В последующие годы, по мере продолжения в Средней Азии русских завоевательных походов, происходили изменения в территориальной структуре края. Так, земли, отторгнутые от Бухарского эмирата, были названы Зеравшанским округом. После взятия Хивы в 1873 г. и заключения с хивинским ханом мирного договора хивинская территория по правому берегу Амударьи была аннексирована и введена в состав Сырдарьинской области, но в связи с ее удаленностью от Ташкента получила самоуправление и необычное наименование – Амударьинский военный отдел. Начальник этого отдела должен был постоянно наблюдать за ханом Хивы и его беспокойными подданными, туркменами-иомудами.
Вплоть до 1875 г. Кокандское ханство сохраняло формальную независимость подобно Хиве и Бухаре, но вопиюще беззаконное правление хана Худояра вызвало возмущение местных жителей, и они восстали. Непрекращающийся хаос в ханстве и нападения восставших на районы, уже включенные в состав Российской империи, вынудили российские власти вмешаться и подавить беспорядки, о чем говорилось выше. Сначала была аннексирована (в качестве компенсации за причиненный ущерб) только часть ханства, однако невозможность установить в ханстве нормальное управление при сохранении власти Худояра заставила Кауфмана отдать распоряжение ликвидировать Кокандское ханство как традиционное государство, сформировать из входивших в него земель Ферганскую область.
После кончины К.П. фон Кауфмана в 1882 г. Император Александр III, благоволивший генералу М.Г. Черняеву, имевшему скандальную репутацию, принял решение наградить его за прежние заслуги и назначил генерал-губернатором Туркестана. При этом возникло некоторое затруднение: во время длительной болезни Кауфмана (инсульт и в результате обширный паралич) его должность исполнял генерал Г.А. Колпаковский, человек весьма исполнительный, к тому же старше Черняева по званию. Увольнять его причин не было, а делать его заместителем Черняева значило бы грубо нарушить правила субординации, что в России того времени было вещью недопустимой. Выход был найден: новая территориальная реорганизация. Была создана новая административно-территориальная единица – Степное генерал-губернаторство, в которое вошли Семиреченская область, изъятая из Туркестанского генерал-губернаторства, а также Акмолинская и Семипалатинская области, бывшие ранее в юрисдикции Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Черняеву, таким образом, достались Сырдарьинская и Ферганская области и еще Зеравшанский округ.
Территориальные перемены коснулись и Закаспия. В 1869 г. на морском берегу был основан Красноводск; взятие штурмом Геок-Тепе и присоединение Ашхабада в 1881 г. позволило создать Закаспийскую область, в состав которой в 1884 г. был включен Мерв, в 1885 г. – Кушка. В 1890 г. Закаспийская область была выведена из-под юрисдикции Кавказского наместничества и обрела «независимость», как составная часть империи, непосредственно подчиненная Военному министерству и управляемая в соответствии с «временным положением об управлении Закаспийской областью». Вскоре ее включили в состав Туркестанского края.
В 1895 г. в состав империи вошел Памир, и на этом закончились российские приобретения в Средней Азии. Азиатские границы России с тех пор остались неизменными вплоть до 1917 г.
К 1917 г. Туркестанское генерал-губернаторство имело следующее территориальное разделение: Сырдарьинская область (уезды: Казалинский, Перовский, Чимкентский, Аулие-Атинский,
Ташкентский, Амударьинский); Ферганская область (уезды: Кокандский, Скобелевский, который до 1909 г. назывался Ново-маргиланским, Андижанский, Наманганский, Ошский); Самаркандская область (уезды: Самаркандский, Катта-Курганский, Ходжентский, Джизакский); Семиреченская область (уезды: Вернинский, Копальский, Леспинский, Пржевальский, Пишпекский); Закаспийская область (уезды: Мангышлакский, Красноводский, Ашхабадский, Теджинский, Мервский).
Ташкент исполнял роль одновременно административного центра Сырдарьинской области и всего Туркестанского края.
