Вскоре и по городу поползли невнятняе слухи, что якобы Ксеркс умер не своей смертью, а был умерщвлен подушками во время сна старшим из сыновей, Дарием, нетерпеливым наследником престола. Другие языки приписывали злодеяние также Аспамитре и начальнику царской гвардии, огромному и невозмутимому Артабану, родом из Гиркании, но при этом утверждали, что действовали они все равно по указанию Дария, старшего царевича.
От природы Дарий был нетерпелив, вспыльчив, горяч ("он весь - как огонь" - с любовью говорила про своего первенца Аместрида), но чтобы пойти на такое?..
Артаксеркс не поверил слухам, и все же решил любыми путями узнать правду о смерти отца. Он сумел даже собрать кое-какие свидетельства насчет той, злополучной ночи, втайне отпросил всех евнухов и слуг...
До сих пор Артаксеркс помнил выражение лица Аспамирты, когда он уличил евнуха в убийстве: оно было пристыженным, и одновременно торжествующим, объятым смертной тоской. Аспамирта в присутствии начальника царской гвардии Артабана признался, что отца действительно задушил Дарий, когда Ксеркс бессонной ночью вызвал в свои покои старшего сына для какого-то доверительного разговора, и сообщил, что царевич давно торопился занять престол, и почти год подгадывал для убийства наиболее благоприятное время.
Последний разговор со старшим братом почти совсем не остался в памяти. Артаксеркс был настолько вне себя от гнева и ярости, что видел все время лицо Дария как будто бы сквозь красноватый, клубящийся дым, а те слова, при помощи которых тот пытался оправдаться, были похожи на, разлетающийся в разные стороны, окровавленный пух из подушек, залитых отцовской кровью.
Артаксеркс почти не слышал этих лживых, испуганных слов, но зато хорошо видел выражение глаз Дария, полное тайного высокомерия и осознания своей правоты. Это были глаза убийцы. Да, это были глаза нового, персидского царя.
"Трон не должен был занят и испачкан кровью отцеубийцы, - такой совет сделел шепотом Аспамирта. - Ты должен убить брата, наказать его за преступление, ведь он и тебя тоже собирается погубить..."
Нет, Артаксеркс не смог вынести, когда Дарий принялся нагло лгать ему, и отпираться, глядя в глаза - он и сам не заметил, в какой момент поднял свой меч и заколол Дария, ударил прямо в сердце, после чего тот рухнул на мозаичный пол и почти сразу же умер.
Хорошо, что средний брат Артаксеркса, Виштапса, назначенный отцом сатрапом Бактрии, был занят какими-то важными военными делами, и после похорон отца спешно удалился в свою сатрапию. Потому Виштапса не видел, как лежал в луже крови перед Артаксерксом старший из братьев. Только один Харбона это видел, верный евнух Харбона, который один в тот момент оказался в зале, но ничего не сказал новому царю, любимому из всех царевичей, а лишь молча наклонился прибирать труп Дария.
"Не пачкай своих рук кровью, мой господин", - только и сказал тогда Харбона, отстраняя Артаксеркса, в ужасе склонившемся над телом брата.
Больше Харбона ничего не сказал, но в этот момент Артаксеркс дал сам себе клятву никогда, ни при каких условиях не поднимать меч на любого, кто стоит перед тобой или лежит в ногах. С той поры в минуты отчаяния царь всегда, сцепив кулаки, выбегал в сад, где вымещал свой гнев на кустах и деревьях, и лишь Харбона знал, откуда у царя появилась такая странная привычка.
Его старший брат, Дарий, оказался коварным отцеубийцей.
Он, Артаксеркс, младший сын Ксеркса, в одно мгновение сделался братоубийцей.
Семь месяцев до официального воцарения Артаксеркса - а именно столько времени требовалось, чтобы жрецы в храмах принесли богам все положенные жертвы - некоторые дела в государстве взял на себя Артабан, начальник царской гвардии, хорошо разбирающийся в вопросах войны и мира.
Артаксеркс вполне доверял Артабану, и после откровенного признания насчет Дария, считал его прямодушным человеком. До тех пор, пока случайно не узнал, что Артабан - этот увалень, медведь, добродушный простак! задумал его убить, чтобы затем захватить престол в свои руки, причем придумал для этого весьма хитроумную интригу.
Один из знатых персов по имени Зопир был женат на дочери Ксеркса от одной из вавилонских наложниц, и Артаксеркс привык считать эту молодую женщину своей сводной сестрой, относясь к ней с милостью. Время от времени он посылал ей подарки и сладости, навещал сестру и в доме Зрпира. И эта сестричка, по наущению Артабана и евнуха Аспамирты, должна была подать из своих рук будущему царю отравленное вино, но вовремя опомнилась. Она со слезами раскаялась, что ей слишком понравилось обещенное жемчужное ожерелье, так как она никогда прежде не носила такого крупного жемчуга.
