class="p1">– Ты хочешь сказать, что я должен тебе дедушкин альбом?
– А разве нет?
– Ну раз так, давай подсчитаем, сколько денег я на тебя потратил только за последние годы, никакой дедушкин альбом, умноженный в десятки раз, столько бы не стоил.
– Да разве дело только в тех деньгах?
– А в чем? В чем тогда?
– В том, что ты все эти годы строил из себя благодетеля и вершителя судеб. Хочу – дам денег, не хочу – не дам.
– Но разве это не логично? Речь-то о моих деньгах, разве не мне ими распоряжаться? А судьбы-то ваши тут при чем? По-моему, у нас каждый сам за себя решал, как ему жить.
– Да, но тебе нравилось нас унижать, показывать, кто в доме главный, – гавкнул Виталик, – когда Викуся просилась к тебе на работу, почему ты ее не взял? Зачем швырнул о стену Артемкин айфон?
– Ты еще спроси, почему я не повез вас всех в Зимбабве, – парировал я, – и тогда я отвечу, что твой сын неблагодарный хам. Я слышал, как он назвал меня жмотом, и мое терпение лопнуло. Однако после этого я выручил твоего безмозглого отпрыска из плохой истории, или про это ты уже забыл? Или я еще должен отчитаться, почему не беру на работу людей, не имеющих ни опыта, ни представления о той сфере, в которой они собираются занимать руководящие должности? Нет уж, это мой бизнес, я строил его много лет, и только я решаю, как он будет устроен и кто в нем станет работать.
– Ну это мы еще посмотрим, сможешь ли ты завтра что-нибудь решать…
Я пропустил это замечание мимо ушей, было рано выводить беседу в финальную стадию.
– Я понял, что чем больше я для тебя делал, тем сильнее ты меня ненавидел, потому что ты понимал свою беспомощность и никчемность, – я сознательно пошел на обострение, – но за что ты убил мальчишку? Он-то что сделал тебе плохого? Ты боялся, что он будет претендовать на мое наследство? Но так ведь и ты его не получишь, Алекс-то чем тебе помешал?
– Мальчик был слишком любопытен, – спокойно объяснил Виталий, – и в тот вечер, когда у нас погас свет… Ну ты понял, о чем я… Он тогда видел меня возле ресторана, потому что дурачок ждал тебя с работы, созрел, видимо, чтобы объясниться и рассказать, кем он тебе на самом деле приходится. Я думал, что ты вот-вот заявишь или уже заявил, поэтому решил, что его показания будут лишними. Поэтому решил поговорить с ним тет-а-тет, рассказать, что тебе угрожает опасность, я переживаю и хочу тебя уберечь. Он поверил, глупый был. Но дело даже не в этом…
Виталий замолчал, а я с трудом подавлял в себе желание броситься на него прямо сейчас, чтобы скрутить ему шею.
– Мне просто хотелось сделать тебе больно, – продолжил он, – я хотел, чтобы тебе было плохо. Ведь понятно, что после его смерти ты бы узнал, кем он тебе приходится. Ты бы страдал, а мне этого очень хотелось.
– А ты как об этом узнал?
– В отличие от тебя я знаю обо всем, что происходит в нашем доме, – заявил Виталий, – это ты ничем не интересуешься, кроме своего бизнеса, а вот я предпочитаю вникать в то, чем живут окружающие. Если бы и ты так делал, знал бы много интересного. Думаешь, ты один имеешь ключи от всех квартир, подвала, дачи и всего-всего? Нет, ошибаешься. Я заподозрил Алекса еще тогда, когда зашел зачем-то к Наташе и увидел твой портрет на его тумбочке. Это Наташа тебя не узнала, но я-то похожие рисунки видел много раз еще в юности, когда ты крутил любовь с этой своей разноглазой девицей. А потом я просто дождался, когда их обоих не будет дома, и поставил все точки над «i». Я был уверен, что и ты скоро обо всем узнаешь.
– И ты мог хладнокровно убить человека только для того, чтобы сделать мне больно?
– Ну не только, я же тебе объяснил. Я не хотел, чтобы мальчик разговорился, когда будут расследовать покушение на тебя.
– Но ведь расследования не было, – заорал я, – я не заявил!
– Откуда мне было это знать? – пожал плечами Виталий. – Я просто решил, что следствие медленно работает. Да и вообще ни к чему мне был этот пацан, еще один рот. И так все валится и трещит по швам, а тут еще и сынишка объявился. Перебор.
– У меня просто в голове это не укладывается, ты же чудовище, ты сам это понимаешь? Ну а пистолет-то куда ты дел?
– Спрятал. Рядом с нашей редакцией стоит дом под снос, пока он там, но скоро я его заберу, в водохранилище ему будет надежнее. И я вовсе не чудовище, я человек, который не хочет, чтобы его унижали. Особенно старший брат. И кстати, именно по этой причине я трахал твою жену. Об этом ты, наверное, уже догадался? Она мне сказала, что ты нащупал следы платежей, которые она мне делала.
– Зачем она-то тебе понадобилась? Из-за денег? Не стыдно у бабы брать?
– Ну как зачем? Ты что, смеешься? Богатая наследница, от меня без ума и уже давно, такими женщинами не разбрасываются. И почему стыдно-то? В самый раз. И я не хотел больше просить у тебя, вот и все.
– А Викуся обо всем догадалась, поэтому ушла от тебя? Она вас застукала? Вот почему ты мне не сказал о вашем разводе?
– У Викуси просто терпелка не выросла, она хочет жить хорошо, а ждать не желает, говорит, что возраст не позволяет. Ее можно понять. А ты становишься сообразительным, Джексон, тебе идет на пользу общение со мной.
– Значит, Рита все-таки твоя сообщница? Это она сказала тебе, что я уехал в Соловьи?
– Нет, как ни странно, это я узнал от мамы, – объяснил брат, – она спросила, как я себя чувствую, нет ли симптомов вируса, сообщила, что ты изолировался на даче. А Ритка… Какая она сообщница? Она трусиха, у нее никогда не хватило бы духу. Она на поступок не способна.
– Ладно, братишка, я устал, пора заканчивать, – тяжело выдохнул я.
Виталик молча уставился на меня, принимая решение.
– Можешь не сверкать глазами в мою сторону, – вздохнул я, – все, что происходило в этой комнате, в том числе и наш разговор, записано на видео, и весь материал в режиме онлайн поступает в частное детективное агентство. Ребята сидят в машине поблизости в ожидании наступления опасного момента, следователя уже давно проинформировали, материала и сейчас уже вполне достаточно. Даже
