И неожиданно оказалось, что это значит для него значительно больше, чем что-либо еще.
Ирония ситуации не ускользнула от него. Он согласился выполнить нелепое поручение Лейтона лишь потому, что отчаянно хотел покинуть Лондон из-за дурацкой статьи в журнале. Он хотел скрыться от жеманных женщин, преследовавших его из своекорыстных соображений. Он охотно бежал от них и связанных с ними тревог.
И вот он очутился здесь, в доме, полном женщин, жизнь которых была настолько переполнена тревогами, что они вынуждены были переодеваться, скрываясь от похитителей, герцогов и Бог знает кого еще, намеревавшихся разыскать их любой ценой.
Если бы речь шла не о его жизни, это было бы забавно.
И в центре всего этого цирка была Изабель — сильная, умная, волевая Изабель. Прекрасная, полная страсти Изабель, непохожая ни на одну из женщин, которых он когда-либо знал.
В ней было так много всего, чем можно восхищаться. Что побуждало заботиться о ней. Желать ее.
Любить.
Ник замер при этой мысли.
Возможно ли, что он любит ее?
Эта мысль заставила его сердце тревожно биться. Так долго он старался избегать любви — чувства, прекрасного для остальных, но совершенно неприемлемого для него. Ему было известно, что женщины используют любовь как оружие. Он видел, как его мать разрушила жизнь отца. И, хуже того, он знал, что случилось с ним, когда он позволил себе попытку полюбить. Как турчанка Алана использовала его чувства против него и, манипулируя им словно искусный кукловод, привела его через пустыни Турции прямиком в тюрьму.
Если прошлое чему-то научило его, он должен был понять, что, если позволит себе полюбить Изабель, это добром не кончится.
Ему необходимо было бежать. Воспользоваться возможностью оставить ее — и все безумие, связанное с ней, — позади. Он мог вернуться к своей обычной степенной лондонской жизни, к своим памятникам древности, к своему клубу, к семье и навсегда забыть дни, проведенные здесь, в Йоркшире.
Если не считать того, что, когда он вспоминал ту жизнь, которая вполне устраивала его до прибытия сюда, то находил ее крайне ограниченной и нудной. В ней не хватало Изабель с ее несгибаемой волей и дерзким ртом, с ее нежными губами и непокорными темно-рыжими локонами, щекотавшими его, когда она была близко.
Он хотел ее.
И если ему придется разбудить ее, чтобы завоевать, тем лучше.
Изабель спала, когда он пробрался к ней в комнату. Она так и уснула в брюках и льняной рубашке. Она не загасила свечи после его ухода, и некоторые полностью выгорели, оставив после себя только лужицу воска. Две еще продолжали гореть — одна у двери, а другая возле кровати, — бросая на спящую девушку тусклый свет.
Ник затворил за собой дверь, понимая, что совершает самый худший из грехов, вторгаясь в спальню Изабель без ее ведома и согласия. Но это не остановило его, и он подкрался ближе, наблюдая, как она спит.
Девушка свернулась клубком, лежа на боку лицом к двери и свету. Сжатые в кулачки ладони она прижала к подбородку, а колени подтянула к животу, будто пыталась защититься от чудовищ, таящихся во тьме ночи.
Таких чудовищ, как он.
Ник отмахнулся от этой мысли и сосредоточился на лице Изабель, пристально вглядываясь в эту женщину, которая перевернула всю его жизнь. Она была прекрасна. Любуясь ее лицом, Ник отметил нахмуренный лоб — свидетельство того, что тревога не покидала ее даже во сне. Он ощутил тяжесть в груди, заметив, что морщинка между бровями стала глубже. Это была его вина. Он не смог удержаться и, протянув руку, попытался разгладить эту морщинку пальцем, чтобы прогнать печаль.
Этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы вырвать ее из неглубокого сна. Стоило Изабель увидеть его, как сонное выражение ее лица сменилось удивлением, а затем негодованием. Она мгновенно села на постели.
— Зачем вы здесь? — Она спустила ноги с кровати, и Ник сдержал инстинктивный порыв отодвинуться, сообразив, что, если она встанет, у него не останется никаких шансов в предстоящей схватке.
Она сразу же угадала его намерения и прищурилась.
— Позвольте мне подняться.
— Нет. Не раньше, чем вы меня выслушаете.
— Вы уже достаточно сказали, лорд Николас.
Это церемонное обращение из ее уст наполнило его чувством горечи и раздражения. Любым способом надо уговорить ее выслушать его! Убедить, что он этого заслуживает. В порыве отчаяния Ник опустился перед ней на колени и взял ее ладони в свои.
Она тут же начала вырываться, но он держал крепко и спустя несколько секунд она сдалась.
— Я не имел намерения причинить вам вред, Изабель. Если бы я знал, что найду вас, отправляясь на север, то никогда не согласился бы на предложение Лейтона. — Он на мгновение умолк, глядя на их сплетенные руки. — Впрочем, это неправда. Если бы я знал, что найду вас, когда отправлюсь на север, то приехал бы на много лет раньше.
Она рот открыла от удивления.
— Но вы заставили меня страдать.
Эти слова, полные боли, произнесенные еле слышным шепотом, подтолкнули его к действию. Он поднес ее руки к губам и почтительно поцеловал.
— Я знаю. И вы вправе ненавидеть меня за это.
— Я не испытываю к вам ненависти.
Ник поднял на нее взгляд и, заглянув в ее глаза, понял, что это правда.
— Я бесконечно счастлив слышать это.
Она снова нахмурилась, и ему захотелось поцелуем прогнать морщинки.
— Но я не понимаю…
— Когда-нибудь, — пообещал он, — я расскажу вам все.
— Нет, Ник, — возразила она, покачав головой. — Никаких «когда-нибудь». Настало время открыть правду.
Он глубоко вздохнул, понимая в глубине души, что она права. Что он должен рассказать ей все… должен открыться перед ней полностью, если хочет, чтобы она ему снова начала доверять. И осознание этого придало ему сил.
— Логично.
Он встал и, заговорив, принялся ходить по комнате, не в силах оставаться в покое, пока слова бурным потоком срывались с его губ.
— Мать бросила нас, когда мне было десять. Исчезла внезапно в один прекрасный день. Мы не знали, куда она ушла. Спустя некоторое время уже трудно было поверить, что она вообще когда-нибудь была. — Он остановился возле свечи у двери и повернул назад. — Вы, наверное, подумали, что ребенку труднее всего перенести потерю матери, но на самом деле это не так. Самым тяжелым было то, что я не понимал, почему это случилось. Что заставило ее уйти. Меня беспокоило, что… каким-то образом… это могло быть связано со мной.
Изабель открыла было рот, чтобы что-то сказать, но он поспешно продолжил, не решаясь остановиться, боясь, что не сможет начать снова, если прервется:
