– А вы, как думаете? – он снова слегка сощурился.
– Дорогое Удовольствие, а что вы пьете?
– В данный момент кофе.
– А что ещё?
– Всё, что горит, я ещё пить не научился.
– И, всё же?
– Армянский коньяк.
– У вас вкусы Черчилля. Стаканом? – она всё так же улыбалась.
– Широким и медленно.
– Действительно дорогое удовольствие. Я тоже люблю коньяк.
– Чем я сегодня могу вас порадовать, Ирина Даниловна? – спросил, подойдя к ним, Вовчик.
– Вовчик, а коньяком армянским ты нас сегодня побалуешь?
– Вот армянского коньячка сегодня и нет. Молдавским заменить? Можно даже французским.
– Заменим? – она посмотрела на Артура.
– Замене не подлежит.
– Тогда, Вовчик, мы тебя покидаем, – Ирина протянула Артуру красивую тонкую кисть. – Дорогое Удовольствие, у меня дома есть отличный армянский коньяк и подходящие стаканы. Не откажите в любезности и скоротайте со мной вечерок.
Артур посмотрел на Щербаня. Тот чуть заметно кивнул ему. Они поняли друг друга без слов.
– Вовчик, ты не помнишь, как говорят французы? Чего хочет женщина, того хочет Бог? – Артур снова сощурился.
– Где-то так, – согласился Вовчик.
– Тогда я, как человек верующий, тебя покидаю. До встречи, душа моя.
– До встречи, – кивнул Вовчик и улыбнулся.
Вместе с Ириной Артур вышел из ресторана. Она села за руль. Какое-то время они ехали молча. Артур курил и пытался себе представить, что сейчас будет с ней делать. В голову ничего не лезло. Тогда он стал смотреть на заснеженные улицы и прохожих.
– Дорогое Удовольствие, – обратилась к нему Ирина, – так что вы там сказали о французах?
– Вообще-то это анекдот, – пояснил Артур.
– Расскажите.
– Разговаривают два приятеля. Один говорит: «У французов существует такое мнение – чего хочет женщина, того хочет Бог». Второй подумал и спрашивает: «Неужели Бог хочет новую шубу, отпуск в Гаграх и замуж?».
– Отпуск в Гаграх я могу и сама себе организовать, шубу новую тоже сама могу купить, а замужем я уже была. По всей видимости, если рассматривать женщину в моем лице, и считать, что Бог хочет того же, чего и я, то он сейчас хочет приятно провести время.
– Я действительно верующий человек. Я согласен удовлетворить любое желание женщины, но при этом не богохульствовать.
– Любое? – она чуть повернула к нему голову и улыбнулась.
– Любое разумное. Игра в любовь с вашей бабушкой или любимой собачкой к ним не относится, – Артур выбросил окурок, достал спичку и сунул в зубы. – Какое у вас разумное желание?
– Удовольствие, сколько вам лет?
– Тридцать с половиной. А что?
– И вы не женаты?
– Свободен, как птица. Жениться на вас? Так вы были замужем, а я слишком дорожу своей свободой.
– Это прекрасный возраст для мужчины. Ещё горяч, как мальчик, и уже немного умудрен жизнью. Вы не спросите, сколько мне лет?
– А вам этого хочется? – он удивился.
– Нет. Просто все всегда с этого начинают. Я вижу, Удовольствие, ваш Бог, кроме внешности, дал вам ещё и ума. Сегодня, кажется, удачный вечер.
– Вы хотите сказать, что встретились двое умных и красивых?
– Да. Я не права?
– Вам виднее. Хвалить себя – далеко не первая из добродетелей.
– Тогда я похвалю вас, а вы меня. Кстати, мы уже приехали.
В прихожей Артур помог снять Ирине шубку из чернобурки. Ирина поправила свои прекрасные вьющиеся волосы и улыбнулась ему.
– Проходите, Удовольствие. Пальто повесьте в стенку, – предложила она.
Артур снял кожаное пальто, повесил в стенку в прихожей и прошел следом за хозяйкой в комнату, служившую гостиной. Квартира у Ирины была просто шикарная.
– Присаживайтесь, Удовольствие, – предложила она, указывая на диван. – Правду сказать, я не думала, что вам уже тридцать… Когда увидела вас на перекрестке, то решила, что это сон. Стоит красивый молодой мальчик, одет, как денди: кожаное пальто по щиколотку, шарф белый, лицо печальное. Оказалось, что у сна ещё и голос есть.
– Не думал, что я ещё похож на мальчика, – Артур снова смотрел на неё холодно, почти безразлично.
– Вам не нравится, когда вас так называют?
– Разве что только в постели. А так… В своё время я учился в военном училище. Так вот, когда начальник училища назвал меня «сынком», притом чисто из добрых побуждений, меня передернуло.
– Остается сделать вывод, что вы военный, – она достала из бара низкие широкие стаканы и бутылку коньяка.
– Не состоявшийся, мадам.
– А кто состоявшийся?
– Вы любопытны. Я закончил военмех, нечто связанное с одной из областей физики, если вам так важна моя специальность. Вы без этого коньяк не пьете?
– А вы за словом в карман не лезете! – она рассмеялась. У неё был приятный смех. – Может быть, мы кроме коньяка ещё и поужинаем?
– Не горю желанием. Вы приглашали на коньяк, а не на ужин.
– Тогда наливайте, – она села рядом с ним, закинув ногу на ногу. Ноги у неё тоже были красивые, стройные.
Артур налил понемногу коньяка в стаканы и один подал ей. Ирина улыбнулась почти восхищенно. Снова его руки коснулась её тонкая рука.
– Вы, по истине, Дорогое Удовольствие. Давайте знакомиться.
– Вас зовут Ирина, – он слегка сжал её кисть. – Меня зовут Артур.
– Редкое имя. А знаете, что означает ваше имя?
– Большой медведь.
– И всё-то вы знаете! А я бы предпочла, чтобы вы остались для меня Дорогим Удовольствием. Как вам?
– Вполне. А вас что больше устроит, Ирина или мадам?
– Ирина. Мадам – это слишком официально и напоминает мне о моем возрасте.
– Меня тоже больше устроит Ирина. Мир, знаете ли, а я человек сугубо мирный.
Они выпили понемногу коньяка. Приятное тепло разлилось по телу. Дальше они вели разговор в той же непринужденной полушутливой манере, только перешли они на «ты». Время близилось к полуночи. Ирина была приятной собеседницей, но Артур, как ни пытался, не мог заставить себя улыбнуться. Только чуть-чуть приподнимались уголки губ. Похоже было, что Ирина принимает это за его манеру поведения и ей это очень нравиться. Артур чувствовал себя заводной куклой. Он делал всё автоматически: автоматически подливал коньяк, автоматически шутил, автоматически говорил любезности, автоматически отвечал на касание её руки. Ирина провела пальцем по его носу и сказала:
– У тебя очень красивый нос. Даже горбинка особый шарм придает.
– Это я когда-то его сломал, – пояснил Артур.
– Сломал или сломали? – уточнила она.
– А от этого что-то изменится? – её рука замерла как раз на уровне его губ. Артур коснулся этой нежной руки губами. – Я же сказал, что я человек сугубо мирный. Или тебе больше по душе насилие?
