— Если ты найдешь что-то еще, — глухо спросил Рик, — ты дашь нам знать?
— Да, — кивнула Лайза, — у меня есть твой номер.
— Хорошо, — согласился Малколм, — только не пытайся сделать ничего сама.
— Все беспокоишься, как бы я не повредила твоей ненаглядной Джессике? — усмехнулась Лайза. — Я уже все сказала на сей счет.
На сей раз, видимо, разговор был окончен; Рик поднялся, за ним встал и Малколм.
— Спасибо, Лайза, — сказал Рик. — Хорошего дня.
— И вам, — вновь усмехнулась она. — И хороших ночей, особенно. День — это как раз не проблема.
Студенты вышли на улицу, жмурясь от солнечного света, показавшегося им ослепительно ярким, и зашагали в обратную сторону. Некоторое время они шли молча. Наконец Малколм спросил:
— Ты действительно во все это поверил?
— Мне кажется, под конец и ты уже перестал притворяться, — пробурчал Рик. — И лучше не начинай снова.
— Мне казалось, ты материалист, — усмехнулся Малколм.
— Я агностик. Я не люблю упертых догматиков, вне зависимости от конкретного набора догм. Я ни во что не верю без доказательств, но и ничего не отвергаю наотрез, — он чуть помолчал и добавил: — В данном случае доказательства кажутся мне убедительными.
— Случайные совпадения.
— Если бы я знал только о Карсоне или только о тебе, я бы еще мог так считать. Но когда два парня, не связанные друг с другом, начинают ходить по ночам в один и тот же парк, спать там на одной и той же скамейке и видеть одинаковые сны…
— Ты не знаешь, какие сны я вижу! — резко оборвал его Малколм.
— Малколм, — вздохнул Рик, — в последний раз тебе предлагаю: прекращай маскарад. Мы оба знаем, что…
— Окей, — неожиданно согласился Малколм. — Это даже хорошо, что ты не считаешь меня психом. Тогда запомни следующее: это не твое дело. Мне плевать, что там наговорила эта… особа. Я не лезу в твои отношения с твоими «классными девчонками», вот и ты не вздумай лезть между мной и Джессикой. Никому не позволено мешать нам. Никому, ты понял, Рик?
Тот вдруг как-то нехорошо напрягся, и Малколм сообразил, о чем он подумал.
— Я не убивал твоего Кевина, если ты об этом. И не знаю, кто это сделал.
— Зато я, кажется, знаю, — пробормотал Рик.
— Ну вот что, Рик, — Малколм шагнул вперед и развернулся, становясь у него на дороге. — В последний раз тебя предупреждаю: не пытайся причинить вред Джессике. Я не думаю, что ты смог бы, но даже не пытайся. Иначе…
— Иначе что?
У Малколма было два ответа на этот вопрос, и он выбрал более материалистический.
— Иначе полиция узнает, кто убил Кевина на самом деле. То есть с юридической точки зрения.
У Рика распахнулись глаза от возмущения. Такого удара он не ожидал.
— Ты не сделаешь этого!
— Нет, если ты навсегда забудешь о Джессике.
— Блин, я же пытаюсь спасти тебя, идиот!
— Теперь ты заговорил, как достающий людей проповедник. Еще предложи мне брошюру.
— Вспомни, что стало с Карсоном!
— Я не Карсон. Да и с ним она такого не делала. Джессика не какая-нибудь ревнивая злобная стерва. У него были проблемы с сердцем, вот и все. А он валил свое ухудшение здоровья на Джессику.
— Откуда ты знаешь? Это говорят твои чувства, а не твой разум. Ты не в состоянии оценивать ее критически.
— Всякий любитель секса и вечеринок с алкоголем будет учить меня рационализму? — холодно произнес Малколм. — Зато твоя Лайза, конечно же, объективный источник! Да она с самого начала ненавидела Джессику как соперницу, вот и винит ее во всех бедах! А после того, как она по собственной дури и неуклюжести сама себя подожгла, у нее и вовсе поехала крыша на этой почве! А Джессика всегда была хорошей, светлой, доброй девушкой. Это не мои фантазии — почитай в интернете, как отзывались о ней все ее знакомые. Если эти качества не спасли ее убийц, это очень хорошо и правильно. Не все люди заслуживают доброты и милосердия. Но мне она уж точно не сделает ничего плохого.
