В зал неслышно вошла Ирада.
– Божественная, к вам пришел Аполлодор с какой-то женщиной.
– Аполлодор? И его впустили?
– Да! Вчера Долабелла признался мне, что влюблен в вас и готов ради вас многое сделать.
– В меня влюблен? Что за глупости? Он молодой и красивый, а я старая и безобразная.
– Божественная, не наговаривайте на себя понапрасну. Главное, что он хочет вам помочь.
– Ну что ж, пусть будет так. А что за женщина?
– Не знаю.
– Ирада!
– Да, Божественная.
– Найди Олимпу и скажи… Скажи, что я готова. Он поймет.
– Хорошо, Божественная.
Когда в зал вошли Аполлодор со своей спутницей, Клеопатра потрясенно замерла. Казалось, время не властно над этой удивительной женщиной. Все так же она была стройна и красива.
– Нефтида! – не веря своим глазам, воскликнула царица. – Нефтида!
Они крепко обнялись и заплакали. Их искренние слезы смывали обиду, горечь долгой разлуки и непонимание. Иногда время разбивает дружбу, а иногда – делает еще более крепкой.
– Прости! Прости меня! – шептала царица.
– Это ты прости меня! – в тон ей отвечала Нефтида. – Я так боялась, что ты не захочешь больше меня видеть, потому и не вернулась.
– А я так ждала! Так ждала! Как же мне не хватало тебя все эти годы!
Сев на скамью, они втроем очень долго разговаривали. Нефтида рассказала, как жила все это время, как все бросила и пришла в Александрию, почувствовав, что над царицей нависла смерть. Аполлодор утешал ее и говорил, что придумал план побега. Царица рассказала о странном сне, в котором она была на суде Осириса, о прощении богов и о той преисподней, что ждет ее. Потом они вспоминали прошлое, молодость. Все это время Клеопатра держала Нефтиду за руку, словно боясь опять потерять свою единственную подругу.
– Мы видимся в последний раз, – наконец смогла признаться царица.
Глаза Нефтиды потемнели, а Аполлодор тяжело вздохнул.
– Ты переоденешься в мою одежду, стража ничего не заметит. А завтра…
– Нет, Нефтида. Я не хочу никуда бежать. Зачем? Помнишь проклятую царицу Нефертити? Она ведь тоже отказалась бежать и тем самым сохранила свои честь и достоинство. Хороший пример для подражания. Не следует царям убегать от других царей, а смерть все равно не обманешь.
Наступило молчание.
– Ты будешь прощаться с детьми? – Голос Аполлодора непривычно дрогнул, а на глаза навернулись слезы.
Клеопатра отрицательно покачала головой.
– Не хочу, чтобы они видели меня поверженной и униженной. Пусть они запомнят меня царицей. А что Цезарион? Он добрался до Индии?
– Да, – соврал Аполлодор.
Вот уже несколько дней Цезарион сидел в темнице и ждал, когда решится его участь. Еще ранее, когда он был арестован в порту Береники, сириец попытался отбить его, однако ничего не вышло. Тогда он отправил наемных убийц к наставнику Родону, предавшему своего воспитанника. Впрочем, смерть мерзавца все равно ничего не исправила. Участь Цезариона была предрешена.
– Слава богам! Сын Цезаря продолжит дело отца и матери! Ну что ж, уже вечер, нам пора расставаться.
Клеопатра крепко обняла Нефтиду. Затем Аполлодора. Он долго не отпускал ее. И царица чувствовала, как по его щекам бегут слезы.
– Я тебя очень, очень люблю, – наконец прошептал он.
Клеопатра заплакала и сквозь слезы произнесла:
– Я всегда это знала и чувствовала. Прощайте, мои верные и любимые друзья!
Возле дверей Аполлодор взял Клеопатру за руку.
– Я напишу о тебе! Обещаю, что ты навсегда останешься в сердцах людей!
– Напишешь? – удивленно спросила царица, вытирая слезы.
Нефтида крепко обняла ее за плечи.
– Бог Тот вписал твое имя в папирус, но не в человеческие сердца. Позволь это сделать Аполлодору!
– Хорошо, наставник. Напиши, как все было, ничего не приукрашая и не преувеличивая.
В последний раз обнявшись, Клеопатра вывела друзей из мавзолея. Стражники упорно делали вид, будто ничего не замечают, и царица это расценила как помощь Долабеллы. Неужели он и впрямь в нее влюблен?
Она долго смотрела вслед уходящим Нефтиде и Аполлодору, безумно желая присоединиться к ним.
– Живите долго, – прошептала она в ночь.
Вернувшись обратно, Клеопатра приняла ванну. Она долго лежала в воде, смотря на скользящие тени от масляных светильников. Как же страшно умирать, когда хочется жить и жить! Хармион и Ирада умастили ее тело благовониями и смастерили сложную прическу, украсив ее морским жемчугом, глаза подвели черным колем, а на веки наложили зеленую краску. Когда царица села за обеденный стол, явился Олимпа.
– Что-то очень долго шел ты, Олимпа! Ждал, что я передумаю?
– Да, Божественная.
– Я не передумала. Раздели со мной ужин.
Они ели в полном молчании. Клеопатра была сумрачной и угнетенной.
– Да, много я совершила много ошибок, – произнесла она, глядя на мраморные стены.
– Все люди совершают ошибки, – мягко произнес Олимпа, – это и есть жизнь.
– Жаль, что живешь лишь один раз. Иначе все можно было бы исправить. Где яд?
– Вот он, Божественная.
Олимпа достал из сумки маленькую бутылку с темной тягучей жидкостью.
– Это точно тот яд, от которого умерла проклятая царица Нефертити?
– Да, Божественная. По крайне мере, Нефтида называла его, когда еще жила при дворце.
– И ты запомнил?
– Это очень редкий яд, запомнить его несложно. Можно спросить, Божественная?
– Да.
– А при чем здесь проклятая царица? Почему именно этот яд?
Клеопатра долго молчала.
– Ты же знаешь, про нее я узнала случайно. И те секреты красоты, которым обучала меня Нефтида, были ее секретами. И потом… наши судьбы похожи. Мы обе похоронили любимых, нас обоих предали и оболгали, мы обе потеряли трон и с вершины мира упали в бездну. Благодаря Нефертити, я знаю, что будет со мной после смерти.
– Что? – с опаской спросил Олимпа.
– Забвение и клевета.
– Это неправда, Божественная! Я всегда буду помнить вас! И своим детям про вас расскажу, а те – своим.
Царица усмехнулась. Так странно было говорить о самой себе, как о мертвой, хотя она еще жива и дышит.
– Будешь помнить, уж Октавиан тебя заставит. А может, пойдешь со мной?
– Куда? – еле слышно спросил Олимпа, хотя на самом деле все понял.
– Туда. К Осирису.
– Я… понимаете…
– Полно тебе, Олимпа! Я шучу. Живи долго! И помни обо мне. Жить-то оно всегда лучше, чем умирать.
– Позвольте мне остаться с вами до конца, Божественная?
– Хорошо. С друзьями смерть не так страшна.
Клеопатра хлопнула в ладоши.
– Ирада! Хармион! Помогите мне надеть платье Исиды!
В эти последние мгновения царица была удивительно хороша. Длинные серебряные серьги и тяжелое ожерелье из драгоценных камней подчеркивали красивую шею. Просторное белое платье, расшитое золотой нитью и аппликациями, скрадывало тучную фигуру. Запястья рук и ног были украшены золотыми браслетами с сапфировыми камнями, а золотые сандалии осыпаны малахитом и сердоликом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
