– И больше не будешь задавать глупых вопросов, слава Иисусу?
– Не буду!
Харриган наклонился еще ближе к мистеру Линкольну – теперь менее полдюйма отделяли его от большой затычки из желто-оранжевого воска, торчащей из раковины уха мистера Линкольна. Каллагэн смотрел на это действо во все глаза, дабы ничего не упустить, забыл про все нерешенные вопросы и недостигнутые цели. Он все больше утверждался во мнении, что на кресте закончил бы свой путь старина Пилат, а не Иисус, будь Эрл Харриган в команде последнего.
– Мой друг, скоро начнут падать бомбы: Бог-бомбы. И каждый должен выбрать, хочет ли он быть среди тех, кто, слава Иисусу, будет высоко в небе, сбрасывая эти бомбы, или среди жителей деревень, которых будет разносить в клочья. Чувствую, что сейчас для тебя не время и не место сделать свой выбор – за Христа или против Него, но вы по крайней мере пообещаете мне, сэр, что подумаете над этим?
Видно, по мнению преподобного Харригана, мистер Линкольн затянул с ответом, потому что он вновь что-то сделал с рукой мистера Линкольна, завернутой за спину. В результате из груди мистера Линкольна вырвался еще один крик боли.
– Я спросил, подумаешь ли ты над этим выбором?
– Да! Да! Да!
– Тогда садись в машину и уезжай. Бог благословляет тебя и присмотрит за тобой.
Харриган отпустил руку мистера Линкольна. Тот попятился от него, с круглыми от пережитого ужаса глазами, сел за руль. А мгновением позже уже быстро ехал по Второй авеню.
Харриган же повернулся к Каллагэну.
– Католики отправятся в ад, отец Дон. Они – идолопоклонники, каждый из них; практикуют культ Марии. А Папа! Нет, не позволяй мне даже затрагивать этой темы! Однако среди католиков встречаются отличные парни, уверен, ты – один из них. Возможно, я смог бы молитвой обратить тебя в свою веру. А если и нет, то своими молитвами уж точно проведу тебя сквозь адово пламя. – Он посмотрел на тротуар перед «Хаммаршельд-Плаза-2». – Похоже, моя паства разошлась.
– Извините, что мы помешали вашей проповеди.
Харриган пожал плечами.
– Летом люди все равно редко приходят к Иисусу, – деловито отметил он. – Разве что послушают минуту-другую, а потом вновь отправляются грешить. Вот зима – время для серьезной борьбы за души… для этого, конечно, приходится снять небольшое помещение, где в холодную ночь ты можешь дать им тарелку горячего супа и прочитать жаркую проповедь. – Он посмотрел на ноги Каллагэна. – Похоже, ты потерял одну из сандалий, мой друг-католик. – Вновь раздался автомобильный гудок, и какое-то удивительное такси – Каллагэну этот автомобиль напомнил старый микроавтобус «фольксваген» – объехало их по дуге, и пассажир что-то прокричал им в окно. Едва ли поздравлял с днем рождения. – Опять же, если мы не уйдем с мостовой, вера, возможно, не сможет нас защитить.
4
– Он в порядке, – облегченно выдохнул Джек, опуская Ыша на тротуар. – Я сорвался, не так ли? Очень сожалею.
– Причина совершенно понятна, – заверил его преподобный Харриган. – Какая интересная собака! Никогда такой не видел, слава Иисусу! – И наклонился к Ышу.
– Он – помесь, – в голосе Джейка слышалась тревога, – и не любит незнакомцев.
Ыш продемонстрировал нелюбовь и недоверие к незнакомцам, подняв голову к руке Харригана и прижав уши, чтобы увеличить поверхность, которую тот мог погладить. И улыбнулся проповеднику, словно они были давними-давними друзьями. Каллагэн тем временем оглядывался по сторонам. Да, они попали в Нью-Йорк, а в Нью-Йорке люди обычно занимались своими делами и не совали нос в чужие, однако Джейк вытащил пистолет. Каллагэн не знал, сколько человек увидели этот пистолет, но понимал, что достаточно одного, сообщившего об этом, скажем, тому же Бензику, упомянутому Харриганом, чтобы у них возникли проблемы с полицией. И это тогда, когда им и так хватало забот.
Он посмотрел на Ыша и подумал: Сделай одолжение и не произноси ни слова, хорошо? Джейк, возможно, сумеет выдать тебя за помесь, скажем, колли и корги, но как только ты начнешь говорить, станет ясно, что никакая ты не собака. Поэтому сделай одолжение и помолчи.
– Хороший малыш, – сказал Харриган, и когда друг Джейка каким-то чудом не ответил: «Ыш!» – выпрямился. – У меня есть кое-что для тебя, отец Дон. Одну минуту.
– Сэр, мы действительно должны…
– У меня есть кое-что и для тебя, сынок… слава Иисусу, восславим Господа нашего! Но сначала… я быстро…
Харриган подскочил к боковой дверце своего незаконно припаркованного микроавтобуса, открыл ее, нырнул внутрь, начал в чем-то рыться.
