Она долго рыдала и даже пригрозила Жозе самоубийством. Наконец, решилась пойти на риск и поговорить с отцом, всерьез опасаясь потерять любимого.
Вернувшись домой, Зулейха выпила для смелости чего-то очень крепкого и приняла какие-то возбуждающие пилюли. После этого она несмело прошла в комнату, где отец занимался своими делами. То ли от выпитого, то ли от страха, но на пороге она споткнулась и чуть не упала. Дверь оставалась полуприкрытой, и я воспользовалась этим, чтобы подслушать объяснение сестры с отцом. Можно было даже и заглянуть внутрь.
Дрожащая Зулейха уселась на стул, прямо напротив отца. Но он не обращал на нее внимания и по-прежнему раскладывал пасьянс. Так, молча она просидела какое-то время. Потом я увидела, как Зулейха показывает отцу на нужную карту. Мне показалось, что сестра забыла о цели своего визита и подключилась к игре.
- Ну и все! Снова не получилось, - подумала я.
Но любовь сильнее смерти! Вот и сейчас она победила страх. Зулейха, глядя прямо в глаза отцу, упавши от волнения голосом начала:
- Отец.
- Что случилось? - отец поднял голову. Он думал, что Зулейха снова хочет сделать ему подсказку. Но она опустила глаза и побелевши -ми губами произнесла в одно дыхание слова, которые давно сдавливали горло:
- Я хочу выйти замуж за художника - испанца. Он - католик.
Отец ответил сразу, даже не раздумывая. Его ответ был удивителен и в то же время прост:
- Замечательно! Тебе кто-то мешает?
Он произнес эти слова как-то весело, понимая волнение дочери. А после снова уткнулся в карты, раскладывая пасьянс. Зулейха, разинув рот, ничего не соображая смотрела на отца. Она была готова услышать что угодно, но только не это! Зулейха не могла отвести глаз от отца, а он продолжал раскладывать карты. Прошло несколько минут. Карты легли не очень удачно, и вот отец поднял, наконец, голову:
- Глупая девка, думала, я убью тебя за то, что ты хочешь выйти замуж за христианина?
Отец собрал карты, перемешал и стал вновь аккуратно раскладывать на столе. Знаете, что сделала в тот момент моя дурная сестрица? Она пустилась в рев! Она плакала от волнения, от радости, от благополучного исхода. А может быть от обиды, что до сих пор не отваживалась на разговор и сама толкнула Жозе на измену. Наконец она с болью в голосе произнесла:
- Эх, отец! А я так боялась сказать тебе это!
- Дуреха, ты считаешь меня отсталым человеком старых взглядов? Конечно, я хотел бы оставаться в Баку, выдать вас замуж за мусульман из хороших семей. Хотел бы снова стать хозяином своего добра, когда-нибудь быть похороненным в земле своих предков. Но не судьба. На все воля Аллаха.
Отец еще раз посмотрел на карты, надеясь увидеть в них положительный исход. Затем спросил Зулейху:
- Что он за человек?
Утерев глаза и нос, Зулейха принялась расхваливать Жозе, слишком уж преувеличивая. А это сможет оказаться не на пользу тому, кого хвалят и поставить его в неловкое положение.
- Ах, отец, он такой красивый, такой умный! Он любит меня. Очень любит. По его лицу сразу видно, как он умен. Он читает на память стихи Виллона. (Это средневековый поэт). Жозе и сам сочиняет стихи.
Он будет известным художником и замечательным семьянином. Его произведения напоминают работы Гойи и Веласкеса. Нет, скорее, Гойи. Он очень уважительно относится к тебе, характер у него очень близок восточному. Знаешь, ведь мавры долгое время правили Испанией и оказали на испанцев большое влияние. Жозе любит восточную музыку. Обожает Альгамбру за ее восточный стиль. Во многом он похож на нас, мусульман. А семья его из знатного испанского рода. Ты не волнуйся, если Шамси начнет придираться к его происхождению. Сам знаешь, какой этот Шамси заносчивый. Пусть он не сомневается в родовитости Жозе, уверяю тебя, у него замечательная семья. Ведь для нас, собственно, происхождение не имеет значения. Не так ли? И твой отец был простым крестьянином. Главное - человечность. Поверь, у Жозе золотое сердце. Он беден, но добр. Да и не всегда же он будет бедным! Жозе в будущем станет как Гойа. Скоро он заработает кучу денег! Кстати, вчера он продал две свои картины.
Красноречии Зулейхи било фонтаном и, кажется, она сама приходила в восторг от сказанного. Она еще долго говорила бы, но остановилась, чтоб перевести дыхание, и посмотрела на отца: что же думает верховный судья? Но верховный судья со свойственным ему спокойствием произнес:
- Если хотя бы четверть из сказанного тобой правда, я согласен. Я готов с ним встретиться в любое время.
Зулейха вскочила с места и кинулась целовать отца. Отец насупил свои густые брови, он не любил таких нежностей. Вообще в нашей семье легкость в отношениях не приветствовалась. Но сейчас причиной его сердитого выражения лица было нечто иное:
- Что это? От тебя пахнет вином! Как это понимать? Если тебе угодно стать женой христианина - воля твоя. Но пристрастие к выпивке негодное дело.
- Нет-нет, поверь, я выпила глоточек для храбрости! Обещаю тебе, что...
Зулейха уже бежала к выходу, решив тут же помчаться к Жозе. Хорошо, что я была неподалеку и немного задержала ее.
Знакомство с зятем прошло в мирной и дружественной обстановке. Отцу понравились манеры Жозе, особенно его уважительное отношение к старшим и верное понимание обстановки. А Жозе так быстро приспособился к новым условиям, что очень скоро после знакомства с нашей семьей уже исполнял кавказский танец с кинжалом. Говоря о большевиках, Жозе прибегал к выражениям типа «они разграбили наше добро». Так он сетовал на большевистскую власть, беседуя со своими друзьями. Порой его искренность хоть и раздражала, но его прощали. Одним словом, кроме Шамси, Жозе понравился всем членам семьи. Шамси не воспринимал такое родство. Простой художник, христианин, голодранец! Но отец хладнокровно отвечал на эти нападки: «Этот парнишка очень мил. Кроме того, надо принять во внимания иные времена».
- Я бек! Я принадлежу к дворянскому роду! Почему я должен родниться с этим мазилой и плебеем? - закипал Шамси.
Вероятно, он забыл, что богатый дедушка его жены тоже в прошлом был простолюдином. Простым безграмотным крестьянином, не знавшим даже азбуки. Но, как бы не артачился Шамси, ему пришлось-таки встретиться с «мазилой». На его высокомерное приветствие в виде надменно протянутой руки Жозе ответил очень своеобразно. Он прикинулся простаком, внимательно, как настоящий художник, изучал его внешность и заметил вслух, что Шамси