Бухарский эмират и Хивинское ханство после военных поражений 1868 и 1873 гг. и до 1917 г. сохранили статус формально независимых государств, потеряв некоторую часть своих первоначальных территорий. К.П. Кауфман потребовал от их правителей запретить рабство и работорговлю, отменить наиболее жестокие виды наказания, уравнять в правах с местными торговцами русских купцов, предоставить российским предпринимателям торговые и производственные концессии, отказаться от самостоятельного ведения внешней политики, сохранив суверенитет во внутренних делах. Тому и другому владетелю ничего не оставалось, как принять эти условия, тем более что вмешательство в их дела русских политических агентов (полномочных представителей российского Императора) было эпизодическим и неназойливым.
Попав в вассальную зависимость, оба ханства тем не менее мало изменились – все двигалось по привычной колее. Рабство продолжало существовать, но в скрытой форме; как и прежде, преступников забивали палками до смерти, сбрасывали с «башни смерти», калечили или морили в подземных тюрьмах. Никуда не исчезли антисанитария, тяжелые заболевания, нищета, невежество, деспотизм.
Сохранивший свой трон эмир Бухары Сеид Музаффар Эддин даже укрепил свои позиции. Он радушно принимал российских эмиссаров и щедро награждал их дарами и орденами. Эмир сумел завести хорошие знакомства в высших российских сферах, что помогло ему поднять свой статус. Фон Кауфман, обращаясь к нему письменно, называл его «Ваше степенство». Так обычно обращались к купцам и промышленникам, но уже его сын Сеид Абдул Ахад (правил с 1885 по 1911 г.) после первого визита в Санкт-Петербург удостоился обращения «Ваша Светлость», затем он стал «Превосходительством», «Высокопревосходительством», «Высочеством» и, наконец, «Величеством», что означало повышение его ранга много выше ранга генерал-губернатора. Когда же во время Русско-японской войны эмир подарил Императорскому флоту торпедный катер, Царь произвел его в чин генерал-майора, что во мнении местного населения придало ему дополнительный вес, возвысило его над личностью самого генерал-губернатора.
Бухарское и Хивинское ханства – формально независимые традиционные государства Средней Азии – предмет особого разговора.
В течение ряда лет в русской печати появлялись различные статьи, авторы которых недоумевающе вопрошали: «Почему, на каком основании Бухара и Хива, побежденные на поле боя» продолжают сохранять определенную независимость в своих внутренних делах? В течение длительного времени неоднократно поднимался вопрос о ликвидации «этих анахронизмов», государств в государстве, и о полном включении ханств в состав Российской империи.
Одним из наиболее плодовитых писателей, посвятивших ряд своих работ этому вопросу, являлся долгое время живший в Средней Азии Д.Н. Логофет, автор книг «Бухарское ханство под русским протекторатом», «В забытой стране», «В стране бесправия» и др. Логофет занимал в Туркестанском крае важные административные посты и довольно детально ознакомился с общим положением в Бухарском ханстве.
«…Вследствие каких непонятных причин, – писал он в 1913 г., – Бухара, большая часть территории которой была завоевана силой русского оружия и обильно полита русской кровью, не была в то время присоединена к русским владениям, а, напротив, усмирив непокорных правителей, не признававших эмира, мы создали из маленькой Бухары значительное государство и опять-таки отдали его эмиру в наследственное владение. Русское дело опять оказалось отодвинутым куда-то далеко на задний план»[310].
Проблема полного присоединения Хивинского и Бухарского ханств к Российской империи являлась злободневной и животрепещущей в течение всего колониального периода истории Средней Азии. Десятилетия подряд царские чиновники отмечали в своей переписке, что, например, вопрос об окончательном слиянии Бухары с Российским государством в принципе решен положительно, однако практическое претворение в жизнь этого мероприятия требует наличия соответствующей обстановки. Подобная обстановка, кстати говоря, так и не сложилась вплоть до 1917 г., хотя власти вполне отдавали себе отчет в настоятельной необходимости изменения положения в вассальных государствах.
Характерно в этом отношении высказывание туркестанского генерал-губернатора А.В. Самсонова, относящееся к 1910 г., который был вынужден констатировать необходимость кардинальных преобразований в бухарском государственном устройстве, чтобы предоставить населению ханства «более сносные условия материального существования, личную и имущественную безопасность, устранить произвол и вымогательства чиновников. Откладывать дальше реформы в Бухарском ханстве нельзя, – продолжал он. – Недовольство народа растет и может очень скоро окончиться мятежом, для подавления которого придется прибегнуть к вооруженной силе»[311].
