конверт и протянула Бекке. — Я собиралась отправить эту запись страховщикам по пути домой.
— Кто-нибудь уже видел, что на ней?
— Только ее отчим. Он забрал камеру из гаража сегодня утром и скачал запись, чтобы у нас была копия на тот случай, если почта ее потеряет. По его словам, этого скота на ней можно увидеть совершенно четко.
— Спасибо вам огромное, это очень нам поможет.
Бекка поспешила через лабиринт больничных коридоров, пытаясь обуздать свой восторг. Ей не терпелось узнать, что именно попало на запись. Это может оказаться тем самым прорывом в следствии, который был им так отчаянно нужен. Но когда она подумала о том, какую славу это может принести ей лично, то не ощутила ничего.
Сейчас ей нужны были не похвалы начальства, а Мэйси.
Несколько дней назад Бекка сказала Джо, что быть женщиной в полиции означает каждый день вести битву. Но до нынешнего момента она не брала в расчет ту битву, которую ведет Мэйси. Она сражалась за то, чтобы выжить после трудных преждевременных родов, за то, чтобы учиться и развиваться так же быстро, как ее друзья. А теперь сражалась за любовь и внимание своей матери. И эту последнюю битву она проигрывала.
Но больше так не будет.
Здесь и сейчас Бекка поклялась перенаправить на дочь все силы и внимание, которые вкладывала в свою карьеру. И, что самое важное, она не собиралась больше ждать до тех пор, пока будет раскрыто это дело. Когда она вернется домой сегодня вечером, все будет иначе. Она никогда в жизни не понимала этого так отчетливо.
Неожиданно зазвонил ее телефон. Это была Хелен.
— Привет, я как раз думала о вас, — начала Бекка.
— Нужно, чтобы ты приехала. — По тону матери Бекка сразу же поняла, что что-то неладно.
— Что случилось?
— Мэйси заболела, и мне нужна твоя помощь. — На заднем плане Бекка услышала всхлипывания дочери и немедленно встревожилась. — У нее температура, она плачет и зовет тебя.
Бекка сжала пухлый конверт, в котором лежал автомобильный видеорегистратор.
— Мам, мне нужно завезти экспертам кое-что очень-очень важное, — сказала она. — Это в любом случае по пути, и потом я сразу же поеду домой. Буду примерно через час. Я решила выделить свободное от работы время, начиная с сегодняшнего дня. И я имею в виду — по-настоящему, не просто выходные или кусочек дня. С того момента как я вернусь домой, все будет по-другому, обещаю.
— Люблю тебя, — ответила Хелен и завершила звонок. Бекка могла бы поклясться, что слышит, как ее мать тоже плачет.
Бекка почувствовала, как уголки ее губ сами собой изгибаются вверх, и позволила себе широко улыбнуться. Услышав, как расстроена ее дочь, она ощутила вибрацию материнских струнок в душе — и не думала, что они все еще целы. Затем отправила по электронной почте письмо с извинениями, адресовав его Нихату, заодно уведомила Уэбстер о своем решении выйти из расследования и запросила отгул по личным причинам. Есть множество других офицеров, которые с радостью ухватятся за шанс поучаствовать в деле и продолжить ее работу. У Бекки теперь другие приоритеты. Это ее второй шанс стать истинной матерью для своей дочери — а ведь раньше ей казалось, что она никогда не сможет ею стать.
Глава 46
Джо четыре раза за последние полчаса нажимал кнопку «перезвонить», но каждый раз попадал только на автоответчик на телефоне Бекки.
Пятую попытку он сделал, когда их коллеги начали собираться в следственном штабе на дневное совещание. Несколько минут назад он получил от Бекки сообщение, объяснявшее, что находится в том пакете, который она оставила у экспертов-криминалистов, и что на совещании ее не будет. Нихат уведомил его, что Бекка отпросилась по личным делам, и Джо заподозрил, что это связано с ее дочерью. Он подумал, что это, наверное, нечто серьезное, если она решила пропустить обсуждение записи с видеорегистратора.
Джо вошел в комнату одним из последних и разместился поблизости от двери, на тот случай если ему понадобится выйти и ответить на звонок Бекки. Еще до появления старшего суперинтенданта Уэбстер напряженное ожидание сделалось почти осязаемым. Прошло два дня с тех пор, как был найден последний труп, и все молча надеялись, что следующий не будет принадлежать маленькому Эвану Уильямсу.
Джо рассудил, что убийство малыша не соответствует той схеме, по которой до сих пор действовал убийца. Подозреваемый не планировал встретить одинокого мальчика в супермаркете. Должно быть, это ужасное совпадение — то, что их пути пересеклись. Но почему он просто не оставил все как есть? Что побудило человека, которого бывшая соседка опознала как некоего Доминика, увести ребенка с собой? Насколько понимал Джо, это было первое спонтанное действие подозреваемого с тех пор, как началась серия убийств. Если Доминик не педофил, может быть, вид этого мальчика всколыхнул в нем какие-то остатки человечности? Имело ли это какое-либо отношение к беременности Одри Моро? Задело ли появление мальчика какие-то воспоминания, которые Доминик хотел пережить заново?
Джо еще раз проверил телефон как раз в тот момент, когда Уэбстер начала говорить. Он сотрудничал с уголовным розыском совсем недавно, но уже видел признаки того, как тяжело ей дается это дело. Лицо у нее было бледным, словно она не бывала на свежем воздухе вот уже много дней.
— Не буду даже говорить, что наш главный приоритет — вернуть Эвана живым и невредимым, — начала Уэбстер. — Как только мы получим изображения с… — Однако фразу она договорить не успела: как будто по сигналу, дверь отворилась, и вошел один из криминалистов. — Заговори о черте, а он уж тут как тут, — произнесла старший суперинтендант. — Хорошие новости есть?
В комнате наступило молчание, когда бородатый мужчина протянул Уэбстер стопку фотографий толщиной в дюйм.
— Мы получили его изображение, — сказал он. — На блюдечке.
В комнате воцарилось сдержанное возбуждение: каждый детектив хотел увидеть — в первый раз — лицо человека, занимавшего все их мысли и дела в течение последних дней. Из рук в руки переходили цветные фото высокого разрешения — три кадра с изображением лица подозреваемого, сделанные через лобовое стекло машины под разными углами.
