Яшке казалось, что поезд стоит слишком долго. Он уже устал от напряженного ожидания, хотелось выбраться из своей темницы, пока не поздно, однако пересилил себя. Чтобы как-то развлечься, стал рассматривать орудие. Он обнаружил, что это вовсе не орудие, а что-то совсем другое. Танк — не танк, металлическое брюхо низко висит. И не автомобиль и не трактор. Скорее большая лодка на гусеницах. Сидя под днищем этой махины, да еще в полумраке, трудно представить ее целиком. Он потрогал рукой — железо, шершавое и холодное. Керосиновый запах свежей краски еще не выветрился и мутил голову.
Наконец поезд тронулся, и Яшка облегченно вздохнул. Он приподнял чуть брезент — стало светлее. Стал искать, чем бы заняться, чтобы скоротать время. Вспомнил про книгу, полез за ней. Под руку попался пистолет — обрадовался, даже сердце подпрыгнуло: наконец-то он рассмотрит его как следует.
Вытащил из кобуры, повертел, сдул невидимую пыль, потрогал осторожно кнопочки, рычажки — все туго, все холодит душу: оружие! Нажал посильней на одну кнопочку, похожую на шляпку гвоздя, из рукоятки бесшумно выскользнул магазин с патронами и стукнулся о пол. Яшка вздрогнул и даже отпрянул от него — думал, взорвется. Но ничего не взорвалось. Яшка поднял магазин. Черный, гладкий, он сверкнул семью маленькими круглыми глазками — отверстиями, в них Яшка увидел желтый металл — патроны.
Вставил Яшка магазин в рукоятку, кнопочка щелкнула, и все стало на свое место. «Хитрая штука! Здорово сделано! — восхищался Яшка и стал исследовать дальше. Рычажок с левой стороны тоже поддался и передвинулся хвостиком на нижнюю точку. Яшка догадался: — Это, наверное, и есть предохранитель. Попробовать стрельнуть?»
Яшка прицелился в дальний конец платформы, но нажать на курок не решился: услышат выстрел часовые, остановят поезд, обнаружат Яшку — и тогда неизвестно, чем кончится его путешествие. Он прицеливался то левым, то правым глазом, пока не надоело. Наигравшись, поставил рычажок на место и, вложив пистолет в кобуру, спрятал поглубже в вещмешок.
Посидел — делать нечего. Снова вспомнил про книгу, достал, подставил под дрожащий луч света, лег на живот и принялся читать.
Страницу за страницей читает Яшка, вспоминает солдата, который подарил ему эту книжку, благодарит его. Правду говорил он, чудные в Греции боги были, спорили между собой, войну на людей посылали. Читает Яшка, будто сказка и не сказка, а интересно. С войны возвращается Одиссей и никак не может добраться домой, разные приключения с ним случаются. А дома его ждет жена Пенелопа. Странно только все у них как-то устроено: полный дом женихов, едят, пьют, а выгнать их нельзя. И сын у Одиссея — Телемах — какой-то теленок, не может прогнать женихов. Яшка давно уж наладил бы их со своего двора.
А Одиссею совсем не везет, вырвется из одних лап, в другие попадает. Волнуется за него Яшка, переживает, забыл про все на свете. Неужели так-таки не доплывет до дома Одиссей? Наверное, нет. Вот опять зачем-то к берегу пристал, уж плыл бы прямо в свою Итаку. Опять что-нибудь случится. Так и есть. Пришел страшный циклоп, завалил пещеру камнем — не выйти им оттуда. Чем все кончится? Что будет делать с ними одноглазый циклоп?
…Он свирепо взглянул, ничего не ответив,Быстро вскочил, протянул к товарищам мощные рукиИ, ухвативши двоих, как щенков, их ударил о землю.
Мало того, что циклоп убивал товарищей Одиссея, так он еще и людоедом оказался. Но Одиссей все же хитрее чудовища, обманул его, выбрался из пещеры, хоть много друзей его в ней погибло…
Солнце, видать, к заходу склонилось, читать стало темно, а жаль: хочется узнать, как оно дальше дело пойдет у Одиссея. Размечтался Яшка, и уже будто это не древний греческий царь с войны домой возвращается, а брат Яшкин — Андрей. Идет он раненый с палкой и с винтовкой через леса, через реки, а на его пути то пещеры, то болота — не выбраться. И вот прилетает к Яшке красивая богиня Афина и говорит: «Иди, Яшенька, помоги брату, он вот в том месте. Я дорогу тебе укажу… Пройдет пять дней и пять ночей, и вы будете дома, где вас ждет не дождется ваша мама Пенелопа…»
Улыбнулся Яшка, отогнал от себя эту сказку, достал хлеб, вареную картошку в мундире, принялся за еду. Хлеб был черствый, но вкусный. Вкусной показалась и картошка, давно не ел такой, можно запросто за один присест всю съесть, но он съел только две, остальные спрятал. «Впереди еще неизвестно, что будет», — благоразумно рассудил Яшка и завязал вещмешок. Положив его себе под голову, он улегся поудобнее и вскоре уснул.
