Люмин кратко рассказала о Чжун Ли и его визитке, постаравшись не давать никаких намеков на личность Гео Архонта. Бабушка О́ни внимательно выслушала ее, изучила аккуратную визитку и наконец рассмеялась, вызвав недоумение Итто.
— Вот уж не могла подумать, что достопочтенный мистер Чжун Ли до сих пор меня помнит.
— Достопочтенный ми… — начала было Паймон. Тут паззл в ее голове наконец сложился, и глаза Паймон округлились. — Подождите, так Нацуко — это вы?
Итто не сдержал изумленного восклицания.
— Вас это удивляет? — добродушно сощурилась бабушка О́ни.
Люмин качнула головой. Когда-то эта женщина без страха и предубеждений приняла к себе Итто, и ее не заботило, что все вокруг клеймят его чудовищем. Ничего удивительного, что ее история оказалась гораздо богаче, чем казалось на первый взгляд.
Бабушка вернула Люмин визитку, и Люмин убрала ее в карман. Теперь этот маленький кусочек картона был ей без надобности, но Люмин решила сохранить его как памятный трофей.
— Такуя, будь добр, приготовь детям обед. А вы, ребята, расскажите мне обо всем, что сейчас происходит на Наруками.
Собравшись вокруг бабушки, друзья расселись на песке и приступили к рассказу.
Люмин украдкой наблюдала за Итто. Он молчал, опустив голову и задумчиво прокручивая шипастый браслет на запястье. Неужели его так потрясло, что бабушка О́ни оказалась Нацуко? А может, он расстроился, что за столько лет ни разу не слышал ее настоящего имени?
— Понятно, — сказала бабушка, когда рассказ подошел к концу. — Значит, вы ищете способ пробудить спящих без уничтожения Кольца Изнанки…
— Как считаете, это возможно? — спросила Люмин.
Бабушка перевела взгляд на Венти.
— Думаю, ответ лежит на поверхности, — сказала она и указала на лиру. — Вы сами сказали, что демонов в деревне Конда спугнула музыка. Останки Архонтов — это средоточие зла, и они не переносят ярких положительных эмоций. Кольцо Изнанки — артефакт, созданный с помощью останков Архонтов, и наверняка его связь с человеком можно разорвать, если зародить в его душе позитивные ощущения.
— О, — только и произнес Кадзуха.
Он взглянул на Сяо. Люмин казалось, она улавливает ход его мыслей. Если простенькая мелодия, сыгранная Кадзухой на листе, смогла пробудить положительные эмоции даже в душе поглощенного кармой Сяо, то и для Электро Архонта наверняка найдется своя музыка.
— Это будет непросто, — признался Венти. — Песню-то я написать могу, но вот пробудить с ее помощью Эи… Чтобы создать подходящую мелодию, нужно понимать, что ее беспокоит, а что приносит облегчение и радость. А я ведь почти ее не знаю.
— Мы кое-что знаем, — вмешалась Паймон. — Так… Самую малость. Но Паймон думает, в последнее время мы действительно стали немного лучше понимать Эи.
— А еще знает Мико, — сказал Аято. — Леди Гудзи, я хотел сказать.
Кадзуха задумчиво приложил руку к подбородку.
— Леди Яэ спит, но даже так она сумела помочь Венти отыскать для Кокоми нужный ритуал, — кивнул он. — Может, она и в этот раз нас направит.
Венти, склонив голову набок, сыграл короткую ненавязчивую мелодию. Написать песню для Райдэн Эи, способную разорвать ее связь с Кольцом Изнанки, зародить в ее душе позитивные эмоции…
— Что ж, звучит, как вызов для истинного барда, — в конце концов сказал он. — Вы правы. Я расспрошу Люмин и Паймон, а потом снова навещу Храм Наруками. Может, там меня посетит неожиданное вдохновение? Хе-хе.
Бабушка О́ни удовлетворенно кивнула.
— А вот чего добивается этот Отто, я сказать не могу. С такой силой, которую он уже собрал, запросто можно того же Архонта из мертвых поднять, да вот только не пойму, что его так в Тэнсюкаку тянет.
— Бабушка, а под Тэнсюкаку нет мертвых Архонтов? — поинтересовалась Паймон.
Бабушка О́ни качнула головой.
— Насколько мне известно, нет.
«Чего же Фатуи нужно в Тэнсюкаку?» — лихорадочно думала Люмин. Что такого есть во дворце сегуна, чего нет во всей остальной Инадзуме?