Артаксеркс приказал безжлостно расправиться с Артабаном и Аспамиротой, а также со всеми их женами и детьми, и, не дожидаясь больше ни дня, объявил себя царем, владыкой персидского престола.
Первым делом Артаксеркс назначил на многие главные должности своих людей, которые никак прежде не были связаны ни с Дарием, ни с Аспамиртой, ни с Артабаном, ни даже с Ксерксом. Ему хотелось бы раз и навсегда расставить по нужным местам верных слуг престола, и укрепить, таким образом, свою царскую власть. Артаксеркс помнил, что в течение последнего года его отец, Ксеркс, сделался таким беспокойным и подозрительным, что сместил около ста государствнных чиновников, считая и самых высокопоставленных людей, после чего многие начали над ним откровенно смеяться. А всего-то, оказывается, нужно было вовремя умертвить одного евнуха-шептуна и начальника царской стражи!
Но пока Артаксеркс был занят назначением новых сатрапов и евнухов, набирая для дворцовой службы преданных людей, второй его брат, Виштапса, наместник Бактрии, поднял у себя в сатрапии восстание, и задумал при помощи бактрийской знати, овладеть троном. По счастью, он был убит в одном из сражений, когда пошел на Сузы, и Артаксерску не пришлось пачкать своих рук кровью второго брата: это сделал кто-то другой. Но сразу же после восстания Артаксеркс приказал умертвить всех своих незаконнорожденных братьев от многочисленных наложниц Ксеркса, чтобы избежать в будущем лишних бед...
Никому нельзя было верить. Если с Дарием у Артаксеркса с самого детства случались непримиримые ссоры и скрытая вражда, то с Виштапсой они были даже по-своему дружны, хотя он и тогда слишком часто забывал, что в драке - вовсе не халву раздают.
Заговоры и предательства, мятежи и дворцовые войны... Если как следует разобраться, Артаксеркс с молодых лет прошел целую школу такой науки и мог бы чему-нибудь научиться.
Но как тогда получилось, что он незаметно впустил к себе за пазуху Амана Вугеянина, пригрел опасную змею? Неужнли всему виной веселый, беспечный нрав Амана, который постепенно заставил царя совсем забыть о всякой осторожности? Как мог он так быстро забыть кровавые уроки, которые преподали ему родные, единоутробные братья?
...Скоро должен был наступить рассвет, а Артаксеркс все ещё никак не мог заснуть, и продолжал ворочаться на жестком ложе, на котором не было ни единой подушки.
Харбона стоял на своем месте, за пологом, еле сышно втягивая в себя носом воздух, и царь не выдержал, позвал его:
- Скажи, пусть разбудят и приведут ко мне Зефара с книгой дневных записей, в которой он с самого первого дня записывает все о моем царствии, - приказал царь. - Я хочу, чтобы он сейчас читал её мне, и желаю понять, как такое могло случиться...
Скоро в спальные покои царя явился заспанный Зефар, неся под мышкой толстую книгу в кожаном переплете с кованными серебряными застежками, куда он каждый день вносил записи о главных событиях во дворце и в царстве, о царских письмах и военных переговорах.
- Я желаю, чтобы ты читал её мне, начиная с первой страницы, и можешь не слишком спешить - у нас в запасе много времени, целая ночь, распорядился Артасеркс, удобнее утраиваясь на ложе.
Зефар раскрыл книгу и начал читать, все более и более оживляясь с каждой новой строкой и пробуждаясь от сна, хотя из-за привычки к ночным трудам, он и сам заснул всего полчаса назад, и ещё не вполне понял, что происходит.
Артаксеркс с задумчивым видом откинулся на ложе, и стал слушать в большим вниманием, удивляясь тому, насколько близко был допущен Аман Вугеянин ко всем государственным делам и осведомлен о том, чего ему явно не следовало бы знать. Из каких бы стран не прибывали во дворец послы, и даже тайные доносчики, на этих встречах всегда присутствовал также и Аман Вугеянин, и не было такого события, чтобы он не сидел возле царя и не подкидывал какие-нибудь советы.
Зефар был счастлив: сгодняшнее внимание царя служило незримой оценкой его трудов, и означало, что он сумел все записать, как нужно - точно, но в то же время не скучно, занимательно и со смыслом.
- Не утомил ли я своего господина своим чтением? - на всякий случай все же спросил одни раз Зефар, отрываясь от своих записей.
