– Она не умеет водить корабли, – прервал я его излияния.
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Ну и что?
– Не советую брать её вторым пилотом.
Рик несколько раз недоуменно моргнул, а затем, сообразив, рассмеялся:
– Уже ревнуешь?
– Нет, проявляю братскую заботу.
– А если у меня серьёзные намерения?
– Это невозможно. Вы с ней совершенно разные люди.
– Так считаешь?
– Это бесспорный факт, – твёрдо ответил я, а затем с грустью посмотрел на светящиеся окна кабинета Анхелы.
В равной степени это относилось и к нам. Я и раньше задумывался над скоротечностью жизни простых смертных, но то были общие, абстрактные размышления. Только теперь я почувствовал неумолимую жестокость времени, обращённую против конкретного человека... против нас двоих. Сколь мимолётно будет наше счастье, сколь быстротечно! Моя любовь, едва родившись, уже обрела горький привкус неизбежной потери...
* * *
Закончился отсчёт неполного двадцать пятого часа астурийских суток и наступила полночь. Затем миновал первый час, второй. Я сидел в своём кабинете и изучал предложенный советом директоров корпорации план работ на следующий месяц. Количество заказов возросло почти на четверть, кроме того, увеличилось число заявок на модернизацию уже существующих станций. Спрос явно превышал предложение, и назревала необходимость в расширении производства – что само по себе было отрадно. Вместе с тем, исчерпывались запасы звёздного кварца, а значит, в ближайшее время мне предстояло совершить очередной наезд на Брендона. И хотя Солнечные Камни котировались среди колдунов очень низко, а их залежи в Рассветных мирах были обширны, мои аппетиты многих настораживали. Кое-кто сгоряча решил, что я обнаружил у этого плохонького артефакта какое-то ценное свойство, и с каждым разом мне всё труднее было отбиваться от настойчивых расспросов.
Я внёс в план некоторые поправки, добавил к перечню первоочередных мероприятий установку на Астурии гиперволновой станции первой категории с пометкой «кредит» (у директоров глаза на лоб полезут, с ухмылкой подумал я), затем утвердил окончательный вариант и отослал файл по назначению. Получив подтверждение о приёме, я выключил покетбук и вернул его в карман. Одно дело сделано.
Компьютер продолжал считать. Ознакомившись с промежуточными результатами, я убедился, что, несмотря на своё быстродействие, он ещё не скоро нарвётся на очередную некорректность краевых условий. Можно было идти спать, но я сильно сомневался, что смогу заснуть после того, как продрыхнул полдня. Я хотел было подключиться к Галанету, чтобы ознакомиться с новейшими работами в области теории виртуального гиперпространства, однако передумал – у меня душа не лежала к серьёзным занятиям. Я запустил игру в шахматы, но был так невнимателен, что получил мат в девять ходов. Потом принялся раскладывать пасьянс – и вскоре поймал себя на том, что бессознательно жульничаю.
Я в сердцах выругался, встал из-за стола и вышел на балкон. В кабинете Анхелы всё ещё горел свет. Как она себя назвала? Working girl. Что верно, то верно. Моя милая работящая девочка.
И тут я понял, что не даёт мне покоя, что мешает сосредоточиться. Меня одолевало страстное желание снова увидеть Анхелу, поговорить с ней о чём-нибудь... а хоть и поссориться – даже это было бы приятно. Мне хотелось смотреть ей в глаза, слышать её голос, вдыхать запах её волос, чувствовать тепло её тела.
Моё желание, едва став осознанным, тут же превратилось в навязчивую идею, и я решился на очередное нарушение своих правил. Прикинув на глаз расстояние и высоту, я сосредоточился – а в следующий момент уже стоял, прижавшись спиной к стене, на балконе, примыкавшем к кабинету Анхелы. Осторожно заглянув в окно, я убедился, что она в комнате одна, сидит за столом и внимательно изучает какие-то документы.
Дверь балкона была приоткрыта. Собравшись с духом, я вошёл внутрь и деликатно прокашлялся. Анхела вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд.
– Кевин?.. – произнесла она, не веря своим глазам. – Ты... Как ты сюда попал?
– Я же говорил, что мой любимый вид спорта – прыжки с шестом.
– А сигнализация?
– Мелочи. Мой папа-пират научил меня и не таким штучкам.
Анхела поднялась и подошла ко мне.
– Ты сумасшедший, – сказала она. – Надеюсь, тебя никто не заметил?
– Пришлось убрать пару свидетелей, а так всё в порядке.
Она вздохнула:
– Порой я не пойму, шутишь ты или говоришь серьёзно.
Я нежно обнял её. Анхела прильнула ко мне и склонила голову к моему плечу. Она была одета в красный шёлковый халат, под которым, судя по всему, кроме ночной рубашки больше ничего не было.
– Ты догадываешься, что у меня на уме? – спросил я.
– Да. Ты...
– Я похотливый самец.
– Не иронизируй. Я хотела сказать, что ты пришёл вовремя. Я уже заканчиваю.
Ответ Анхелы сбил меня с толку. Я готовился к упорной борьбе и никак не ожидал такой быстрой капитуляции... Но капитуляция ли это? Победил ли я? А может, я побеждён? И вообще, разве любовь – сражение? Могут ли быть победители и побеждённые в любви? Нет, это такая игра, в которой выигрыш достаётся обоим, а проигрывают вдвоём.
Я поднял к себе её лицо.
– С чего такая перемена, Анхела?
– Не было никакой перемены, Кевин. С самого начала я хотела того же, что и ты, только боялась... боялась, что это произойдёт слишком быстро.
– По-твоему, я тороплю события?
– Как и все... – Она осеклась. – Но теперь это не имеет значения.
– Почему?
– Потому что ты уже здесь.
Я попытался поцеловать её, но Анхела увернулась и высвободилась из моих объятий.
– Погоди. Если мы начнём, то не остановимся. А мне нужно покончить с докладом. Осталось всего пара страниц. – Она взяла со стола планшетку и световую ручку. – Пойдём. Сюда могут войти, а я не хочу, чтобы тебя видели.
Кроме парадной, кабинет Анхелы имел ещё одну дверь, которая, как оказалось, вела в её личные апартаменты. Мы вошли в небольшую уютную комнату. Анхела заперла за собой дверь, села на диван и принялась читать текст, по ходу внося в него поправки. Я пристроился рядом с ней и после некоторых колебаний обнял её за талию. Она не возражала, но и не проявила должного энтузиазма.
– Что это за документ? – решил поинтересоваться я.
– Доклад правительства перед Национальным Собранием, – ответила Анхела, не прекращая делать исправления, в том числе и чисто грамматические. – Завтра на заседании кабинета мы должны утвердить окончательный вариант.
– И ты не могла...
– Кевин, пожалуйста, не мешай.
Я вздохнул и от нечего делать принялся мечтать о нашей совместной жизни, в которой не последнюю роль будут играть фразы типа «Кевин, пожалуйста, не мешай», «Анхела, солнышко, сейчас не время». Странно, но это казалось мне чуть ли не венцом семейной идиллии. До чего может дойти человек!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
