от шведских властей подобного назначения. Равным образом, уровень последних его должностей в польской Лифляндии был соотносим с его постом в шведской военной администрации.
Начавшаяся в 1600 г. война между Швецией и Речью Посполитой в Прибалтике повлекла большие перемены в судьбе Буссова. Как и многие другие немцы на польской службе, он изменил и перешел на сторону наступавшей страны: в 1600 — начале 1601 г. шведские войска захватили почти всю территорию правобережья Западной Двины (кроме Риги и ее окрестностей). Менее чем за три года он побывал комендантом Нейгаузена (где-то в конце 1600–1601 г.), выполнял какие-то поручения в Мариенбурге (не позднее марта–апреля 1601 г.), в том же 1601 г. исполнял службу «ревизора и интенданта», а в ходе контрнаступления польских сил с осени 1601 г. ушел со шведскими отрядами в Эстляндию. Не позднее весны 1603 г. он был одним из военачальников гарнизона Нарвы (а быть может, еще 1602 г.) и параллельно — главой заговора ряда должностных лиц и членов магистрата, имевших целью передать город и крепость России. Впрочем, тайные связи Буссова с московскими официальными лицами имели место еще в апреле 1601 г., если не ранее. Тогда, в качестве удостоверения своей верной службы царю, он предлагал передать Российскому государству Мариенбург. Но ни Мариенбург (его отвоевали вскоре польские войска), ни Нарва в Россию не попали: там оказался с семьей сам главный заговорщик. Спасся и его партнер с русской стороны, переводчик Посольского приказа Ганс Англер. Остальные участники сильно пострадали: обвиненных в измене доставили для следствия с пристрастием в Швецию, после расследования и суда последовали казни.
Самое придирчивое чтение книги Буссова не обнаружит в ней ни малейшего намека на эти события, на тайные его сношения с Москвой, и вот что показательно. В тексте налицо два принципа изложения материала: по главам и по годам. Они частью сменяют, но чаще взаимно и не всегда удачно перекрывают друг друга. Но не надо искать хотя бы следов 1603 года — его в тексте просто не существует. Что понятно: умолчание о своих «нарвских подвигах» (они вряд ли приветствовались бы в любой стране за пределами России) влекло и молчание по поводу его устройства в России. Об этом мы судим по кратким биографическим фразам или же оговоркам.
Буссов с семьей получил двор в пригородной (на Яузе) Немецкой слободе. Был ли один из его сыновей, также Конрад, выделен сразу — неизвестно. Очевидно только, что Конрад-младший определился на военную службу практически сразу по приезде в Россию. Судя по полученным поместьям (три имения), Конрад-старший занял среди иностранцев-наемников офицерскую должность среднего калибра. Возможно, была в полной мере учтена его тайная служба в пользу России. О его воинских подвигах мы ничего не знаем: в январском сражении 1605 г. под Добрыничами он вряд ли участвовал (слишком общо и в существенных пунктах неверно ее описание), не видно его следов в армиях Шуйского 1606 г. Быть может, в тексте удержались весьма негромкие отзвуки его служб в тушинских отрядах во второй половине 1608 — начале 1609 г. Сомнительно, однако, что он провел все время с ноября 1606 г. и до конца 1610 г. в Калуге. Несомненно его присутствие в марте 1611 г. в Москве, а скорее всего еще ранее. Его описание мартовского восстания москвичей, жестоких действий гарнизона Речи Посполитой по его подавлению наполнено живыми деталями и четкостью изложения. Последние факты, о которых Буссов пишет не по чужим сообщениям, а по личным непосредственным впечатлениям, датируются сентябрем 1611 г.: смерть гетмана Я. П. Сапеги и приход к Москве с провиантом для гарнизона отрядов гетмана Ходкевича. В конце того же года (но не позднее самого начала 1612 г.) он уже в Риге и именно там приступает, скорее, не к написанию, но к обработке и завершению своей книги.
Из письма к герцогу Брауншвейгскому известно, что писал Буссов «со своим помощником». Им, бесспорно, был его зять Мартин Бер, студент Лейпцигского университета, получивший приглашение и прибывший в Россию ок. 1601 г. До 1605 г. он учительствовал в школе в Немецкой слободе, а в 1605 г. был поставлен пастором при протестантском храме в слободе. Наличие двух авторов бросается в глаза уже при беглом чтении книги: латинские максимы, библейские параллели и сюжеты, античные герои, длинные морализирующие пассажи явно не по плечу наемнику, об уровне образования которого мы ничего не знаем. Письма к герцогу и его советнику составлены, конечно, с полным знанием того, как следует излагать подобные прошения. Но, во-первых, не исключено, что их написал не Буссов, а по его просьбе кто-либо из невысоких чинов брауншвейгского двора. А, во-вторых, если верна наша догадка о его не только военной, но и административной деятельности «до шведов», то он вполне мог усвоить не столь хитрые правила составления просительных посланий. Не это суть важно. Показательнее другое: в событийном ряду книги различимы не два, а, возможно, три взгляда. Два, если угодно, перемежают записи дневникового характера с позднейшими припоминаниями. Буссова и Бера, помимо стиля, можно здесь различать по месту наблюдения. Живо описанные прибытие датского принца, его скоропостижная смерть и погребение — это рассказ Бера. И Буссов лукавил (по хорошо понятным мотивам), когда акцентировал внимание герцога на «своем» описании этого события (принц приходился герцогу дядей, а Буссова в Москве осенью 1602 г. не было). Расходятся их судьбы осенью 1606 г.: Буссов оказывается в Калуге, а Бер провел 1606–1607 гг. в столице. Позднее бывший шведский ревизор провел какое-то время в тушинских отрядах и т. п. Но вот откуда взялась точная справка о врачах-иноземцах под 1601 г., сведения о предшествующих XVII веку событиях в России (здесь, кстати, есть пересечения с текстами других иностранных авторов), не вполне ясно. Рискнем предположить, что в среде иностранных специалистов имел хождение (в устной форме, а быть может, и в письменном виде) некий запас известий о прошлом страны и о некоторых особенностях ее населения и устройства.
Все хлопоты Буссова по продвижению книги закончились неудачей. Просвещенный Фридрих-Ульрих не заинтересовался «Смутным состоянием» России и, как кажется, «не приставил к должности» самого автора. В 1617 г. удача, казалось бы, ему улыбнулась: был подписан контракт на издание сочинения то ли в Любеке, то ли в Риге. Но опять не сложилось: в том же году Буссов умер и был похоронен рядом с любекским собором. Правда, его текст увидел свет в 1615 г. на шведском языке, составив подавляющее большинство разделов книги Петрея. Дошла ли
