возможность направить свои эмоции в русло истории и времени. Его объяснения звучали спокойно и бесстрастно. Они походили на деревья на склоне заснеженной горы, не боящиеся бури.
Люинь он казался не обычным врачом, а скорее, писателем. Она часто видела его что-то пишущим за письменным столом у окна. На столе не было ничего, кроме блокнота и лампы. Рейни сидел, подперев голову одной рукой, глубоко задумавшись над каким-нибудь особенно сложным вопросом. Время от времени он смотрел за окно, и в его круглых очках отражались далекие огни. Люинь чувствовала, что только доктор Рейни может терпеть ее сомнения. Когда ей хотелось с кем-то пооткровенничать, она так и представляла себе своего идеального слушателя – человека глубокого и не вспыльчивого. Такого, кто, быть может, и не дал бы ей полезных советов, но не стал бы ее судить.
– Когда я находилась на Земле второй месяц, меня кое-что по-настоящему потрясло. – Люинь немного помолчала. Да, самый первый год на Земле для нее оказался особенно трудным. – Работа в танцевальном ансамбле помогла мне оплачивать комнату в апартаментах на девятнадцатом этаже небоскреба-пирамиды. Квартира была просторная и удобная. Хозяйка, пожилая женщина, жила одна и была элегантной и обеспеченной. Поскольку она стала моей первой квартирной хозяйкой, я была особо внимательна к себе в том, что касалось хороших манер, и относилась к этой даме с величайшим уважением. Первый месяц нашей совместной жизни прошел без происшествий.
Начался второй месяц, и как-то раз за ужином я упомянула что-то о своей жизни на Марсе. Мою квартирную хозяйку словно громом ударило.
«Ты с Марса?»
«Да, – ответила я. – Я думала, вы знаете».
«Понятия не имела, – сказала женщина. – Я знаю, что ты танцуешь в ансамбле, но я никогда не лезу в дела своих постояльцев».
– Потом она сделала нечто странное. Она взяла меня за руку, и я увидела в ее глазах сострадание и жалость. Она стала меня очень подробно расспрашивать о моей жизни. А раньше она никогда не была такой участливой.
С этого вечера она стала особенно обо мне заботиться. Порой она крепко меня обнимала, словно я была ее ребенком, часто покупала для меня всякие вкусности. Она даже несколько раз водила меня по городу и показывала достопримечательности. Не знаю, почему она вдруг стала так внимательна ко мне, но это меня очень трогало. Я стала гордиться тем, что меня, марсианку, так тепло принимают.
Но в один прекрасный день моя квартирная хозяйка сказала кое-что такое, что раскрыло для меня истинные причины ее такого поведения. Она посмотрела на меня и негромко пробормотала:
«Такая чудесная девочка. И как только ее угораздило родиться на Марсе?»
Я удивленно спросила: «Почему вы так говорите?»
Ее взгляд был полон сострадания.
«Ваши власти заставляют детей работать с десяти лет».
У меня в то мгновение кровь похолодела. Я поняла, чем была вызвана ее забота обо мне. Она смотрела на меня, как на сиротку или попрошайку, она сострадала моей жуткой судьбе и бессознательно считала себя выше меня. Я не знала, что сказать. Я тринадцать лет росла на Марсе и всегда верила, что цивилизация на моей планете более совершенна, более развита, более красива, чем цивилизация на Земле. Но эта женщина считала, что меня надо утешать и баловать. А я не понимала, в чем кроется ошибка.
Потом я съехала оттуда. Доброта моей квартирной хозяйки была невыносима. Я понимала, что она не желает мне зла, и я старалась выказывать ей благодарность. Но жить рядом с ее жалостью я просто не могла.
Люинь посмотрела на свои руки. Когда она была помладше, она боялась, что ее будут ненавидеть или не любить, а потом обнаружила, что гораздо меньше ей нравится, когда ее жалеют.
Рейни внимательно слушал Люинь и не прерывал ее. Когда она закончила рассказ, он спросил:
– Она, видимо, имела в виду факультативную интернатуру, верно?
Люинь кивнула:
– Я это поняла только тогда, когда начался мой третий год пребывания на Земле. Я подумала – может быть, стоит разыскать эту женщину и всё ей объяснить, но в это время я жила на другом краю земного шара, так что мы с ней больше никогда не увиделись.
– Наверное, она обо всем этом забыла.
– Да. И почти наверняка это больше волновало ее, чем меня. – Немного помолчав, Люинь продолжила рассказ: – На самом деле, я не очень уверена, что смогла бы всё верно объяснить. Я понимаю, почему она сказала то, что сказала, но судить ее за это я не берусь. Мне ее слова не нравятся, но с ее точки зрения в этом был смысл.
– О, но было и другое время, когда стали проводить Творческую Ярмарку.
Творческая ярмарка. Люинь повторила эти два слова про себя.
Творческая Ярмарка была одним из главных соревнований для марсианской молодежи. Она проводилась один раз в три года. Участвовать разрешалось всем в возрасте от четырнадцати до двадцати лет. Не было никаких ограничений по форме и тематике. Оценивали исключительно креативность. Каждая команда представляла один проект, а проекты оценивали с точки зрения новизны концепции и изобретательности представления. Самые лучшие идеи с этой ярмарки могли даже быть взяты государством в работу.
Дети на Марсе обожали Творческую Ярмарку. Когда Люинь и ее друзья были маленькими, они не могли дождаться очередной ярмарки. Помимо сказочных фантазий о принцессах и принцах, их главной мечтой было выйти на сцену Творческой Ярмарки в качестве участниц или в нарядах греческих богинь, вручавших лавровые венки. А девочкам постарше, тоже в виде классических греческих богинь, там поручали объявлять, кто завоевал золотое яблоко. Люинь и ее подружки сидели перед большими экранами, на которых шла трансляция празднества, или на заборах вокруг пастбища. Они подпирали руками подбородок и мечтали о своем будущем. Им не терпелось дождаться дня, когда они станут центром всеобщего внимания. Из-за того, что те желания были такими ясными и общими, то время теперь казалось простым и радостным, как рисунок акварелью.
Этот надувной шарик был первым из тех, которые Люинь увезла с собой на Землю. Он и лопнул первым.
– Когда я улетала с Марса на Землю, я была настолько горда результатами экзамена, что всюду носила с собой блокнот, записывала идеи, делала заметки. Я думала, что соберу множество материалов, которые вдохновят меня для подготовки к Творческой Ярмарке, когда я вернусь. И эта надежда тоже была похожа на воздушный шарик, прицепленный к моему багажу. На протяжении первого года на Земле я невероятно серьезно относилась к исполнению своей мечты. Я научилась пользоваться Сетью,
