не я, это не мои слова, – черт возьми!
Прибавляю скорость. Нужно скорее добраться до коттеджа Монфор, иначе я сойду с ума и окончательно потеряю над собой контроль.
Я замечаю плотный смоляной столб дыма, который стоит над лесом и озером – над тем местом, откуда я уносил ноги. Странно. Пожар? Зачем Хэрри и Джейсон подожгли поляну? Бессмыслица. Не понимаю.
Я наконец добираюсь до дома Монфор-л’Амори. Холод стоит неистовый, он пробирается не под одежду, а под кожу, заставляя меня дрожать, будто от лихорадки. Или только со мной так играют нервы? Только меня бросает из жара в озноб?
Я толкаю дверь и захожу в коттедж. Стремительно иду на кухню. Оттуда слышу голоса, шум и киваю: я правильно поступил, что вышел из дома. Делаю еще один шаг – и в следующее мгновение из кухни выскакивает Хэйдан. Глаза у него огромные. Брат несется ко мне, вытянув руки, будто собирается обнять, а я качаю головой.
– Потом.
– Стой!
– Эби там?
– Подожди, да остановись же ты! – Хэрри держит меня за плечи и тяжело вздыхает: – Давай поговорим сначала. Я хочу с тобой поговорить.
– Я пришел, чтобы увидеть Эбигейл.
– Мэтт, слушай, я понятия не имею, что ты чувствуешь, но…
– Отойди! – Резко отталкиваю брата в сторону, но он тут же преграждает мне проход на кухню.
– Тебе не нужно туда идти.
– Пропусти меня!
– Нет, не пропущу.
Что? Он серьезно?
– Не нарывайся, Хэйдан, я не хочу делать тебе больно. – Сжимаю кулаки так резко, что хруст проносится по коридору, будто я раздробил кости.
Брат стоит на пороге, а я начинаю злиться, гляжу в одну сторону, потом в другую и изо всех сил стараюсь совладать с пожаром, который горит у меня внутри. Но я не могу… Этот пожар поглощает меня… Поглощает, как много лет назад, когда я творил невообразимые вещи после смерти матери. Перевожу взгляд на брата и цежу:
– Дай мне пройти.
– Ты не захочешь это видеть, ты не должен это видеть.
– Что там? Там Эби?
– Да.
– Тогда я хочу…
– Послушай, ты этого не делал! – металлическим голосом говорит Хэйдан, он крепко держит меня за плечи. Я пытаюсь сбросить его руки, но не получается. Впервые Хэрри дает мне отпор и на мгновение становится сильным старшим братом. – Тебя заставили нажать на курок, и Эби это знала, она понимала, что ты не желал ее смерти.
Смерти! Я усмехаюсь. О чем он? Она ведь жива, они должны были спасти ее, я видел, я помню. Я отталкиваю брата:
– Отойди.
– Мэтт, ты не…
Надоело! Хватаю его за футболку и отбрасываю. Брат падает, а я решительно прохожу на кухню. Но, едва переступив порог, я останавливаюсь. Примерзаю к месту, будто невидимая стена появляется на моем пути.
– То, что случилось, чудовищно, – сообщает Норин Монфор, сокращая дистанцию между нами. Она замирает рядом, возможно, смотрит на меня с жалостью, а я на нее не смотрю. – Но ты не виноват. В этом доме тебя поймут.
Поймут? В этом доме? В этом доме понимают убийц? Преступников? Монстров?
Подхожу к столу, на котором лежит Эбигейл Роттер. Нет! Нет! Этого не может быть! Нет! Я думал, что они спасли ее! Застегиваю пуговицы на окровавленной жилетке Эбигейл. Мои пальцы, дрожа и леденея, поправляют ворот ее свитера, стирают красные разводы со щек. Эбигейл умерла… Я ее убил.
Хочется согнуться, но я стою прямо. Смотрю на белое лицо девочки и на ало-черную дыру в ее голове, из которой ошметками торчат куски обожженной кожи. Эту дыру сделал я, когда выстрелил, не сумев побороть принуждение.
Они могут говорить что угодно и искать во мне хорошее, объяснять произошедшее с логической стороны и не с логической, но я все равно буду виноват.
– Очень жаль, что так вышло, – говорит незнакомый женский голос, – мне жаль.
Пелена застилает глаза, я смахиваю ее пальцами. Поворачиваю голову в сторону человека, оказавшегося рядом, и щурюсь. Я не знаю, кто это. Отворачиваюсь.
– Я Мойра, Мойра Парки.
До меня не сразу доходит смысл ее слов. Сначала я думаю: родственник, знакомая, а потом внутри меня что-то пробуждается, вскипает! С трудом поворачиваю голову и уже ничего не вижу перед собой. Ничего, темнота… Я лишь слышу свой вопль, чувствую, как разгорается лютая ненависть в груди. Стискиваю худощавые плечи женщины и со всей силы припечатываю ее спиной к шкафу.
– Мойра? – переспрашиваю ядовитым голосом. – Судьба? Вы?
– Мэттью, стой! – командует Джейсон, оттаскивая меня в сторону, но я не поддаюсь.
– Это вы сделали, вы ее убили!
– Так было нужно, – поясняет Мойра, поджав губы, – мне очень жаль.
– Жаль? Вам жаль? Вы могли все изменить, могли исправить, это ведь вы… вы…
– Черт возьми, Мэтт, отпусти ее!
– Нет, ничего страшного. – Судьба поднимает ладонь и смотрит на меня. Глаза у нее голубые, чистые, лицо миловидное. Но внутри кроется тварь, которая мучает людей, разрушает их жизни, убивает их родных, заставляет их убивать друг друга. Я даже не могу опустить руки, просто не могу! Я держу сосредоточение зла. Мы приходим к тем или иным мыслям тогда, когда она внушит их нам, когда она напишет нашу историю. Так почему я должен отступить? Почему должен позволить ей жить?
– Потому что ты не убийца, Мэттью Нортон, – отвечает Мойра Парки, вглядываясь в мою душу, от которой почти ничего не осталось. – Я точно это знаю.
– Ничего вы не знаете.
– Тебе больно. Но так было нужно.
– Кому было нужно? Черт возьми, кому была нужна смерть этой девочки?
– Смерть этой девочки – важное событие, которое просто обязано было случиться. Так вышло, что я должна жертвовать одними, чтобы другие поняли свое предназначение.
Господи, что за ересь, что за чушь? Я отпускаю Мойру и хватаюсь за голову. Что она несет, о чем она говорит? Зажмуриваюсь и слышу:
– Вы исцеляетесь, когда болеете. Мне приходится делать больно.
– Вы сумасшедшая.
– Тебе трудно понять.
– О да! Мне трудно понять, когда мама умирает от рака! – кричу я, ткнув в Судьбу пальцем. – Трудно понять, когда брат отдает жизнь за подругу, когда люди встречаются, чтобы уничтожить друг друга. Мне трудно понять, когда умирает ребенок и когда его не старость уносит и не болезнь, а убивает человек, которому она доверяла! Да, Мойра, мне трудно, мне невероятно трудно это понять!
– Ты злишься.
– Я злюсь.
– Но ты знал, на что идешь. Ариадна непростая девушка.
– Не произносите ее имени. Ариадна умерла.
– Мэтт, – растерянно шепчет Хэйдан, подойдя ко мне, – что ты…
– Ари нет. Мы пытались спасти чудовище, которое не хочет,
