблемы со стороны заинтересованных лиц во главе с дряхлеющим "самим".
— Помогите мне настроится на Георга.
"Надеюсь, ты знаешь, что делаешь", — говорит мимика помрачневшего ректора, искренне удивленного желанию Эдуарда нырнуть в смертельный омут. — Вынужден подчиниться вашей воле.
Между строк звучит "Чтоб тебя разнесло на части!"
— Вспомните последнюю встречу с герцогом в мельчайших подробностях. Зафиксируйте момент прощания и взгляните в центр воронки.
— И все?
— Силы портала хватит с избытком, чтобы отфильтровать необходимую волну.
Эдуард сосредоточенно кивает, рука выскальзывает из объятий Даны. Долгих прощаний парень не выносит.
— Я вернусь, — два шага к краю, всплывающая в памяти улыбка Пятого с победным взмахом руки прощавшегося перед походом. Пристальный взгляд в бездну.
Земля уходит из под ног, небо вкручивается в водоворот, красные круги мелькают перед глазами, Эдуард начинает вращаться вокруг собственной оси, испытывая дикое головокружение.
"Погодите! А как Цитра узнал, что воронка это портал. По идее этого не может знать никто даже программисты. Ведь это лаг, ошибка".
Сидеть в мягком кресле за чашкой чая в компании симпатичного собеседника чертовски приятно. Настя уже почти привыкла считать Грейса другом. В стенах "Надежды" роскошь непозволительная.
— И все-таки это безрассудство… — капитан, в очередной раз, касается скользкой темы.
— Давай не будем о войне. Может у нас последний вечер, когда можно просто поговорить, — Настя поспешно останавливает порыв офицера. — Ты говорил, у тебя есть дочка, расскажи лучше о ней.
Грустная улыбка касается губ Грейса, разлука с родными дается тяжело.
— Мира прекрасная девочка, немного похожа на вашу служанку, такая же непоседа…
Настя тактично улыбается, притворившись, что внимательно слушает. Мысли уносятся далеко от уютной каюты, грозной эскадры и невероятного мира Альфы и Беты.
"Мой последний друг погиб шесть лет назад. Стоит ли начинать все сначала?" — вереница мыслей витает вокруг Лехи.
Шестилетняя девчонка в стенах интерната, одна против стаи озлобленных существ, объединенных лишь жаждой превосходства. Детский возраст не служит в "Надежде" защитой от посягательств со стороны соседей по комнате и Табличка 6-11 на двери, в этом смысле равносильна приговору. 6-11 возраст обитателей комнаты и шестилетние здесь в самом низу иерархии. Слабых обирают во время кормежки, периодически избивают, подтверждая собственный статус, не говоря уж о начале периода полового созревания у старших.
Новенькой в этом мире заведомо предрекается незавидная судьба.
Настя задумчиво крутит в руках чашку с остывающим чаем, рассеяно кивая в ответ на слова Грейса.
Леха, десятилетний мальчишка, научивший всех себя уважать. Странно, но, не обладая яростью берсеркера и бескомпромиссной жестокостью, что ценилось в интернате, Леха считался опасным противником. И не только благодаря недюжей для его возраста физической силе. Хладнокровие и верность данному слову, такие редкие и нелепые в мире подлости, заставляли окружающих сторониться мальчишки.
— Тронешь ее, руки переломаю, — не грана эмоций, чистая констатация.
Почему он заступился именно за нее?
Неизвестно. Однако его защита помогла принять новый мир, научиться не только выживать, но и жить в нем.
Комната 12–20, роковая для Лехи. Ему было шестнадцать, когда им довелось встретиться вновь. Насте вновь пришлось попасть в незнакомый мир, и снова на пути врагов появилась грозная преграда. Стас год терпел угрозу собственному господству в лице сопляка, пытавшегося командовать с кем ему спать, а с кем нет. Желание изнасиловать Настю, будучи однажды пресеченным в грубой форме зрело и крепло. Несмотря на превосходство в возрасте Стас не рискнул напасть в одиночку на Леху. Парня избивали втроем, вымещая страх и злобу, не остановившись даже тогда, когда Леха потеряв сознание, перестал сопротивляться, даже тогда когда его сердце остановилось, а лицо превратилось в кровавую кашу.
