— Ты его соблазнила, — обвиняюще произнес Малколм.
— Не смотри на меня взглядом инквизитора, — усмехнулась Лайза. — Да, если угодно. Заманила невинного мальчика в свои похотливые сети и лишила его девственности прямо на глазах у компьютера. Впрочем, за это страшное преступление я уже наказана в полной мере, если тебя это утешит.
Малколм промолчал.
— И вот только после этого, — продолжала Лайза, — там, в моей постели, он рассказал мне все. До этого он лишь отнекивался на мои вопросы, почему у крутого компьютерщика вдруг проснулся такой интерес ко всем этим жутким старинным книгам про неупокоенных мертвецов, призраков, некромантию, проклятия и загробный мир. Разумеется, рассказ начинался с фразы «ты мне все равно не поверишь…» — она замолчала.
— И что же он рассказал? — поторопил ее Малколм, когда пауза затянулась.
— Думаю, ты знаешь, — спокойно ответила Лайза. — Ты ведь не первый у Джессики. Том был до тебя. Не знаю, были ли еще кто-то до него. Мне не удалось найти сведения о предшествующих смертях, но это еще ничего не доказывает… Одинокий мальчик, избегающий сверстников, не имеющий ни друзей, ни подруги, в самом дальнем и редко посещаемом углу парка встречает прекрасную девушку, которая никогда не обманет, не предаст, не потащит в постель или под венец. У которой не бывает ни критических дней, ни прыщей, ни лишнего веса, которая не потеет, не сморкается и не пердит. Потому что существует только в виде портрета на спинке скамейки. Идеал. Мечта. И он начинает общаться с ней, как с живой. Доверять ей то, что никогда не доверил бы живой женщине. Придумывать за нее ответы. А потом понимает, что она отвечает ему по-настоящему… Именно так у тебя все и было, не правда ли? Это не дар ясновидения, как ты знаешь. Это рассказ Тома.
— И ты ему поверила? — криво усмехнулся Малколм.
— Конечно, нет. Я ведь уже сказала, как я тогда относилась к мистике. То есть я не сомневалась, что он мне не врет. Но не врать еще не значит говорить правду. Это значит всего лишь верить в то, что говоришь. И я, разумеется, считала, что ему просто снятся сны, которые он принимает за чистую монету. Хотя он приводил мне доказательства — как узнал от Джессики то, что не мог узнать естественными путями. Но… это опять-таки было с его слов. Может, на самом деле знал, но запамятовал. Фокусы подсознания. Ты знаешь, как ученые всегда объясняют такие вещи.
— И ты даже не гордилась победой над мертвой соперницей? — насмешливо осведомился Малколм.
— Честно говоря, там не было особой победы с моей стороны. Охлаждение Тома к Джессике началось раньше. Может быть, я лишь поставила финальную точку, не более чем. Или же он бросился ко мне, подсознательно пытаясь убежать от нее. Именно этим объяснялся его интерес к оккультизму. Не стремлением понять ее природу или укрепить их связь. А желанием, наоборот, защититься, а потом и полностью освободиться от нее. Он боялся ее, Малколм. На тот момент, когда он все рассказал мне, он был просто в ужасе — и, полагаю, именно это, а не секс, подвигло его на откровенность. Это был ноябрь 2013, и к тому времени он уже отлично знал, как прекрасная непорочная Джессика умеет мстить. Он видел того парня, Каттериджа, буквально через минуты после его смерти. Ты ведь знаешь, о ком я? Парень, который, надеясь вымолить ее прощение, сперва резал себя по частям, а когда это не помогло — зашил себе рот и нос. Так вот, судя по выражению его лица, это тоже не сработало. Так, по крайней мере, сказал Том.
— Было бы странно увидеть умиротворение на лице человека, умершего от удушья на фоне сильной боли, — заметил Малколм. — И потом, никакая идиотская ревность тут ни при чем! Каттеридж и остальные получили по заслугам. Они были виновны в смерти Джессики!
