которым не правят деньги!
Регина как раз засмотрелась на то, как фокусник выдувал внушительного размера мыльный пузырь на потеху детям, что столпились вокруг него, когда сзади ее за локоть дернула подруга.
– Кажется, я нашла ее! – сказала Кэссиди, сверкнув огнем ликования в глазах, и потянула девушку за собой, вглубь толпы.
– Ты уверена?
Регину снедали сомнения. Могла ли мама и в этом году принять участие в ярмарке или же заклятье Забвения так сильно исказило ее личность, что Гвендолин оставила дом, собрала вещи и уехала куда глаза глядят? Ничего, кроме слепой надежды, у Регины не было, и пусть шанс отыскать ее здесь, среди праздничной суеты, был ничтожно мал, она все же воспользуется им и обойдет каждую палатку, высматривая знакомую фигуру, покуда хватит времени.
Кэссиди вела ее уверенно, нисколько не сомневаясь в правильности своих слов. Несколько минут они с трудом протискивались через толпу, пока подруга резко не затормозила в отдалении от палатки, прилавок которой был плотно заставлен баночками и стеклянными пузырьками. А за прилавком взаправду стояла Гвендолин.
– Когда я увидела ее здесь, то сразу поняла, что она твоя мама, – шепнула Кэссиди ей на ухо. – Вы почти копии друг друга.
Очарованная Регина не могла отвести глаз и стояла, не шевелясь, словно боялась спугнуть этот миг. Люди нечеткими тенями проносились мимо нее, задевали плечом, толкали локтями, но она не сдвигалась с места. Регина столько раз представляла себе момент, когда вновь увидит маму, мечтала об этом почти каждую ночь, погружаясь в сон. И вот она, в двух метрах от Регины, живая, настоящая! Гвендолин общалась с покупательницей, показывала той баночки со снадобьями и бальзамами, а Регину прошило насквозь чувство дежавю, сшибающее с ног. Всего год назад они варили эти бальзамы, придумывали состав и клеили винтажные этикетки на баночки, нередко проводя за таким занятием ночи напролет. Мама улыбнулась, словно подумала о том же, и Регина чуть не задохнулась от переполнявших ее чувств.
– Ну же, не стой столбом! – подтолкнула ее Кэсс, и она подалась вперед.
Сейчас или никогда. Настало время сложить кусочки пазла воедино и узнать правду.
Регина выждала, пока Гвендолин попрощается с покупательницей, и робко подошла к прилавку. Изо всех сил она пыталась не поддаваться эмоциям и сохранять ледяное спокойствие. После ночных кошмаров, после путешествий вглубь себя так странно было видеть маму наяву, что казалось, это сон, дурман, навеянный чьей-то рукой. Но оплошать сегодня никак нельзя! Другого шанса ей может уже не представиться.
– Чем я могу вам помочь, мисс?
Вопрос матери вывел Регину из мимолетного оцепенения. Хоть она и знала, что Гвендолин совсем не помнит ее, слышать подобное обращение все еще было горько и больно.
– Ты… Вы меня правда не помните? – спросила Регина, делая еще один шаг вперед. Ей нужно было удостовериться.
Гвендолин виновато улыбнулась и ответила:
– Простите, в день я вижу много разных лиц, но вас бы я точно запомнила!
Лицо ее озарила добродушная улыбка, а вьющийся черный локон выскользнул из-за уха, как случалось всегда. Каждый жест был частью Регининого существа, был родным и любимым. Теперь же знакомые движения пробуждали лишь глухую боль. Она уже не понимала, кто стоит перед ней – запутавшаяся поруганная ведьма или убийца, чья рука не дрогнула, ведомая тьмой?
– Тогда я вам напомню, – ответила Регина, притянулась поближе к Гвендолин и стиснула виски матери в своих ладонях. Регина прикрыла глаза и прошептала, так тихо, чтобы слышали лишь мама и ветер:
«То, что утеряно, и то, что забыто,
Твердой рукою тебе возвращаю.
Морока след, забвенья покров
С тебя я снимаю».
Женщина вздрогнула от неожиданности, но затем обволакивающий шепот заставил ее расслабиться и чуть обмякнуть в руках дочери. Гвендолин закрыла глаза, слово за словом впитывалось в ее тело, разум, встраивало недостающие фрагменты в искромсанную память. И когда Регина оторвала руки от головы матери, с надеждой взглянула в ее растерянное лицо, Гвендолин прозрела. Она вспомнила. И ужас наполнил ее пронзительные синие глаза.
– Регина?.. – пролепетала она, рассматривая дочь, которую не видела целый год. Она вышла из-за палатки и устремилась обнять ее, но, сама того не ожидая, Регина отстранилась. Гвендолин замерла на месте.
Отсчет пошел.
– Мама, у нас мало времени, – быстро проговорила Регина. Она так и слышала щелчки секундной стрелки в голове. – Мне нужно, чтобы ты ответила всего на один вопрос.
Гвендолин непонимающе уставилась на Регину, а потом перевела взгляд на Кэссиди, стоявшую позади Регины. От румяного лица матери отлила кровь, глаза расширились, зрачки сузились и стали с крохотную песчинку.
– Ингерн?.. – на выдохе просипела Гвендолин, машинально прикрывая рот рукой, словно не хотела, чтобы хоть еще слово слетело с ее губ. Регина догадалась, что мама перепутала Кэссиди с Ингерн, ведь они с ней тоже имели большое сходство, но время неумолимо убегало. Более нельзя медлить!
Не успела Кэссиди ничего возразить, как Регина подскочила к Гвендолин и затрясла ее за плечи. Последние секунды отправлялись в вечность. Она чувствовала, что действие отменяющего заклятья подходит к концу.
– Мама, ну же, соберись! Ответь на мой вопрос: кто убил Ингерн?
Гвендолин перевела большие глаза на дочь. В глубокой синеве плескалась застарелая печаль.
– Она… Она заперла нам уста! Она…
И тут действие антизаклятья иссякло. Время вышло.
Регина была вне себя от гнева, разочарование затопило ее целиком. Она до боли сжала плечи матери, но затем выдохнула и разжала пальцы. Ей придется отпустить ее, пусть даже она ничего и не сумела толком выяснить.
Яркие глаза Гвендолин вновь потускнели на полтона и подернулись пленкой забвения. Морщины на лице разгладились, дрожь изящных рук прошла, а на губах расцвела миролюбивая улыбка.
– Простите, мы знакомы?
Регина отстранилась от Гвендолин и с грустью окинула прощальным взглядом. Она расставалась с ней не впервые, но прощаться без разрывающей сердце тоски так и не научилась. Отпускать всегда больно, хоть один раз, хоть тысячу.
– Были знакомы когда-то, – обронила тихо Регина, даже не уверенная, что Гвендолин ее расслышала.
С тем и ушла, затерявшись поскорее в толпе. Мысли роем носились в голове, сталкиваясь, взрываясь друг о друга. Регину толкали, зажимали в тисках человеческих тел. Да и пусть сомнут, пускай раздавят, теперь неважно. Она провалила задачу, она не справилась. Недостающий элемент мозаики так и будет колоть ее изнутри, как маленькая заноза, которую невозможно ни увидеть без увеличительного стекла, ни вытащить.
Кэсс успела куда-то исчезнуть, пока они говорили, но вскоре Регина
