В эти последние мгновения царица была удивительно хороша. Длинные серебряные серьги и тяжелое ожерелье из драгоценных камней подчеркивали красивую шею. Просторное белое платье, расшитое золотой нитью и аппликациями, скрадывало тучную фигуру. Запястья рук и ног были украшены золотыми браслетами с сапфировыми камнями, а золотые сандалии осыпаны малахитом и сердоликом.
Взяв со стола золотой кубок с вином, Клеопатра вылила в него яд.
– Божественная, – обратилась к ней Хармион, – не выпивай все, оставь нам.
Царица внимательно посмотрела на служанок. Тоска сдавила сердце. Она кивнула.
Отпив половину кубка, Клеопатра легла на позолоченное ложе.
– Откройте окно! – приказала она. – Сейчас придет Цезарь.
Рядом с ней сел Олимпа, он плакал и украдкой вытирал слезы.
– Прощайте, Божественная! Доброго вам пути!
Клеопатра закрыла веки. Мир зашатался, сердце болезненно сжалось, перед глазами мелькали лица: мать, отец, Аполлодор, дети, а вот и он – любимый.
Еще мгновение – и наступил конец.
21
Мириады звезд проступают из мглы. Их все больше, а мгла все чернее. Невероятная красота! Я изумленно смотрю на роскошный беломраморный дворец. Откуда он здесь, в этой мгле со звездами? Из сумрака проступает белое тело Анубиса. Его шакальи глаза внимательно меня рассматривают. «Вот и все. Вот и все», – шепчет внутренний голос.
– Приветствую тебя, великий среди богов Загробного мира!
Мой голос дрожит, я готова бежать куда угодно, только бы не входить в этот беломраморный дворец! Анубис терпеливо ждет окончания древнего приветствия. Я судорожно вздыхаю, в тайной надежде оглядываюсь, но вокруг меня – лишь звезды и мгла.
Собачьи губы Анубиса расплываются в противной улыбке.
– Страшно?
Его шепот разносится в бездне и возвращается ко мне эхом: страшно, страшно, страшно…
Я сжимаю кулаки. Чувство бессилия, обреченности, ярости душит меня. «Пусть будет, как будет», – наконец решаю я.
– Я пришла к тебе, господин мой, – дрожащим голосом завершаю я древнее кеметское приветствие.
Анубис берет меня за руку и ведет в Зал Двух Истин, где надо мной и моими деяниями свершится суд Осириса. Мы идем мимо статуй и колонн, обвитых живыми змеями. То тут, то там раздается рев чудовищ. Я бесстрашно называю их имена, – странно, откуда я их знаю? – и они замолкают.
Огромные массивные двери из красного дерева отворяются предо мной. Ослепительно белый свет режет глаза. Я вхожу в Зал Двух Истин. Первое, что я вижу, – огромные весы, на одной чаше лежит мое сердце, на другой – страусиное перо Маат. За весами – золотой трон, на котором восседает Осирис.
В Зале присутствуют все боги Кемета. Они сидят в беломраморных креслах. Как же их много! Мне будет нелегко.
– Кто ты? Назови свое имя, – спрашивает меня Тот, бог мудрости и письма.
– Клеопатра Нечерет Меритес, Царица царей!
Исида усмехается. Я ловлю ее взгляд: в нем сожаление и горечь. Ко мне подходит Ра, он с состраданием заглядывает в мое лицо.
– Расскажи о себе, – просит он мягким и тихим голосом.
Я на мгновение задумываюсь.
– Я – вселенская царица!
Гор, сын Осириса, нетерпеливо хлопает себя по коленям и вскакивает с беломраморного кресла.
– Что нам ее слушать! Она будет говорить одно и то же! «Я царица! Я царица!», – кривляет он меня.
Я возмущенно вспыхиваю.
– Я не виновата, что родилась царицей!
– Ты родилась человеком! А царицей ты стала, убив всех родных!
Я непроизвольно делаю шаг к двери. Мне здесь совершенно не нравится.
– Я сделала то, что на моем месте сделал бы любой другой человек! – выкрикиваю я Гору в лицо.
В этот момент чаша с моим сердцем начинает перевешивать чашу с пером Маат. Богиня Аммат – пожирательница сердца, чудовище с телом гиппопотама, львиными лапами, львиной гривой и пастью крокодила, до этого мирно дремавшая за спиной Тота, просыпается и издает злобный рык.
Исида берет меня за руку и тихо шепчет:
– Дитя мое, не торопись с ответами. Ты же хочешь, чтобы Тот вписал твое имя в папирус и люди помнили о тебе?
Осирис грозно окрикивает ее:
– Исида! Что ты там ей шепчешь? Отойди от нее! А ты, женщина, – обращается он уже ко мне, – отвечай только за себя, а не за других!
Я бросаю благодарный взгляд в сторону Исиды. Ведь она моя покровительница! Подняв гордо голову, я выхожу в центр Зала.
– Да! Я убила свою семью, чтобы стать царицей. И что вы теперь со мной сделаете? – спрашиваю я вызывающе.
– Мы – ничего, – укоризненно отвечает Ра. – А вот в преисподней, когда Аммат сожрет твое сердце, тебе без него будет несладко.
Я фыркаю:
– У меня уже давно нет сердца! Моя семья погубила его! Они получили по заслугам!
– На зло ты ответила злом. И была уверена, что из этого получится что-то хорошее, – уточняет Ра.
– А разве нет? Я создала империю Птолемеев…
– Которую смыло первой же волной, – перебивает меня Ра, – и теперь твоя страна гибнет, а вместе с ней и твой народ. Тысячи людей. Они-то тебе какое зло сделали?
Я закусываю губу. А ведь он прав!
– Подойди сюда!
Я иду к мраморному столу. Ра проводит по нему рукой и на нем одно за другим сменяются изображения: Нил, Долина царей с разграбленными саркофагами, Александрия приходит в упадок; древние тысячелетние храмы разрушаются на моих глазах.
Я с ужасом смотрю на гибель своей страны – моей родины.
– Для римлян и любого другого народа Кемет всегда будет чужой землей с непонятной культурой. Великая империя древних царей канула в бездну.
– Но ведь я хотела, чтобы было как лучше, – шепчу я в ужасе, глядя, в какой нищете и угнетении будет жить мой народ.
– Зло не порождает добро, Клеопатра, – пытается вразумить меня Осирис. – Зло порождает еще одно зло. К тому же ты – последняя.
– В чем последняя?
– Последняя египетская царица, последняя из рода Птолемеев.
– Как? Но у меня есть дети! Этого не может быть! Я же столько лет боролась с неудачами и роком! И это ваша благодарность?
– Есть древний закон, который никогда и никем не будет нарушен.
– Какой?
– Последний царь держит ответ за всех предыдущих царей. Так было и так будет.
Я гневно топаю ногами, злые слезы наворачиваются на глаза.
– Ты хочешь сказать, что злой рок, нависший надо мной, который превращал в прах все мои замыслы и деяния, – это грехи и ошибки моих отца, деда, прадеда?..
– Да, несчастная женщина. Потому что зло порождает зло.
Я бросаюсь к его золотому трону, падаю на колени.
– Как? Как все исправить?
– Ты уже ничего не исправишь, – отвечает за Осириса Ра.
Я вскакиваю на ноги, поворачиваюсь к Ра, хватаю его за плечи.
– Но ведь что-то можно сделать? Я не хочу погибать! Я не хочу гибели своих детей! Моей страны!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
