в жены донью Марию де Гусман, молодую вдову и мать, и быть ей надежным другом и в горе и в радости, чтобы она могла опереться на вашу руку – точно так же как я при нужде опираюсь на руку своего мужа?
– Да, – ответил Сосо и покраснел.
– А вы, донна Мария, – Ольга перевела свой взгляд на графиню де Гусман, – согласны ли взять в мужья этого молодого человека, чтобы одаривать его своей лаской и добротой, рожать его детей и быть любящей матерью и доброй женой? Не торопитесь отвечать на мой вопрос, подумайте… ибо то, от чего вы откажетесь сегодня, не вернется к вам более никогда.
Графиня де Гусман некоторое время стояла, в волнении кусая пышные розовые губы, а потом, наконец, решившись, ответила императрице:
– Я согласна, Ваше Императорское Величество. Некоторое время назад я думала, что мы между собой несовместимы, и вспыхнувшая между нами страсть – это сугубо временное явление, но теперь я переменила свое мнение. Если графине де Гусман не придется больше скитаться по свету, то уютный дом и любящий муж – это как раз то, что требуется ее мятущейся душе, да и детям тоже нужен отец…
– Ну вот и замечательно! – улыбнулась Ольга, чрезвычайно довольная тем, как она устроила судьбу этих двоих. – Свадьбу сыграем для своих прямо здесь, в Зимнем дворце. А потом вас, мои дорогие, ждет медовый месяц и свадебное путешествие по некоторым из наших губерний. Конец зимы и начало весны – это весьма интересное время года. При этом мне понадобится точный и чрезвычайно правдивый отчет по творящимся там безобразиям. Вы, Сосо, должны будете обратить внимание на чиновников, полицмейстеров, предводителей дворянства и прочий начальственный люд, из которого, очевидно, уже выветрился страх от первого года нашего царствия. А вам, Мария, предстоит обследовать состояние дел в беднейших слоях населения, чтобы выяснить, насколько адекватна наша политика, и в какой мере она искажается на местах. Разделавшись в основном с европейскими делами, Нам снова следует обратить внимание внутрь страны, ибо жизнь народа должна становиться лучше и веселее.
31 января 1908 года, поздний вечер. Санкт-Петербург, Отель «Европа», генеральский номер.
Аргентинская графиня Мария Луиза Изабелла Эсмеральда де Гусман, для своих «товарищ Мария»
Собственно, я никогда не задумывалась о замужестве, ибо предполагала, что жизнь моя будет короткой, а ее конец неопределенным. Я много раз повторяла себе, что подобные мне долго не живут, так что привыкла к этой мысли. И потому для меня стало полной неожиданностью предложение императрицы вступить в законный брак. У меня даже не было времени подумать, да и вопрос был поставлен так, что вариантов не оставлял. Так что я не стала жеманиться. Я понимала, что решение императрицы выдать меня замуж продиктовано заботой обо мне. Я видела, как она счастлива тем, что позаботилась о моей судьбе. Ведь она сама – счастливая жена и мать… Ну а мне еще предстояло осознать, насколько изменится моя жизнь, когда Хосе станет моим законным мужем.
С тех пор, как испанская графиня стала моей основной сущностью, я стала ловить себя на том, что даже мысленные фразы строю не так, как прежде. Не «я стану женой Хосе», а «Хосе станет моим мужем» – именно так. Не «я должна отправиться туда-то», а «меня ждет поездка туда-то». Не «я хочу купить эту вещь», а «эта вещь украсит мою гостиную». Наверное, размышлять в таком ключе свойственно всем богатым и самодостаточным, уверенным в себе личностям – так, словно весь мир крутится им в угоду. Теперь я была именно такой.
Впрочем, иной раз я задумывалась: а кто я на самом деле? Образ испанской графини сросся со мной настолько плотно, что порой я даже забывала, что когда-то была Дорой Бриллиант – сумрачной революционеркой, свято убежденной в необходимости террора. А Дора, в свою очередь, некогда была некрасивой девочкой, отчаянно и безнадежно мечтающей о славе… А кто такая Мария де Гусман? Гордая и своенравная аристократка, для которой существует мало ограничений. Красивая и блистательная графиня с капиталом, умная и образованная, способная без труда обольщать мужчин… Уж конечно, я бы никогда и не подумала, что что могу стать такой, если бы не стечение обстоятельств.
Но все же я не была ею… И порой, вдруг проснувшись среди ночи, я начинала горько сожалеть о том, что я – фальшивая графиня. Эти крамольные мысли опутывали меня точно липкая паутина, и тогда что-то горестное и темное вползало в мою душу, терзая меня до боли. «Ты – террористка, ты хотела убивать!» – кричала из глубин моей сущности эсерка Дора Бриллиант. «Ты – жалкая, бестолковая, некрасивая девочка!» – кричала маленькая толстая еврейка. «Ты никуда от нас не денешься! – говорили они со злорадством. – Мы навсегда останемся с тобой, потому что мы – это и есть ты настоящая, а испанская графиня – это всего лишь роль, обман, фикция!»
«Я знаю, что я – не она, – примирительно говорила я им. – Я – агент, который выполняет задание, притворяясь ею. Я помню. Но и вы – это не я. Уже не я. Не беспокойте меня больше. Я хочу забыть вас…» И зарывалась в подушку, чтобы не слышать их голоса.
А утром начинался обычный день, и все забывалось, и я вновь наслаждалась жизнью, смотрела в зеркало и видела там прекрасную черноглазую испанку…
«Вжиться в роль» – так это называлось. Так меня учили – что необходимо именно стать тем, кем необходимо. И это у меня получилось довольно легко. Наверное, потому, что это была приятная роль… Я имела все, о чем может мечтать женщина. Ничто в этой роли мне не претило, ничто не вызывало внутреннего протеста, когда пришлось бы сказать себе: «Надо!». Кроме того, я осознавала важность своей работы. Я втайне гордилась собой… Я просто упивалась этой своей жизнью, полной интриг, приключений и интересных встреч.
Мне не хотелось думать о том, что будет дальше. Мне было достаточно, что мое существование осмысленно и служит великой цели, совпадающей с моим собственным мироощущением. Но все же иногда я чувствовала, что что-то не так… И дело во мне. Графиня де Гусман не должна была подавлять мою собственную личность, а она это делала… Это проявлялось в том, что мне стали нравиться побрякушки и роскошь. Что я не могла удержаться от флирта. Что порой я вела себя надменно. Да что там – иногда я напрочь забывала свое настоящее имя…
Меня это беспокоило. Товарищ Мартынов предостерегал меня от этого, но
