дошло,
что я натворила. Я потратила немало сил, разыскивая Ингерн, чуяла беду, в которой сама же и была виновата. И когда мы с Эданой нашли ее, было уже поздно: она лежала в ледяном доме, зимой, с полуживым замерзающим младенцем в руках…
Керидвена запнулась, не в силах договорить. Регина терпеливо предоставила ей возможность перевести дух, после чего ведьма продолжила совсем тихо:
– Как только я взяла девочку на руки, то дала себе слово, что воспитаю ее, как родную дочь. Ты знаешь, своих детей у меня никогда не было, но разве могла я бросить дитя, что осталось без матери по моей вине? Я не знала имени, которое дала дочери Ингерн, и нарекла ее Кэссиди из-за кудрявых волос, что уже покрывали маленькую головку.
На последних словах губы Керидвены чуть потянулись в сентиментальной улыбке. Регина молча слушала и крутила в мыслях картинки из воспоминаний ведьмы. Она смотрела на ведьму и видела перед собой тот запустелый дом, и как в полумраке комнаты Керидвена прижала запеленатое дитя к своей груди.
– С самого младенчества Кэссиди росла здесь, в ковене, постигая все секреты колдовства. Я воспитывала ее так, как воспитывала бы собственного ребенка, и тщательно оберегала от всего, что могло рассказать ей о матери. Я боялась, что она невольно ступит на ту же темную дорожку, но она не проявляла никакой подозрительной тяги ко тьме. И тем не менее в какой-то момент все пошло наперекосяк. Она стала капризной, непослушной. Постоянно нарушала правила, искала повод меня позлить. Будто чувствовала, что я ей не родная. И тогда я решила рассказать ей правду.
– Кажется, самую неприглядную часть правды вы все же утаили, – вставила Регина, непроизвольно шмыгая носом. Магические путы незаметно отпустили ее, но Регине уже не хотелось вскакивать и закатывать сцену. Внутри царило опустошение.
– Верно, утаила, – кивнула Керидвена, смотря куда-то сквозь нее. – Но я искренне полагала, что действую в ее интересах. Думала, если расскажу, как гадко поступила с ее матерью, то она никогда мне этого не простит, и я потеряю ее навсегда.
– И это все равно случилось, – возразила Регина. – Своей ложью вы ничего не добились.
– Великий Кернуннос, не так-то легко справиться с девочкой-подростком, повсюду видящей врагов, – горько усмехнулась Керидвена. – Она ведь всегда такая была… Вздорная девчонка. Шла всем наперекор, лишь бы свою линию гнуть. Мне страшно было представить, что бы она натворила, узнав правду. Не стоит забывать, что Кэссиди – одаренная ведьма, истинная дочь своей матери. Подвергать опасности ее и окружающих было нельзя.
– Но в результате она стала изгоем среди сверстниц! Все боятся ее из-за репутации матери, сторонятся, а все из-за сказки, которую вы сочинили, чтобы обелить себя. Теперь она ненавидит вас, и ее можно понять.
– Я думала, что выбрала меньшее из зол, – выдохнула Керидвена и пустыми глазами уставилась в стену.
– Иногда выбор лучше оставлять другим, – сказала Регина и встала из-за стола.
Продолжать разговор больше не было сил. Не было мочи терпеть жгучую горечь во рту. Перешагивая через разбросанные книги, Регина вышла из библиотеки, не оглянувшись и не забыв незаметно прихватить с собой маленькую книгу в кожаной обложке.
Вернувшись в свою комнату, Регина не обнаружила соседки, лишь ее ворон томился в клетке и топтался на широкой жерди. Регина открыла маленькую дверцу, и ворон доверительно скакнул ей на запястье, расправив крылья. Как только она распахнула створки витражного окна, ворон сорвался с руки, оставив небольшие царапины на коже, и улетел резвиться над густым зеленым лесом.
Регина меж тем присела на кровати и расстегнула застежку найденной в библиотеке книжицы. Заклепка легко поддалась и со щелчком отстегнулась. Регина раскрыла книгу наугад. Внутри было пусто.
Она пролистала страницы, осмотрела обложку и форзацы – нигде не было написано ни словечка. Больше всего книжица напоминала чей-то блокнот, но кто будет хранить пустую записную книжку в архивах рядом с гримуарами и томами заклинаний? Чутье подсказывало Регине, что с этой вещью все было не так просто, и она принялась пробовать все подряд, лишь бы та раскрыла ей свои тайны.
– Откройся! – приказала Регина и ткнула пальцем на пустые страницы, пожелтевшие от времени. Книга не поддалась. – Покажи мне свои секреты!
Так она билась над блокнотом не пять минут, и даже не десять, но он упрямо молчал и сверкал чистотой страниц. Регина и поджигала блокнот, и смачивала водой его страницы, затем экстренно их подсушивая – без толку. В итоге Регине надоело: она рассвирепела, вскочила с места и швырнула блокнот в окно.
– Ах, да чтоб тебя! – Регина не была очень уж меткой, а потому книга стукнулась об оконный проем и упала на пол. Она махнула рукой и, утомившись, села на полу, напротив окна.
В этот момент в комнату вошла Кэссиди. Увидев свирепствующую Регину, она присвистнула и воскликнула:
– Великая Мать, ты за что книгу мучаешь? Книга – существо безобидное, – приговаривала подруга, проходя к окну и приподнимая кожаный блокнот, – и, насколько знаю, не кусается…
Кэсс вдруг запнулась, ворочая блокнот в руках. Что-то в ней словно напряглось, губы сжались в тонкую бескровную полоску.
– Где ты это взяла?
– Попалось в библиотеке, когда штудировала гримуары. Пыталась отыскать что-то, способное вернуть моей матери память, но безуспешно. Да еще и этот блокнот, словно насмехаясь надо мной, оказался до смешного пуст…
Кэссиди уселась рядом с Региной на полу и отстегнула медную застежку. Затем раскрыла блокнот на коленях и сказала:
– Он пуст лишь для чужих, но для хозяина полон.
И тотчас же страницы блокнота запестрели проступающими чернильными строками. Буква за буквой побежали линии, сплетенные из слов, рунических закорючек и любительских зарисовок. Регина изумленно вытаращилась на подругу и спросила:
– Так это твое?
– Да, этот дневник я вела в возрасте лет двенадцати, если верно помню. – Кэссиди заправила за ухо выбившуюся прядь волос и неторопливо пролистывала заполненные страницы. – Даже и не вспомню, как это он оказался среди библиотечных книг… Должно быть, забыла его, пока возилась в период обучения.
– Почему я не смогла ничего прочесть? Ты заколдовала его?
Кэсс самодовольно хмыкнула.
– Конечно! Еще не хватало чужим ручонкам трогать мои личные вещи! Я наложила на него заклятье, чтобы чужой не мог прочесть записей. Их могу видеть только я, либо показать кому-то со своих рук, как тебе сейчас.
Она продолжала изучать страницы и погружаться в воспоминания, и Регина не мешала ей, молча прослеживая путь проявления рукописных четверостиший да необычных травнических рецептов.
– Знаешь, – проговорила