Каллагэн какое-то время терпеливо ждал, но очень недолго, физически ощущая каждую уходящую секунду.
– Сэр, мы действительно должны…
– А вот и они! – воскликнул Харриган и вылез из микроавтобуса с парой потрепанных коричневых туфель. – Если у тебя размер меньше двенадцатого, сунешь в мысок газету. Если больше, тебе не повезло.
– Двенадцатый – мой размер, – ответил Каллагэн, присовокупив как «восславим Господа», так и «спасибо вам». Вообще-то наиболее удобным для себя он полагал размер одиннадцать с половиной, но двенадцатый не слишком от него отличался, поэтому он тут же снял оставшуюся сандалию и надел туфли. – А теперь мы…
Харриган повернулся к мальчику.
– Женщина, которую вы ищете, села в такси практически в том самом месте, где мы выясняли отношения, около получаса тому назад. – Он улыбнулся, следя за переменой выражения лица Джейка: сначала изумление, потом искренняя радость. – Она сказала, что у руля другая и вы знаете, кто она и куда направляется.
– Да, в «Дикси-Пиг», – кивнул Джейк. – На углу Лекс и Шестьдесят первой. Отец, мы можем догнать ее, если поедем прямо сейчас. Она…
– Нет, – прервал его Харриган. – Женщина, говорившая со мной… говорила прямо в моей голове, ясно и отчетливо, как колокольчик, слава Иисусу, сказала, что сначала вы должны пойти в отель.
– Какой отель? – спросил Каллагэн.
Харриган указал на «Плаза-Парк» на Сорок шестой улице.
– В округе это единственный… и женщина пришла с той стороны.
– Спасибо огромное, – поблагодарил его Каллагэн. – Она сказала, почему мы должны пойти в отель?
– Нет, – тихо ответил Харриган. – Полагаю, в тот самый момент вторая услышала ее и заставила замолчать. Потом села в такси и уехала!
– Так мы, пожалуй, пойдем… – начал Джейк.
Харриган кивнул, но при этом предостерегающе поднял палец.
– Конечно же, но помните, что Бог-бомбы готовы упасть. И не стоит уповать на молитвы, они для хныкающих методистов и изнеженных епископалианцев! Бомбы упадут! И, друзья мои?
Они повернулись к нему.
– Я знаю, что вы – такие его Божьи дети, как и я, ибо я чувствовал запах вашего пота, слава Иисусу. Но что вы скажете насчет женщины? Или женщин, по правде говоря, я верю, что их было две. Что вы можете сказать насчет них?
– Женщина, что вы встретили, из нашей команды, – ответил Каллагэн после короткой заминки. – Хорошая женщина.
– Я вот и думаю, так ли это, – покачал головой Харриган. – Книга говорит, восславим Господа и Его святое слово, остерегайся странной женщины, ибо, пусть губы ее как мед, ноги ведут к смерти, а каждый шаг к ней – шаг к аду. Обходи ее и не приближайся к двери дома, в котором она живет. – Он вскинул сжатую в кулак руку, словно откровения эти принадлежали ему и он нес их людям. Потом опустил руку, пожал плечами. – Не совсем точно. Не та у меня уже память, как раньше, когда я был моложе и вместе с отцом нес Слово Божье тем, кто живет на юге, но, думаю, смысл вы уловили.
– Книга притчей Соломоновых, – молвил Каллагэн.
Харриган кивнул.
– Глава пять, восславим Господа. – Тут он повернулся и посмотрел на здание на углу, что вздымалось в вечернее небо. Джейк уже двинулся к Сорок шестой улице, но Каллагэн остановил его… а на удивленно вскинутые брови Джейка смог ответить лишь покачиванием головы. Он и сам не знал, почему не может сдвинуться с места. Просто чувствовал, что время расставания с Харриганом еще не пришло.
– Этот город набит грешниками, грех – болезнь этого города. Содом и Гоморра в одном флаконе в ожидании Бога-бомбы, которая обязательно упадет с небес, скажите «аллилуйя», скажите «любимый Иисус» и не забудьте «аминь». Но вот это место – хорошее. Хорошее место. Вы, парни, это чувствуете?
– Да, – ответил Джейк.
– Можете это слышать?
– Да, – хором ответили Джейк и Каллагэн.
– Аминь. Я думал, ощущение исчезнет, когда они срыли маленький магазинчик деликатесов, стоявший здесь многие годы тому назад. Но не исчезло. Эти ангельские голоса…
– То говорит Ган по всему Лучу, – прервал его Джейк.
Каллагэн повернулся к нему и увидел, что голова мальчика чуть склонилась набок, а по лицу разлито спокойствие заколдованного (или загипнотизированного).
– То говорит Ган, – продолжил Джейк, – голосом кан-калах, которых иногда называют ангелами. Ган противостоит кан-той; веселым сердцем безвинного он противостоит Алому Королю и самой Дискордии.
