Лерой молчал.
– Ну?
– Ты собирался просить о какой-то услуге, – напомнил Лерой.
– Я? Да. Хорошо. Почему я вспомнил о Гвендолин…
– Хватит о Гвендолин.
– … у нее была страсть к записывающим устройствам. Весь кампус начинен был ее аппаратурой.
– К делу, – сказал Лерой. – Во имя человеколюбия, Роберт, давай поговорим о деле.
– Ты ее совсем не помнишь?
– Помню смутно, – сказал Лерой.
– Время сейчас почти предвыборное, и демократические предварительные выборы кандидата…
Лерой внимательно на него посмотрел.
– Ты хочешь сказать, что собираешься баллотироваться в президенты? – удивленно спросил он.
– Я еще не решил.
Это бы избавило меня от всех моих проблем, подумал Лерой. Несколько подряд срочных реорганизаций наверху, и досье исчезает в бюрократическом болоте.
Он оценивающе посмотрел на своего троюродного брата. Нет. Никаких шансов. Этот парень в Белый Дом не попадет. Не тот материал. Но нельзя ему об этом сказать открыто, а то обидится.
– Хорошо, – сказал он. – В чем проблема?
– Два года назад у меня был … хмм … роман.
– У меня тоже, ну и что?
– Наличествовала скрытая камера.
– Надеюсь, не твоя собственная.
– Нет. В этом и есть проблема. Мне позвонили и сказали, что запись пойдет в эфир, если я ее у них не куплю. Купить-то можно, но на этом они не остановятся, наверняка есть копии.
– Не обязательно, – возразил Лерой. – Люди так ленивы нынче.
– Не на моем уровне.
– На любом уровне. Но продолжай.
– Это был не просто роман, как ты понимаешь, – сказал Роберт. – У всех бывают романы. Но даже просто намек на нестандартную сексуальную ориентацию может подорвать карьеру.
– Так. Понятно, – сказал Лерой.
– Ты – единственный человек в мире, кому я полностью доверяю, – сообщил Роберт.
Лерой подумал.
– Знаешь, у меня тот же случай, – сказал он.
– Не понял.
– Ты единственный, кому бы я доверился, если бы была такая необходимость, – сказал Лерой, и имел это в виду.
Роберта это признание слегка ошарашило.
– Э … Ага. Ладно. В общем, мне нужно, чтобы ты … что-нибудь сделал с этими сволочами.
Выражение «эти сволочи» не прозвучало естественно. Аристократические губы Роберта искривились. Он просто изобразил вежливость, используя лексикон Лероя, или думая, что использует его лексикон.
– Каким образом? – спросил Лерой.
– Откуда мне знать. Ты эксперт, ты и думай. Ты как-то целое правительство большой страны держал за яйца вместе с их тайной службой.
– После чего я прибежал к тебе за протекцией.
– Это правда. И все равно – у тебя есть навыки и опыт. Я не прошу тебя сделать что-то такое вселенское. Ничего особенного. Что можно сделать? Стоит ли … убрать … этих сволочей? Вообще?
– Убрать? Каким образом?
– Обычным способом.
– Ты вот что, Роберт, – сказал Лерой, – ты не дури, ладно? Я не знаю, что ты думаешь по поводу морали и так далее, но – я никогда никого не «убирал».
– Да брось ты.
– Можешь не верить. Но у меня другая специализация.
– Не верю. Но даже если это так, ты знаешь, как нужно действовать. Что-нибудь придумаешь.
– Придумаю? – Лерой засмотрелся на рябь на поверхности реки, отражавшую нью-джерзийские огни на противоположном берегу. – Хмм … Да. По-моему, лучше всего – ничего не делать.
– Пожалуйста…
– Ладно, – сказал Лерой, пожимая плечами. – Наличествуют – два мудака, водящих видеозаписью у тебя под носом, заманивая, а на видео – твой альтернативный образ жизни, запечатленный для потомков.
– Шшш…
– Не будь мнительным, когда кто-то начнет подслушивать, я тебе дам знать … С одной стороны твоя репутация, с другой запись с твоими содомскими упражнениями.
– Черт тебя возьми, Джордж! – Роберт поморщился.
– Кому они собираются ее показывать? Желтая пресса никогда о тебе не слыхала. Ежедневники не станут даже близко подступаться, поскольку нет такого редактора, у которого нет знакомого редактора, которого не уволили недавно, и который с тех пор безуспешно ищет работу. Чтобы скандальное дело заинтересовало телевизионщиков или ежемесячные журналы, нужно, чтобы о нем сперва написали в газетах. На интернете будут долго проверять, боясь исков и закрытия сайтов. По тайникам планеты разбросаны тысячи записей с грязными тайнами всех президентов начиная с Айзенхауэра. Ты видел когда-нибудь такую запись – чтобы там был Кеннеди, или Клинтон? Что-нибудь из этого дошло до публики? Клинтона даже в суд приволокли, но все, что показали избирателю – невинные фото публичных сборищ. Душевно обнять своего Президента – не преступление. Кстати, переспать с Президентом – тоже не преступление, и я затрудняюсь сказать, в чем там было дело, и ты тоже затрудняешься. Поэтому просто – не обращай внимания.
Роберт задумался.
– Ты уверен? – спросил он наконец.
– Да, – подтвердил Лерой. – У нас, знаешь ли, не Франция. Во Франции ты бы не смог избраться ни на какую должность, пока журналисты не накопали бы о тебе разных глупостей – это служит, в глазах французов, доказательством твоей мужской состоятельности. А у нас единственные, кто интересуется порнозаписями, сделанными любительским способом – цээрушники да тайная служба, и им наплевать, если тебя не избрали, а если изберут – ты автоматически становишься как бы их начальником, а они заботятся о своей репутации. А смотрят они такие записи потому, что чем-то же надо себя занять, когда у тебя неограниченный расходный бюджет.
– Не понял.
– Им платят, помимо всего прочего, для того, чтобы они охраняли Президента. Когда такая информация просачивается в СМИ, это пятно на их репутации.
Роберт снова задумался.
– Не говоря уже о том, – добавил Лерой, – что никто не знает, какие записи на кого имеются, и у кого – на флешках и драйвах. Все спрятано до поры до времени. Если кто-то пустит такую порнозапись в эфир, это создаст опасный прецедент. Те, кто захочет купить запись с тобой в главной роли не знают, какие записи имеются у тебя – с ними в главной роли. Я бы на твоем месте не волновался.
– Я не уверен, что понимаю, на кого работают те, кто мне звонил.
– Пока ни на кого, – объяснил Лерой. – Завтра, возможно, они на кого-нибудь выйдут. В Конституции сказано, что парень, желающий стать президентом, должен быть тридцатипятилетнего возраста или старше. Люди этой возрастной группы почти поголовно имеют сексуальное прошлое, и нет никакой возможности выяснить, какая часть этого прошлого записана цифровиком и в каком тайнике лежит.
– У меня таких записей нет. И они об этом могут знать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