А поезд все шел и шел, то быстро стучал колесами на стыках, то еле полз, ощупью пробираясь по шатким мостам, наспех наведенным через реки солдатами-саперами.
Проснулся Яшка от холода и шума над головой: в брезент барабанил сильный дождь. «Дело плохо, — подумал он, — поплыву…» Но брезент оказался непромокаемым, и это Яшку очень удивило и обрадовало.
Было совсем темно — наступила ночь, вокруг грохотало: дождь, поезд, гроза… Гром то с треском гремел над головой, то доносился откуда-то издалека, словно орудийная канонада. «А может, уже фронт?» — мелькнула тревожная мысль.
Но до фронта было еще далеко, поезд уверенно мчался вперед.
Сидеть под брезентом одному в грозовую ночь страшно. В голову лезут разные мысли, и Яшка никак не может от них отделаться.
Но вот дождь, наконец, пошел на убыль, гром грохотал уже глухо и не страшно. Однако Яшкина радость была недолгой: растекаясь по полу, вода подобралась к нему. Пришлось собрать свои пожитки и стоять, согнувшись, прислонясь к холодному железу. Спина быстро устала, Яшка переминался с ноги на ногу, но это мало помогало. Тогда он полез под плоское днище машины и нашел сухое местечко. Обрадовался, прилег.
Второй раз он проснулся от людских голосов. Было светло. Прислушался и ничего не понял, говорили не по-русски. Сначала испугался, думал — немцы, но потом догадался: поляки.
— То есть добжа машина! — говорил поляк. — Барзо добжа!
— Ничего, подходящая, ответил ему четкий голос русского.
Поляк еще что-то говорил, а потом постучал молотком по колесам, хлопнул крышками букс, и голос его постепенно затих.
Вскоре поезд тронулся. И тогда Яшка снова извлек книгу, пристроился к свету поближе и поплыл вместе с Одиссеем по морям все ближе и ближе к Итаке. Наконец Одиссей добрался до родной земли, и тут бы ему сразу выгнать всех врагов из дома, так нет, он сначала пошел к своему свинопасу, тот, конечно, не узнал его, но все же рассказал, что делается в Одиссеевом доме. Одиссей пришел домой и сначала зачем-то прикинулся странником, стал долго разговаривать со всеми, подзадоривать женихов. Яшке не терпелось, ему хотелось, чтобы Одиссей скорее начинал громить своих врагов. Особенно противный и нахальный был один — Антиной, на фашиста похож, его бы Яшка первым прикончил.
Но вот, кажется, начинается развязка. Вынесли лук Одиссеев, стали по очереди натягивать его, да силенок было маловато. Эх, скорей бы попал лук в руки Одиссея!.. Уж больно много говорят все, будто нарочно, чтобы Яшка дольше волновался.
Наконец Одиссей сбросил с себя лохмотья, «с гладким луком в руках и с колчаном, набитым стрелами, быстро вскочил на высокий порог, пред ногами на пол высыпал острые стрелы». Лук натянул и первым сразил Антиноя. Забегали в панике остальные. «А, собаки! Не думали вы, что домой невредимым я из троянской земли ворочусь!» — сказал Одиссей.
Догадались женихи, узнали в страннике Одиссея, побледнели, стали просить пощады. Но Одиссей не хочет никого прощать. И тут началось! «Женихов гоняли по залу, разили копьями вправо и влево и головы им разбивали. Стонами полон был зал, и кровью весь зал задымился».
«Молодец Одиссей!» — торжествовал Яшка. Но когда к тому подбежал Леод и, обняв Одиссею колени, стал просить пощады, говоря, что он ничего плохого в доме не делал, и Одиссей все же убил его, Яшке стало не по себе. Жалко Леода, отпустил бы… Неужели и песнопевца Терпиада убьет? Ведь ни в чем не виноват, его насильно женихи притащили в Одиссеев дом веселить их.
Пощадил певца Одиссей, а заодно оставил жить и глашатая. Добрая душа все-таки у Одиссея. И снова вернулась Яшкина любовь к герою. Тут же простил он ему смерть Леода, рассудив, что, если бы Леод остался жив, он мог бы потом отомстить Одиссею как-нибудь Одиссею из-за угла. Трусы — они коварные…
Взволновало Яшкино сердце книжка, забыл даже, где он, — весь там, в далекой Древней Греции. Дочитал, словно к желанному берегу приплыл, запыхавшись, положил на книгу голову, а перед глазами, как в кино, проплывали одна за другой сцены из приключений Одиссея.
«ВОТ ОНА, ГЕРМАНИЯ!»
Бег поезда замедлился, теперь шел он с перебоями: то подолгу стоял на перегонах, то медленно продвигался вперед по искалеченной дороге, по хлипким мостам.