— Может быть, — не стала спорить Лайза. — Но Том не имел к ее смерти никакого отношения. Тем не менее, от меня он снова уходил в ночь к ней. Не смел не идти. Хотя она, наверное, все знала — он был уверен, что знает. Но ни словом об этом не обмолвилась и продолжала вести себя, как ни в чем не бывало. Словно специально заставляя его чувствовать себя предателем и подлецом. По его словам, это было невыносимо. Ему было одновременно и страшно, и стыдно — причем и перед ней, и передо мной. Но это было далеко не самое худшее. Хуже, что Джессика начала… меняться внешне. Как только его любовь к ней стала угасать, на ее прекрасном лице появились признаки разложения. Чем дальше, тем больше. Как она выглядела во время их последних встреч, он даже не пытался мне пересказывать. Говорил, что это последнее, что я хотела бы увидеть. Причем сама она, похоже, об этом не догадывалась… И это тоже еще не все. Том говорил, что замечает изменения и в своем собственном здоровье. Словно она… высасывает из него жизнь. Я, конечно, считала, что это всего лишь следствие стресса и проблем со сном. Я все еще была уверена, что это только сны — а Каттеридж, конечно, просто псих, и та наркоманка, что зарезала своего бывшего парня, тоже — и пыталась посоветовать Тому побеседовать с врачом, но он приходил в ярость — «ну вот, и ты мне не веришь, и ты считаешь чокнутым!» А Джессика просто пыталась заполучить его целиком, без остатка. Перетащить его к себе. Туда. И больше не делить ни со мной, ни вообще с миром живых. Навечно. Вечная любовь, да, в самом буквальном смысле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да очень ей нужен какой-то лживый сексуально озабоченный трус! — вырвалось у Малколма. — Уверен — если бы он набрался смелости все ей честно рассказать, она бы послала его на все четыре стороны! — «как я Кэтрин», добавил он мысленно.
— Ну да, ну да, — печально кивнула Лайза. — Именно это я в конце концов ему и посоветовала. Точнее, потребовала. Я тогда, раз уж невозможно было загнать его к врачу, сама принялась штудировать всякие статейки в стиле «популярная психиатрия для чайников». И там постоянно встречался этот совет. Если у вас фобия — идите навстречу своему страху. Сделайте то, чего больше всего боитесь, и фобия уйдет. Если у вас галлюцинация — пройдите через нее насквозь, и она развеется. И он согласился. Я даже предложила ему пойти вместе и посидеть рядом с ним ночью на скамейке, пока он будет спать. Может, даже подержать его за руку. Но он сказал — не надо, тогда она просто не появится, и объяснение не состоится. Может, он и в самом деле так считал, а может, хотел уберечь меня от опасности… Так или иначе, приняв решение, он как будто даже успокоился. Словно бы подтверждая правоту тех статеек. Повторял, что Джессика умная девушка, абсолютно не склонная к истерикам, и что она, конечно, понимает, что глупо пытаться удержать мужчину или друга страхом или силой. Да, всего пару месяцев назад он ляпнул, что будет с ней всегда, но мало ли влюбленных болтают подобное, всякий разумный человек понимает, что такие клятвы нельзя принимать всерьез… А ночью — как раз когда он собирался встретиться с Джессикой в последний раз — мне позвонила сестра, ей тогда было всего 15, и сообщила, что наша мать попала в больницу с инсультом. Отца у нас не было, вообще никого больше из близких родственников не было, сестренка была в полной панике и не знала, что делать. И я, конечно, прямо с утра взяла отпуск и помчалась туда, в свой родной город, почти двести миль отсюда. Мама умерла через три дня. И мне нужно было не только заниматься похоронами, но, главное, оформлять опеку над сестрой и решать, что нам вообще делать дальше — мне бросать работу и возвращаться в родную депрессивную дыру, где нет никаких перспектив, или же перетаскивать Линду сюда, для чего, конечно, нужно найти жилье поприличнее той конуры, что я тут снимала, притом, что здешние цены не чета тамошним… В общем, на какое-то время мне стало совершенно не до Тома с его фобиями, которые я по-прежнему считала не более чем блажью. Несколько раз я ему звонила и слала SMS, но отсутствие ответов меня только злило, а не пугало. Я решила, что он меня бросил, и, как и в случае с придуманной Джессикой, трусливо уклоняется от финального объяснения. Ну а когда я, наконец, вернулась на работу — мы с Линдой решили, что она переедет сюда после рождественских каникул — то узнала, что работы у меня больше нет. Сисадмин нашел вирус — или не вирус, а как там правильно называть эту программу — и понял, через кого он туда попал. А я была не в том состоянии, чтобы убедительно отбрехаться. Я вышла оттуда с конвертом со своей последней зарплатой, готовая убить Карсона. И вскоре узнала, что — уже. К этому времени он был мертв уже почти месяц. Ты знаешь, что Джессика сделала с ним? Сначала паралич, а потом крыса, заживо съевшая его изнутри. Он все чувствовал, но не мог ни шевелиться, ни кричать.