В памяти вспыхивали слова Отто, сказанные в ту ночь, когда был разрушен чайный дом «Коморэ».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В своей деятельности тебе много раз выдается уникальный шанс. Восхитительный шанс… Ты можешь упустить этот шанс и жалеть об этом остаток жизни. А можешь воспользоваться им. И тоже пожалеть, потому что окажешься не готов к последствиям. На берегу никто никогда не знает, к чему приведет его решение. Но я предпочту рискнуть и попробовать, чем всю жизнь потом терзаться мыслями, что мог бы что-то изменить, но не стал даже пытаться.
О каком уникальном шансе он говорил? Что он так отчаянно пытался изменить? И причем тут Тэнсюкаку?
Как же все запуталось. Они так близки к разгадке, но Инадзума до сих пор спит, а сегун Райдэн находится в руках злодея с неизвестной целью. Люмин надеялась, им хватит сил распутать этот клубок, пока не произошло нечто непоправимое.
Паймон еще немного помучила бабушку О́ни расспросами, после чего они с Люмин отвели Венти в сторонку и кратко поведали ему о судьбе Эи и Макото.
— Священная сакура, которая была посажена в будущем, а потому образовалась в прошлом, но все думали, что она существовала всегда… — потрясенно проговорил Венти. — Пожалуй, это слишком сложно. Но образ сакуры отлично подойдет для песни, и я подумаю, как можно включить в текст дух Макото.
— Только не перестарайся, — посоветовала Паймон. — В глубине души Эи очень ранимая и до сих пор горюет по сестре.
Пока они беседовали, Итто зашел в воду и, отыскивая на дне плоские камни, пытался запустить их так, как показывал Такуя. Получалось не очень хорошо, но Итто это не беспокоило: его мысли блуждали где-то далеко, и Кадзуха подумал, что впервые видит друга таким молчаливым и серьезным. Он опустился на песок, наблюдая за неумелым полетом камней, а Аято, сбросив кимоно, неожиданно присоединился к игре Итто.
— Что случилось? — спросил Кадзуха. — Ты какой-то притихший с тех пор, как мы нашли Нацуко.
Итто отыскал под прозрачный водой красивый черный камень с белыми прожилками и задумчиво покрутил его в руках.
— Да, я… Ребята, неужели бабушка О́ни перебралась на Ясиори из-за меня? Катерина ведь сказала, Нацуко решила продать дом, чтобы выручить из неприятностей своего внука… Меня.
Вздохнув, он метнул камень, но потерпел неудачу. Камень скрылся в морских глубинах.
— Даже если и так, это было много лет назад, — не сразу ответил Аято. — Теперь ты уже ничего не можешь поделать, только отплатить бабушке за ее доброту.
— В том-то все и дело, Аято, — резко отозвался Итто. — Чем я могу ей отплатить? Теми грошами, что зарабатывает банда Аратаки?
— Итто… — сочувственно проронил Кадзуха.
Он не знал, как его поддержать. Банда Аратаки и вправду не добилась на финансовом поприще никаких успехов, и Кадзуха не мог даже представить, какая волна стыда захлестнула Итто.
— Дурак я, вот что! — в сердцах воскликнул Итто.
Он сердито швырнул камень, и тот с громким хлопком ушел под воду.
— Это неправда, — тихо сказал Аято.
Кадзуха заметил, как он беспокойно поглаживает серебряное кольцо на указательном пальце.
— Ты самый целеустремленный человек из всех, кого я знаю, — громче продолжил Аято. — Ты пережил две сонных волны — и выстоял. Сегун Райдэн спит. Яэ Мико спит. А ты стоишь перед нами и сражаешься вопреки всему.
Итто обернулся к нему, удивленно приподняв брови. Не каждый день можно услышать похвалу главы комиссии Ясиро. «Сражаешься вопреки всему…»
Кадзуха ткнулся носом в колени. Пожалуй, ему следовало кое-чему поучиться у Итто.
— Ты стремишься к победе, даже когда шансов почти нет, и именно поэтому ты обязательно добьешься своего, — закончил Аято. — Так что не смей называть себя дураком. Не смей думать, что все уже кончено.
— Братан… — потрясенно проговорил Итто.
Аято качнул головой, усмехнулся и, подкинув в руке плоский камень, метнул его вперед. Ударившись о поверхность воды восемь раз, он наконец окончил свой славный путь и пошел на дно. По прозрачной глади расползлись ровные круги.
