сразу выходи на улицу и жди меня за углом.
— Он же закроет дверь на задвижку…
— Задвижку я открою. Жди за углом…
Полицейский зашел в участок и сел за стол. Лампа тускло освещала комнату, но он и ее собирался затушить.
— Мне в надо в нужник, — громко сказала Фаина.
— Ведро в углу, — ответил дежурный.
— Так ведь вонять будет, — задумчиво ответила Файка. — Ну как хочешь, желание зрителей надо выполнять.
Она стала устраиваться над ведром, развязывая шнурок на штанишках. Лера с ужасом смотрела на это действо.
— Стой! — рявкнул полицейский. — Ладно, выведу тебя…
Файка отошла от ведра, а ее сторож отодвинул задвижку и выпустил ее в дежурку, затем снова задвинул задвижку. Дальнейшие действия Лера не видела, только слышала.
— Ну, давай, шевелись! Чего стала. Ой! Да чтоб тебя…
— Извините, дяденька.
Хлопнула входная дверь. Лера попробовала открыть дверь в камеру и та открылась. Как Файка смогла… Но думать дальше она не стала. Быстро вышла на улицу, где один фонарь тускло освещал фасад здания, завернула за угол и притаилась в темноте. Вокруг не было никого. Буквально через минуту появилась Файка и, схватив Леру за руку, увлекла за собой. Они быстро бежали по улице, а сзади слышались крики и ругательства полицейского. Бежали они не долго. В полной темноте бегать опасно, правда Фаине темнота не помеха, она прекрасно ориентировалась, обходя колдобины на дороге.
— Все, — сказала она. — Догонять нас не будут. Надо подумать о ночлеге. На краю города попросимся в какой-нибудь дом. Завтра пойдем в село Трехгорское, оно недалече, верст десять…
— А как же Иван? — удивилась Лера.
— Что Иван? Вины за ним нет, сиротский дом ему не грозит. Завтра отпустят его, а может уже отпустили. У нас с ним договоренность: в случае чего, встречаемся в церкви близлежащего села. Думаешь, мы в первый раз попались? Нет… Летом-то хорошо, а вот зимой… Может и в сиротском доме придется перезимовать…
Так рассуждала Файка, шагая вместе с подругой по темной улице. Переночевали они в большом сарае на сеновале, никого при этом не спрашивая. У кого спрашивать посреди ночи? Конечно, сарай имел своего хозяина, который спал в доме неподалеку и даже не помышлял охранять свое сено.
Утром следующего дня девочки слезли с сеновала. Фаина уже имела некоторый опыт бродяжничества. Она подошла к калитке ближайшего дома.
— Жди меня здесь, — сказала она Лере и вошла в незапертую дверь.
Через некоторое время она вышла с ломтем хлеба в руках. Отломив половину своей подруге, она сказала:
— Идем в Трехгорское, — дорогу я спросила. — К обеду доберемся.
По дороге проезжали крестьянские телеги и господские кареты. Иногда их спрашивали, почему они идут без взрослых, На это Фаина спокойно отвечала, что они ходили в город к тетушке, а сейчас возвращаются домой в Ольховку, а Трехгорском их ждет тятенька. Дальше никто не любопытствовал. Деревни с таким названием на руси не редкость. Так они и шли себе спокойно. Некоторые сердобольные мамаши даже угощали их из своих припасов. Мало кого оставит равнодушным взгляд голодного ребенка.
До села они дошли и отдохнули на ступеньках храма. Им даже несколько мелких монет бросили, только вот Ивана там не было. Лера понимала, что ждать его придется, возможно, не один день, а вот Фаина казалась обескураженной.
— Не мог он дойти сюда раньше нас, да и его может еще не отпустили из участка, — успокаивала она подругу.
— Его еще вчера должны были отпустить, — ответила та. — А мы, если завтра еще здесь будем сидеть, то нас опять под замок посадят, а потом в сиротский дом отправят. Тут ведь тоже полиция есть.
Но тут судьба распорядилась иначе. К вечеру со ступенек храма спустилась монахиня и направилась прямо к ним. Она села рядом и начала разговор. То, что обе девочки сироты и бродяжничают, было видно сразу. То, что они не хотят в сиротский дом, тоже не секрет. Об этом и говорить не стоило. Монахиня говорила совсем о другом, она рассказывала о монастыре, в котором жила, о том, как там живут такие же девочки как они, а еще она сказала, что силой там никого не держат и если вдруг найдутся родственники, то они вольны уйти, когда захотят.
В итоге их неспешной беседы обе бродяжки отправились вслед за монашкой сначала на постоялый двор, а потом уже в карете, как важные дамы, вслед за ней в святую обитель, расположенную очень не близко. Но с этого момента уже было кому о них позаботиться, и не надо стало зарабатывать себе на хлеб насущный сомнительными фокусами и опасными акробатическими трюками.
Монастырь
При слове монастырь воображение рисует высокие каменные стены, дубовые ворота и каменную церковь внутри. А тут в глухой сибирской тайге все было не так. На высоком берегу таежной речки стояли деревянные здания, окруженные частоколом, высотой метра три с половиной. Ну, это по теперешним меркам. Раньше-то высоту саженями да аршинами измеряли. Это и был женский монастырь. С камнем работы больше, чем с деревом, да и много его в тайге, искать не надо. Вот так и получилось, что все строения: и церковь и кельи, и все подсобные помещения из дерева.
Не простой это был монастырь, мало кто про него знал, только очень высокопоставленные особы ведали, и тайну его существования хранили. Ведь и послушницы тут были особые, и время проводили не только в молитвах, а в учебе и упражнениях, которые укрепляли и тело и дух. Специальные эмиссары собирали малолетних сирот благородных кровей от пяти до семи лет, иногда полукровок, но не каждую привозили в монастырь. Сначала их проверяли на быстроту реакции, физическую выносливость, крепость всего организма и детского разума.
Уже в самом монастыре начиналось их обучение грамоте, различным иностранным языкам, истории, географическим наукам, но самое главное физическим упражнениям. Режим дня соблюдался неукоснительно, и времени для детских игр давалось совсем немного, а по мере взросления его не оставалось совсем. Не все выдерживали такой режим и в группе из двенадцати человек к пятнадцати годам, осталось четыре девочки, хотя правильнее называть их барышнями. Только и это обращение к ним уже применять нельзя. Амазонки. Так их теперь называли все в монастыре. А остальные их сверстницы стали просто послушницами. И амазонки гордились своим званием и по монастырской иерархии стояли выше послушниц и выше учениц. Ведь на три года младше их обучалась следующая группа.
Амазонки носили специальную форму, черного цвета, которая состояла из комбинезона и бушлата. Бушлат был подогнан
