трогательно.
— Ага. В любом случае, эта встреча посвящена некоторым вопросам, которые у меня были. Моя собственная проверка.
— Я думал, меня уже проверили.
— Не я, — сообщаю я ему, и ему не нравится тон, который я использую с ним.
— Что ты хочешь знать?
— Ну, я уверен, ты понимаешь, что мы очень бережно относимся к Синдикату и хотим братства. Я должен доверять своим братьям, своим кровным братьям и тем, кто становится посвященным в Синдикат.
— Это вполне понятно.
— Хорошо. Поэтому я уверен, что ты не будешь возражать, если я спрошу что-то, с чем столкнулся и что выглядит неправильно.
Он изучает мое лицо. — Нет… совсем нет. Пожалуйста, спрашивай.
— Откуда ты знаешь Ричарда Фенмуара? — спрашиваю я, не утруждая себя хождением вокруг да около. Это хороший способ поймать людей на крючок. Я перенял эту тактику из слишком многих полицейских допросов в юности.
Жак прищуривается, но этот придурок ничего не выдает.
— Я не знаю, кто это, — отвечает он.
— Это интересно. Можно подумать, что парень помнит, как всего полгода назад на его личный счет поступило двадцать миллионов долларов.
— О, я понял, ты имеешь в виду Green Ltd. Это была личная услуга, которую я не имею права обсуждать. — Я не могу сказать, лжет ли он на самом деле.
— Это нормально, тебе не обязательно это обсуждать. Просто хотел узнать, знаешь ли ты этого парня.
— Парня, с которым я имел дело, звали не Ричард Фенмоир. У него было другое имя.
И то же самое он сказал бы Кэндис.
— Green Ltd. закрылась несколько месяцев назад. Интересно, почему.
— Опять же, я не имею права это обсуждать. Я не могу говорить с тобой о конфиденциальной информации, мистер Д'Агостино. Я уверен, ты понимаешь, почему. Ты такой же человек, как я.
Я киваю. — Полагаю, что да. — Мне больше нечего спросить, и я не получил многого от этого разговора. Либо он говорит правду, либо он действительно хороший лжец. — Ну, вот и все.
— Отлично, надеюсь, не возникнет никаких обид по отношению к мадемуазель Риччи.
— Нет, совсем нет. Как я уже сказал, ты знаешь свое место.
Он натянуто мне улыбается, встает и уходит с тем же властным видом, с которым вошел.
Я не знаю, что и думать об этом парне, и это очень важно, поскольку мало кому удавалось меня обмануть.
Сейчас я не могу ничего с этим поделать, кроме как держать ухо востро. Мне еще нужно проверить несколько вещей, если они никуда не приведут, я окажусь в тупике. Думаю, время все покажет, в конце концов.
Единственное, что я вынес из этой встречи, это то, что я все еще не доверяю Жаку. Массимо это не понравится, и если Жак присоединится к Синдикату, это будет зависеть от согласия остальных, потому что он не получит моего голоса.
* * *
Я прихожу домой позже, чем хотел, и нахожу Кэндис в спальне, сидящей у окна. Ее глаза выглядят немного опухшими, как будто она плакала.
Увидев меня, она пытается улыбнуться, поэтому я подхожу к ней, приседаю и кладу свои руки на ее руки.
— Эй, Ангел, что случилось? — спрашиваю я. — Ты выглядишь так, будто плакала.
Ее ресницы трепещут, а взгляд затуманен беспокойством. — Доминик, если я спрошу тебя о чем-то, ты ответишь мне честно?
Черт. Что, черт возьми, произошло?
— Что случилось, детка?
— Мне нужно знать, что ты сначала скажешь мне правду. Пожалуйста, ответь мне.
Я смотрю на нее и вижу серьезность ее прекрасного лица.
— Да. Я отвечу честно.
Благодарность наполняет ее глаза. — Спасибо.
— Что происходит?
— Я не шпионила. Я просто увидела твою записную книжку на столе внизу в гостиной. Я увидела, что на ней написаны имена моего отца и дяди. Ты что-то узнал о них?
Черт возьми. Я даже не знал, что оставил свой блокнот. Обычно я так не ошибаюсь. Я думал, что убрал его прошлой ночью. Что мне теперь ей сказать? Это чертовски неловко.
— Я кое-что нашел, — честно отвечаю я.
— Это было о Ричарде Фенмуаре?
Как только я отвечу на этот вопрос, она поймет, что это будет связано с большей угрозой.
— Дело не в этом, но я все еще проверяю ситуацию.
Она сжимает губы, и ее кожа бледнеет. — Что сделал мой отец, Доминик?
Я не могу ответить на этот вопрос. Ни за что на свете я не скажу ей, что это может быть торговля людьми.
— Кэндис, у меня пока нет ничего надежного. Имена твоего отца и дяди всплыли, когда я копался. Информация пока ничего мне не говорит, поэтому я ищу того, кто может дать мне ответы.
— Ответы? Так… это значит, что ты ищешь и моего дядю?
— Да, так и есть, — подтверждаю я, и ее кожа становится призрачно-белой, словно кто-то выкачал из нее цвет.
Она отворачивается и сосредотачивается на окне.
— Ангел? — говорю я, и она снова смотрит на меня, но в ее глазах я вижу то, чего не видел много лет.
Это отблеск страха, который высасывает любую искру надежды, которая могла быть раньше.
— Да?
— Ты в порядке?
— Да, я в порядке.
— Твой отец любил тебя, Кэндис. Это я знаю. — Я киваю. Несмотря на обиду, которую я к нему испытываю, я знаю, что это правда. — Я уверен, что твой дядя тоже очень любил тебя, хотя он и исчез после смерти твоих родителей. Думаю, это было больше связано со страхом.
Когда я это говорю, она только смотрит на меня так, словно не слышит моих слов.
— Я всегда думала, что он, должно быть, боялся тебя бросить. — Я пытаюсь сказать то, что, по-моему, ей нужно услышать. На самом деле я в это не верю. Честно говоря, я считаю ее дядю придурком, который бросил свою племянницу, когда она в нем нуждалась. — Ты видела его с тех пор, как умерли твои родители?
— Нет, — отвечает она шепотом. — Я не знаю, где он.
Что-то с ней не так. Она выглядит странно и как будто вот-вот потеряет сознание.
— Кэндис?
— Да?
— Детка, что с тобой?
— Я чувствую себя немного больной.
— Как насчет того, чтобы я принес нам немного мороженого из гостиной?
Она протягивает руку и берет меня за руку. — Нет, ты можешь просто остаться? Не уходи больше.
Ее выбор слов захватывает меня. — Конечно, я могу остаться. Давай я сделаю тебе тот чай, который ты любишь, и мы можем заказать пиццу.
— Спасибо, с удовольствием. — Она мило мне улыбается, но улыбка не затрагивает ее глаза.
Это напоминает мне о
