Помогало, хотя порой случались конфликты с егерями и охотинспекторами… В Логове с этим было проще.
Добив «шило», он зачеркнул еще один день в настенном календаре (до пересменки охраны оставалось меньше недели) и похлопал по обнаженной груди украшавшую календарь красотку — ночь, похоже, придется провести лишь в ее обществе. Разве что из озера вынырнет русалка или с неба свалится парашютистка…
Время шло к полуночи. За окном стемнело — не совсем уж непроглядно, но вполне достаточно для задуманного Ахмедом. Он обрызгал себя репеллентом, повертел в руках дробовик-помповушку, отложил в сторону — тревожить охрану выстрелами внутри периметра не хотелось. Взял карабин с глушителем и укрепленной над стволом фарой. Пошатываясь, вышел в ночь.
Дозу принял лошадиную, способную свалить с ног двоих, если не троих, и знал, что свалится до утра в непробудном пьяном сне, но это позже, когда он отведет душу. И потеряет желание кого-нибудь убить…
…За несколько лет безлюдья на полигон привыкли залетать тетерева и рябчики, случались порой и глухари — но возобновившаяся людская суета разогнала их, и на серьезную дичь Ахмед не рассчитывал.
Мутно-серого света хватало, чтобы не споткнуться и не налететь глазом на сучок. Фару Ахмед пока не включал. Он шел, внимательно прислушиваясь, и в паре сотен метров от здания бывшего штаба услышал — над головой кто-то ворочался в ветвях, пару раз шумно хлопнули крылья. На сосне пристроилась на ночевку стайка ворон. Ослепленные галоге-новым светом, они переступали с лапы на лапу, не делая попыток улететь.
Ахмед неторопливо, как в тире, прицелился — и начал стрелять. Выпитое пока что не отразилось на твердости руки и меткости глаза, и он знал, что продлится эта активная фаза около часа… А потом… Ничего хорошего потом не будет.
Пять глухих хлопков, четыре попадания. Перья кружились в воздухе. Пули разбивали птичьи тушки вдребезги. После пятого выстрела остатки стайки встали-таки на крыло.
Ахмед проследил их полет — ворона птица дневная, ночью далеко не полетит. Сядут, успокоятся, можно будет продолжить. Стайка улетела в сторону периметра, Ахмед заметил приблизительное место посадки, двинулся туда быстрым шагом.
Но не дошел.
Рядом, в кустах, кто-то зашуршал, хрустнули тоненькие пересохшие веточки. Ахмед рефлекторно вскинул карабин.
К вечеру стало ясно: и на остальных, разбросанных по городу площадках Лаборатории переворот в общем и целом прошел успешно.
Не так гладко, как того хотелось Мастеру, — семь мест холодного груза и бесследное исчезновение Руслана с Генералом, — но успешно. Остальной персонал Лаборатории отнесся к смене руководства достаточно индифферентно. Работавшие здесь люди вообще многому не удивлялись и старались держаться подальше от событий, не входящих прямо и непосредственно в их служебные обязанности.
Самое главное: все наработки Лаборатории, вся документация и аппаратура, все сыворотки и препараты попали в руки Мастера целыми и невредимыми. И, немного успокоившись после вспышки бешенства в кабинете Генерала, он решил, что все закончилось не так уж плохо. И план операции, предусматривавший в первую очередь захват материальных ценностей, ошибкой не был.
А Генерал и Руслан… В конце концов, что они могли сделать? Поднять шум, попробовать обнародовать что-либо о деятельности Лаборатории? Исключено. У самих рыльце в пушку… Вернее — руки в крови.
Нет, предел мечтаний этой парочки должен быть проще — найти укромные норки и забиться в них до конца жизни. А уж Мастер сделает все возможное, чтобы подобные мечты не осуществились…
Так что в общем и целом операцию можно было считать успешной.
В такой логичной, но ошибочной уверенности Мастер пребывал до полуночи.
…Все шло согласно служебной инструкции, словно ничего экстраординарного не произошло. Без пяти полночь дежурный по третьему блоку скрупулезно выполнил стандартную процедуру — достал конверт из плотной бумаги, где до поры лежало кодовое слово (не совсем слово — бессмысленная последовательность из двенадцати цифр и букв), сделал запись в журнале и в присутствии двух свидетелей вскрыл запертую и опечатанную комнату, подошел к сейфу-термостату. В сейфе хранилось главное богатство Лаборатории — штамм-57.
На панели обратным отсчетом мигали цифры — истекало время недельной жизни предыдущего слова. Пора было вводить новое, что дежурный и сделал. Само по себе знание этого кодового слова сейф-термостат открыть не позволяло. На его основе можно было лишь вычислить код, блокирующий систему самоуничтожения — по хитрой формуле, завязанной с датой вскрытия термостата. Дежурный формулу не знал. Но инструкцию выполнил в точности — медленно, сверяясь с бумажкой, набрал двенадцать символов. Дал своим спутникам проверить их идентичность — и нажал кнопку «ввод».
Беспрекословное следование инструкциям имеет важное преимущество — в критических ситуациях не приходится тратить время на поиски решения. Но иногда это преимущество оборачивается своей противоположностью… О том, что конверт из плотной бумаги, полученный четыре дня назад от Генерала, никто в последовавшей суете заменить не озаботился, дежурный не подумал.
В термостате что-то щелкнуло, панель мигнула и начала новый обратный отсчет. Все как обычно. Необычное началось через несколько секунд — троица не успела выйти из комнаты. Термостат загудел, все сильнее и сильнее. Пахнуло горелой изоляцией. Дежурный растерянно коснулся корпуса — и отдернул руку. Металл раскалялся на глазах…
…Мастер, проведший на ногах больше суток, прилег на пару часов отдохнуть, — не раздаваясь и тут же, в Лаборатории. Поэтому оказался на месте происшествия быстро, в семь минут первого. Но все уже закончилось. Термитный заряд прогорел. Термостат стал грудой горячего металла, в нескольких местах корпус прожгло насквозь. Вскрывать его и исследовать, что осталось от стоявших внутри ровных рядов металлических цилиндров, заключавших в себе ампулы, стоило лишь из академического интереса.
Бледный дежурный немо глотал ртом воздух и зачем-то совал под нос разорванный конверт без надписи. Остальные со страхом ждали реакции Мастера. И даже им, видавшим всякое, пришлось удивиться. Реакции не оказалось. Никакой. Вообще.
Мастер развернулся, не сказав ни слова. И ушел размеренным шагом.
Поднялся на второй этаж, к связистам. Дежуривший там круглощекий паренек вскочил, бодро вытянулся, доложил как положено, — очевидно, не подозревая, что его левая щека носит предательский след длительного соприкосновения с лежащим на столе толстенным томиком формуляров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
