– Он с тех пор не объявлялся? – начинает Клаудия свой допрос.
– Сегодня утром послал SMS, вчера позвонил и назначил встречу в понедельник.
– И Франк ничего не замечает?
– Я думаю, что замечает. Во всяком случае у него нет настроения, он орет на детей из-за любой мелочи и делает колкие замечания. Я думаю, он что-то понял. Я накупила себе кучу шмоток. Недавно он спросил меня, сколько времени я спала, а сколько провела в ванной. Плюс ко всему, я вот уже три недели с ним не сплю, мне даже поцеловать его трудно. И кроме того, я постоянно психую. Если он захочет развода, я не буду его отговаривать.
– Ух, ничего себе! – говорю я задумчиво. Интересно, с Максом я смогла бы так далеко зайти? Я бы, наверное, не стала бросать все и разрушать наш брак. Почему я не готова это сделать? Я люблю Макса, устала по нему скучать и хочу быть с ним, но меня пугают последствия. Может, потому что в прошлом он меня сильно разочаровал?
– Да, – говорит Берни и прерывает поток моих мыслей, – да и с удовольствием! Мы уже об этом говорили. Вчера по телефону Лотар сказал, что любит меня и хочет жить со мной.
Уже далеко за полночь. Кроме нас в «Феллини» нет посетителей. Официанты уже попрощались, и Альберто тоже с удовольствием бы отправился на боковую. Никто не пишет, думаю я, бросив взгляд на дисплей телефона. Я сажусь в машину, мои мысли беспокойно мечутся. Почему он не написал? Что он сейчас делает? Другая женщина? Я ревную, я дура и совсем с ума сошла? Да! Я и в самом деле дура и совсем сошла с ума. Чтобы четверо зрелых, успешных, привлекательных, самостоятельных женщин часами болтали, как подростки, на одну и ту же тему – мужчины? Что было бы, если б мужчины не загадывали нам постоянно загадок? На кого бы мы жаловались, если бы не могли до изнеможения гадать над тем, что же они все-таки имеют в виду? Было бы нам тогда о чем поговорить? Думаю, нет. И более того, здесь присутствует еще и экономический компонент: если сложить вместе деньги, которые женщина за всю жизнь тратит из-за мужчин на сигареты, вино и телефонные разговоры, получится сумма, равная валовому социальному продукту какой-нибудь банановой республики. Не слишком ли много мы даем им власти, не слишком ли много чести? И если да, то почему? Почему мы согласны становиться безмозглыми существами только потому, что у нас случилась несчастная любовь? И чувствуют ли мужчины то же самое? Думаю, нет. Ни один мужчина не сидит, как заколдованный, у телефона в ожидании звонка любимой. Ни один не идет к парикмахеру после разрыва отношений. Ни один не садится на диету, потому что партнер весит на двадцать килограммов меньше. Мужчины идут в бар, выпивают, несут чушь, обсуждают события в бундеслиге, умничают насчет техники, но не обсуждают часами женщин.
Я закуриваю последнюю на сегодня сигарету, глубоко затягиваюсь и жду, когда загорится зеленый. Мартин уже наверняка уснул, завтра он улетает на несколько дней на встречу в Лондон. Я еду по маленькой аллее, ведущей к нашему дому, выключаю радио и опускаю стекла. Кричит сыч, перед машиной бегают соседские кошки. Одну из них, в тигровую полоску, на секунду освещают фары: она несет в зубах добычу и исчезает где-то в поле. Я так люблю эту тишину, этот покой, эту идиллию…
Глава 11
Зануда и гуляка в костюме жениха
An' I'm gonna hold on
For the rest of my days
'cos I know what it means.[25]
WhitesnakeМакс – Зузе (по ошибке):
Давно у меня не было такого волнующего, даже захватывающего вечера, как сегодня. Хотел бы встретиться с тобой еще. Можешь звонить в любое время. Передай поздравления своей дочке, она чудесная девушка, но как женщина меня интересуешь только ты, Марлис.
Клаудия – Зузе:
Ты вдруг стала сама снисходительность, всем все прощаешь. Зуза, хватит, он всего лишь любовник, который еще к тому же настолько глуп, что не может послать SMS на правильный номер.