— Может, десять лет назад она такой и была, — проворчал Рик, — но, знаешь ли, люди меняются. Особенно под воздействием сильных потрясений. Смерть, как мне кажется — довольно сильное потрясение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О, да ты у нас эксперт по потустороннему миру?
— Знаешь восточную сказку про джинна, которого заточили в бутылку? Первую тысячу лет он думал, какими благами одарит своего освободителя. Но никто его не освобождал, и вторую тысячу лет он стал придумывать, каким казням подвергнет своего освободителя. Просто за то, что тот не приходил так долго. Просто чтобы сорвать злость, копившуюся все эти годы…
— Джессика — не джинн в бутылке, — сердито возразил Малколм. «Но покинуть скамейку она не может, — мысленно признал он, — и, конечно, вот так сидеть на одном месте десять лет, причем с перспективой, что это может продолжаться вечно — такое может повлиять даже на самое ангельское терпение…» — И вообще, — резко произнес он вслух, обрывая эту мысль, — кому я должен верить — девушке, которую знаю уж куда лучше, чем ты или Лайза, или каким-то выдумкам арабских сказочников?
— Ты сам не замечаешь, как она постепенно овладевает тобой. Ты уже запустил из-за нее учебу…
— Подумаешь, пропустил пару занятий и завалил одну контрольную. Я уже наверстываю и пересдам. Можно подумать, ты ни разу ничего не прогуливал!
— А тот тип, который следил за тобой ночью? — сделал последнюю попытку Рик. — Он тебя не беспокоит?
— Ты же не смог подойти ко мне? Он тоже не смог и не сможет. Я нахожусь под куда лучшей защитой, чем твоя, — прибавил Малколм самодовольно. — А теперь давай закончим этот разговор и будем вести себя так, как будто его никогда не было.
— Ладно, — вздохнул Рик. — Только один последний пункт. Как ты представляешь себе свою дальнейшую жизнь? Каждую ночь теперь ходить спать на скамейке? Зимой? В каникулы? После окончания универа? Всю жизнь?
Гм, подумал Малколм. Об этом он как-то не задумывался. Конечно, люди, живущие обычными семьями, ездят в командировки и даже отпуска, оставляя супругов дома — особенно если те не могут путешествовать из-за ограниченных возможностей. И те понимают и не обижаются. Но если он собирается постоянно работать на Космическом Побережье… вряд ли Джессике понравится, если он будет приезжать к ней только в отпуск. А в этом городе попросту нет никаких авиакосмических компаний. То есть, наверное, он мог бы и здесь найти работу для дипломированного инженера, но это не будет работа его мечты…
— Так или иначе, это не твои проблемы, Рик, — пробормотал он испытанный ответ.
«Может быть, организую свою собственную компанию. Как Илон Маск. Почему бы и нет?»
Они прошли весь оставшийся путь молча и больше не обменялись ни словом до конца дня. Рик куда-то уходил вечером, но вернулся еще засветло, и у Малколма мелькнула насмешливая мысль, что, возможно, отныне его сосед заработал никтофобию[18] и будет бояться выходить ночью из дома. И хорошо, коли так.
Когда стемнело, Малколм принялся одеваться, уже не пытаясь как-либо маскировать свои намерения от Рика. Тот смотрел на него долгим взглядом и ничего не говорил (что, по правде говоря, раздражало), и лишь когда Малколм молча направился к двери, решился открыть рот:
— Один вопрос можно?
— Ну? — Малколм остановился, глядя на него через плечо.
— Если утром ты не вернешься — может быть, не сегодня, а через неделю или через месяц — что мне делать? Как я понимаю, старые просьбы насчет полиции больше неактуальны.
— Естественно, ты можешь сообщить полиции, что понятия не имеешь, куда подевался твой сосед по комнате, но это имеет смысл делать не раньше чем через несколько дней. Если ты попытаешься поднять тревогу слишком быстро, не только меня искать не станут, но и тебя заподозрят в том, что ты что-то знал. Но, разумеется, — поспешно добавил Малколм, — это чисто теоретические рассуждения. Ничего со мной не случится. И, — он со значением посмотрел на Рика, — я надеюсь, ты хорошо понял, что не надо больше за мной ходить, следить или как-то еще вмешиваться в эту историю. Так будет лучше для всех, и для тебя в первую очередь.
