— Да.
— Пожалуйста, позвольте поговорить с ней.
Джорджиана немного подумала, разглядывая сначала Ника, потом Изабель. Приняв решение, она сказала:
— Даю вам четверть часа, милорд. Не больше.
Изабель резко повернула голову в сторону девушки:
— Предательница!
— Пятнадцать минут, Изабель. Несомненно, вы можете уделить ему столько времени. Я буду за дверью.
Изабель мрачно нахмурилась, когда девушка покинула комнату и закрыла за собой дверь, оставив только узенькую полоску света, проникавшего в спальню. Изабель подошла к кровати и зажгла свечу, не желая оставаться в темноте с этим мужчиной, так быстро превратившимся из союзника во врага.
Она поспешно обошла комнату, зажигая все свечи, пока яркий свет не озарил спальню. И Изабель пожалела о своих действиях.
Ник успел переодеться в чистую одежду. Теперь на нем был черный элегантный сюртук и жилет, подчеркивавший его красоту. Она отметила превосходно завязанный галстук и на мгновение отвлеклась, вспомнив, как Ник занимался с Джеймсом.
«Джеймс». Гнев ее вспыхнул с новой силой.
«Он даже умудрился покорить Джеймса».
Изабель скрестила руки на груди, подавив холодную дрожь, охватившую ее при этой мысли.
— Мне нечего сказать вам.
— Да. Вы ясно дали это понять.
Глубоко вздохнув, Ник заговорил, и слова его звучали теперь мягче, более нежно, чем прежде.
— Изабель, позвольте мне объяснить. Все совсем не так, как вам кажется.
— Оказывается, вы разыскивали нас с самого начала.
— Верно, — ответил он, помолчав. — Хотя я искал не вас. Никого из вас, только Джорджиану.
— Джорджиана — одна из нас!
— Джорджиана — сестра герцога Лейтона, Изабель. Неужели вы всерьез рассчитывали, что сможете прятать ее все время?
— Нет! Я… — Она умолкла, не сумев подобрать слова. — Я просто не ожидала, что именно вы придете искать ее.
— Я редко оправдываю чьи-либо ожидания.
— Да. Я начинаю понимать это. — Она подняла взгляд к потолку, охваченная чувством разочарования и возмущения. — Это моя ошибка. Я облегчила вам задачу, попросив оценить мою коллекцию скульптур.
— Если бы не эта коллекция, нашлось бы что-нибудь еще, что привело бы меня сюда.
— А может, и нет.
Она закрыла глаза. Этот разговор становился слишком утомительным.
— Пожалуйста, Ник. Вам не кажется, что вы уже достаточно сделали для нас? Достаточно для меня?
— Вы не понимаете!
— Что здесь понимать? — воскликнула она. — Сколько раз вы просили меня доверять вам? Сколько раз убеждали, что я не права, сомневаясь в вас? Как часто предлагали свое покровительство? Обещали защитить Джеймса? Девочек?
— И вот я здесь! Все предложения остаются в силе!
— Просто уезжайте. Вы получили информацию, за которой охотились. Только скажите герцогу Лейтону, чтобы он захватил с собой армию, когда явится за Джорджианой. Потому что если она не хочет уезжать, я буду защищать ее всеми доступными мне средствами.
— И я буду рядом с вами.
— Прекратите! — Его слова разрывали ей сердце. — Думаете, вам удастся убедить меня забыть о том, что случилось? Вы нас предали! Вы предали меня! Теперь я знаю, что ваша преданность может быть продана тому, кто больше заплатит.
Ее слова свинцовой тяжестью упали между ними, и Изабель мгновенно поняла, что зашла слишком далеко. Ник больше не смог оставаться спокойным. Он схватил ее за плечи и притянул к себе, заставляя смотреть ему в глаза.
— Я могу стерпеть ваши обвинения. Могу вынести тяжесть вашего гнева. Но не позволю оскорблять мою честь.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но он продолжил:
— Нет, Изабель, вы меня выслушаете. Я приехал, чтобы помочь девушке. Не затем, чтобы обидеть ее. Если бы я знал, что она здесь и в безопасности, то не согласился бы взять на себя эту миссию. Но я ничего этого не знал. Напротив, знал, что мой друг страшно обеспокоен. И сделал все, что мог, чтобы помочь ему. Да, я обнаружил ваш маленький анклав амазонок. Да, раскрыл все ваши секреты — нельзя сказать, что вы их слишком тщательно скрывали, — но Лейтону нет никакого дела до всего этого. Его волнует только одна эта девушка. — Он отпустил руку Изабель и указал в сторону Джорджианы, стоявшей за дверью. — И ребенок, которого она носит. Вы ничего не знаете о том, кто я и зачем здесь. Я никогда не собирался покинуть вас. Я дал слово, что буду защищать вас. Что сохраню в тайне ваши секреты. И я сдержу его.
Изабель не знала, что сказать. А он тем временем отпустил ее и направился к двери. На пороге Николас обернулся:
— Не думаю, что вы всерьез озабочены судьбой ваших девушек, Изабель. Я думаю, вы это делаете для того, чтобы самой прятаться. Чтобы избежать столкновения с тем миром, который окружает ваше маленькое королевство. Вы боитесь реальной жизни и пытаетесь укрыться от нее.
Изабель застыла при этих словах.
В них не было правды.
Не могло быть.
Он некоторое время подождал, словно ожидая ее ответа, затем добавил:
— Утром я уезжаю. Нахожу, что Йоркшир начинает мне порядком надоедать.
И выпалив этот последний прощальный залп, он покинул комнату, крепко захлопнув за собой дверь.
Как только он ушел, Изабель медленно опустилась на кровать. Она страшно устала от их словесной перепалки и была смущена обуревающими ее чувствами. Он казался таким искренним, таким правдивым, таким обиженным…
А она?
Как хорошо было, когда они отправились спасать Джорджиану вместе с этим сильным преданным мужчиной. Как приятно было сознавать, что теперь у нее появился соратник. Что после всех этих одиноких лет она может наконец разделить свою ношу с верным другом. Впервые за долгое время она чувствовала себя спокойной и уверенной.
И какую пустоту ощутила она в душе, когда он все это отнял.
Возможно, он был прав. Возможно, она действительно боялась.
Изабель повернулась на бок, отказываясь разрешить этой мысли утвердиться.
Она не должна допустить, чтобы гнев ее угас.
Потому что не уверена, что сумеет справиться с мраком отчаяния, если позволит сожалениям прокрасться в душу.
Ник не мог сомкнуть глаз, и поэтому направился в конюшню, подвергнув себя некоторого рода извращенному наказанию за то, что предал доверие Изабель. Он шагал там из угла в угол, не давая спать лошадям, и перебирал в уме события прошедших дней, припоминая все случаи, когда он мог открыть Изабель правду. Ведь были же подходящие моменты, когда уместно было поведать ей о его роли в этой странной игре.
Но он этого не сделал — и в результате потерял ее.
И неожиданно оказалось, что это значит для него значительно больше, чем что-либо еще.