Макс – Зузе:
Сразу хочу сказать тебе то, что пытался объяснить предыдущей ночью: Зуза, я люблю тебя, и все, что случилось между нами за последние месяцы, наполняет меня чувством и осознанием великого счастья. Это не пустые слова, это признание, в которое ты должна поверить!
Быть влюбленной – все равно, в каком возрасте, – просто суперское ощущение! Вчера ночью я еще долго с ним разговаривала по телефону. Нежности, горячие признания по SMS – это, конечно, хорошо, но я бы предпочла, чтобы Макс был здесь, со мной. Сегодня ночью (я сейчас вроде соломенной вдовы) он позвонит.
День выдался напряженным. В галерее прямо-таки проходной двор. Следующая выставка должна стать совместным проектом Кёльнских художников, и сегодня они приходили вместе со своими агентами. Мы обсудили тематику, оформление, презентацию и после четырех часов достигли согласия. Катарина доказала свое умение вести переговоры, и я уже всерьез подумываю о. том, чтобы предложить ей постоянную работу. В начале года она сменила моего тогдашнего ассистента. Георг был верным сотрудником галереи и плюс ко всему недурно разбирался в искусстве. Когда он уволился, я была в шоке. Причина: он по уши влюбился в свою французскую коллегу. После двух месяцев катания из Германии во Францию и обратно в октябре он объявил, что покидает меня, чтобы строить свое счастье с Шанталь во французском городе Ним. Он тогда самым лучшим образом рекомендовал мне Катарину и оказался прав. С Георгом мы до сих пор общаемся по e-mail. Последний пришел несколько дней назад, там было сказано: «Радостная новость: я стану папой!» Да, завтра же утром я предложу Катарине постоянное место, подниму ей жалованье и изменю режим работы галереи. На сегодняшний день она открыта три дня в неделю, иногда даже по воскресеньям – впрочем, это бывает только когда у нас проходят какие-нибудь особенные акции.
Глядя на работу Йоханнеса Кернера, я размышляю. Пришло время кое-что изменить. Можно проводить больше выставок, делать их привлекательнее и пышнее, не ориентироваться только на элитную публику, как до сих пор. Можно было бы совместить искусство с модой, музыкой, литературными чтениями, прикладным искусством или театром, добавить кулинарных изысков – совместить приятное с полезным, так сказать. Это звучит очень неплохо. Так я буду ориентироваться на разные целевые группы и смогу расширить круг клиентов. Занятая своими мыслями, я смотрю в телевизор. Кернер (как по мне, то совершеннейшая бездарность!) как раз представляет следующую гостью. Линда де Моль, самый любимый немцами продукт из Голландии, в гостях на ток-шоу канала «ZDF». Как я узнаю, она только что отсняла телефильм для одного немецкого канала и сейчас совершает пиар-тур. Непринужденно, на хорошем немецком, она выдает шутку за шуткой, разбавляя нудные посиделки Кернера. Она рассказывает о шарме немецких актеров, о курьезных случаях на съемочной площадке, о своих трудностях с немецким, которые возникли именно потому, что голландский очень на него похож. Все смеются ее шуткам, она завоевывает всеобщее одобрение, публика восторженно аплодирует. Она рассказывает о своих новых проектах в Голландии, в частности о еженедельном шоу. Кернер показывает его фрагмент, сопровождаемый немецкими субтитрами. Почему у нас в Германии нет таких приятных и остроумных телеведущих? В стране писателей и мыслителей все всегда такие серьезные, ужасно тяжелые и хмурые. Нужно поставить вопрос прямо: веселый ли человек немец? Есть ли у него вообще чувство юмора? Гм… Через десять минут непринужденная беседа окончена, и Кернер монотонным голосом объявляет нового гостя. Я иду в ванную: чистить зубы, смывать макияж… В половине первого я выключаю свет. Макс до сих пор не позвонил. Он хотел пойти куда-нибудь поужинать и, наверное, завис там. Я впадаю в сон без сновидений, конечно же, положив телефон рядом с собой на подушку. Наконец он начинает звонить и вибрировать.
