рядом оказался…
Увидев мой непонимающий взгляд, он пояснил:
– Они, – кивнул он на вьетнамцев, – придумали весьма эффективное бомбоубежище. В землю закапывают кольцо канализационной трубы и накрывают люком. Накрыть может разве что прямым попаданием ракеты. Но сидеть там и трястись вместе с землей, честно говоря, было страшно.
– А моей жене с годовалым сыном в Ханое очень часто приходится в таком люке сидеть, – вздохнул Ли Ши Ван.
Между тем наша машина заехала под маскировочную сеть, натянутую между трех больших деревьев. Рядом стояли два грузовика – «ГАЗ-53» и «ГАЗ-66».
Выйдя из машины, я осмотрелся. Маскировка была выполнена просто великолепно. С воздуха этот учебный центр смотрелся как большой участок тропического леса, да и наблюдая с земли, тоже мало что увидишь.
– Здесь все курсанты живут в землянках, вся инфраструктура тоже под землей. Так что ты зря головой вертишь, – улыбнулся Луис.
В этот момент к нам подошли два вьетнамца в военной форме, но без знаков различия. Ли Ши Ван, мгновенно подобравшись, вытянулся и отдал честь.
– Здравствуйте, товарищ Луис, – произнес один из них по-русски.
Они поздоровались за руку со мной и с Луисом. Затем Луис с этими вьетнамцами отошел в сторонку и о чем-то заговорил.
– Это начальник нашей школы и офицер контрразведки, – тихо пояснил мне старший лейтенант.
Между тем Луис уже подходил к нам, а вьетнамцы исчезли, как будто провалившись сквозь землю. Впрочем, уже через полчаса я понял, что здесь это выражение вовсе не игра слов.
– Так, Виктор Васильевич, слушай, – сказал Луис. – Буду вводить тебя в курс дела – куда и зачем тебя привезли и чем предстоит заниматься в этом лесу. Дело это будет для тебя новое, как и для всех нас. Как тебе уже известно, у противника здесь полное превосходство в воздухе. Причем, в отличие от Кореи, наших летчиков здесь нет, а наши зенитчики прикрывают только объект на территории ДРВ. А интенсивные боевые действия идут на территории Южного Вьетнама, большая часть которого покрыта джунглями. В тропических лесах бронетехника применяется редко, да и то на тех направлениях, где есть дороги. В этой войне у американцев основной боевой единицей стал вертолет. Он может легко и быстро долететь до любой точки, нанести огневой удар и высадить десант. Кстати, они сейчас еще широко применяют дефолианты. Эта отрава губит деревья, вызывая опадение листвы. Основной боевой вертолет звездно-полосатых – это «Ирокез». Вооружен пулеметом и ракетами, берет на борт десяток десантников. А у партизан Вьетконга из зенитных средств только наш старый добрый ДШК. Но с ним по джунглям и по горам не больно-то побегаешь. Помнишь, сколько он весит?
– Помню. Тело пулемета тридцать четыре, а вместе со станком сто пятьдесят семь кило, – без запинки ответил я.
– Тогда слушай самое главное. В нашей стране создан переносной зенитно-ракетный комплекс «Стрела-2». Насколько я знаю, приказ о принятии его на вооружение появился в Москве только две недели назад. Пока что его только на полигоне испытывали… А здесь есть возможность обкатать его в боевой обстановке, ну и серьезно помочь товарищам, – при этих словах Луис посмотрел на вьетнамца, а тот молча кивнул.
Помолчав, Луис продолжил негромко говорить:
– Принято решение о подготовке принципиально новых разведывательных органов – разведывательно-диверсионных зенитных групп. Их задача – действуя на вражеской территории, подходить максимально близко к аэродромам врага и поражать самолеты и вертолеты врага на взлете. Состав группы планируется следующий: командир, два оператора-наводчика «Стрелы», снайпер, четыре разведчика и два разведчика-минера… [118] Я с их командиром и контрразведчиком, – Луис кивнул на внимательно слушавшего вьетнамца, – сейчас заканчиваю отбор курсантов. Сложно найти тех, у кого, как минимум, есть законченное среднее образование. В остальном все нормально. Все имеют боевой опыт. Партизанили в отрядах Вьетконга или служили в северовьетнамской армии. Кое-кто и в Союзе учился…
При этих словах Ли Ши Ван улыбнулся.
– В общем, для начала нужно будет разработать программу подготовки, рассчитанную максимум на месяц, ну и начать работать, – сказал Луис. – Занятия должны начаться через два дня. Вот такие пироги, Витя. Это приказ. Сам понимаешь, что не я его отдал. Он назначен командиром учебного взвода, а ты при нем военный советник.
Я не смог сдержать своего изумления.
– Луис, да я ведь этой «Стрелы» сам еще в глаза не видел. Чему же я могу научить курсантов?
– Ничего страшного, – оборвал меня Луис. – Вот он ее изучал полгода в Учебном центре ПВО Сухопутных войск. Кстати, на твоей родине, в Оренбурге. Так что вы с Ваней почти что земляки, – улыбнулся Луис, а потом вполне серьезно продолжил: – Витя, извини, но мне сейчас нужно ехать. Меня ждет местный контрразведчик. Да, чуть не забыл. Давай мне свое командировочное предписание. Его же отметить надо у главного военного советника, в его штабе.
Я отдал Луису документ, и он торопливо полез в машину, на переднем сиденье которой уже сидел говорящий по-русски вьетнамец. Водитель переключил передачу, и «газик» покатил к воротам КПП. Я махнул рукой сидящему на заднем сиденье Луису и обернулся к стоящему рядом старшему лейтенанту. На какое-то время установилась тишина. Первым ее нарушил я.
– Меня зовут Черкасов Виктор Васильевич, воинское звание капитан, – я протянул руку своему собеседнику.
– Ли Ши Ван, – ответил тот.
– Товарищ Ли Ши Ван, я правильно понимаю, что у вас, у вьетнамцев, полное имя состоит из фамилии, она на первом месте, затем идет среднее имя. Оно указывает на принадлежность к одному поколению в роду, примерно как отчество у русских. А на последнем месте идет личное имя. Одну фамилию без среднего и личного имени использовать не принято.
– Да, все правильно, Виктор Васильевич, – с удивлением проговорил молодой офицер. – А вы что, уже бывали во Вьетнаме?
– Во Вьетнаме нет, а вот кое-где в Восточной Азии бывать приходилось, – уклончиво ответил я.
– Да, мое имя Ван. Кстати, ваши соотечественники зовут меня Ваня, и товарищ майор тоже. Почему я так хорошо говорю по-русски? Да все просто. В Советском Союзе я провел в общей сложности четыре года. В шестьдесят первом поехал учиться в Тюмень, там оканчивал военное училище. До этого уже отслужил в армии год, и пришлось встретиться с диверсантами на морском побережье, когда они высаживались с катеров. – Ван машинально коснулся шрама над бровью. – А мне языки вообще легко даются. Может быть, потому, что я до тринадцати лет учился в католической школе, а там половину предметов нам преподавали по-французски… Так вот, учась на офицера инженерных войск, я еще старался и русский язык освоить. Читать старался побольше на русском. Может быть, поэтому меня и в разведку
