Ничего необычного.
И только синие круги под глазами выдавали, что Первый Советник Повелителя дроу не спит четвёртый день.
Обняв Лода со спины, принцесса прильнула щекой к его щеке.
- Тебе надо отвлечься, - шепнула она. - Отдохнуть.
- Морти, завтра к нашим горам двинется семидесятитысячная армия, - Лод ожесточённо перечеркнул очередную строчку: как много раз до того. - И я очень не хочу воплощать в жизнь план, который заготовил на случай вторжения.
- Я знаю. Но в таком состоянии ты не можешь мыслить трезво. Ещё немного, и ты не сможешь мыслить вовсе. Отвлекись, и решение найдётся.
- Я не могу.
- Ты должен, - Морти накрыла ладонью его ладонь, останавливая перо. - Лод, иди спать.
- Сразу, как решу эту задачку, - он мягко, но непреклонно высвободил руку из её пальцев. - Как там Навиния?
- Я... сегодня ещё её не навещала.
- Тогда навести.
Он продолжил писать - и в тишине, нарушаемой лишь шорохом, с которым строки ложились на пергамент, Морти опустила глаза. Не говоря ни слова, отстранилась.
Прошла обратно к лестнице: медленно, точно ожидая, что её сейчас окликнут.
Не окликнули.
Покинув обитель колдуна, принцесса не повернула по направлению к башне Повелителя, а приблизилась к высокому окну; мысли её явно были где-то далеко. Облокотилась на мраморный подоконник, посмотрела в прозрачное стекло - одно из сотни, оплетённых изящным цветочным узором кованого оконного переплёта.
Внизу, в дворцовом саду, у чёрного пруда сидели трое. Белизна их одежд выделялась в вечном мраке, гармонировала со светящимися лепестками роз.
Взгляд на этих троих - а, может, лишь на одного из них - заставил взгляд Морти стать ещё тоскливее.
- Принцесса?
Услышав оклик, она вздрогнула и отстранилась от окна.
- Тэлья Эсфориэль, - принцесса степенно кивнула брату Повелителя эльфов.
Тот, помедлив, подошёл к ней:
- Я понимаю, отчего вы так печальны, но не нужно отчаиваться.
- Я не отчаиваюсь. Нет вестей о вашем брате?
- Нет. Во дворец иллюранди проникнуть не могут, за пределами дворца его ни разу не видели. Однако слухов о его участии в убийстве Авэндилль тоже не слышно. Видимо, Фин решил не разглашать этого. - Эсфориэль помолчал. - Что ж, вселяет надежду на благополучный исход.
- Благополучный исход?..
- Я буду рад, если Фрайна убедят, что мы лгали. Что лишь хотели переманить его на свою сторону. После всего, что случилось - если он будет упорствовать, настаивать на нашей правоте... - эльф резко отвернул голову, - нет, не хочу думать об этом. Надеюсь, Фин простит его. Он знает, что Фрайн всегда был наивен и верил тем, кого любит.
- Неужели нет никакой надежды, что Хьовфин прислушается к его словам? Светлые маги ведь могут проверить его память, найти там подтверждение...
- И что это докажет? Всё, что есть в памяти Фрайна - невинный эпизод, Авэндилль, которая слушает его песню. И наши слова. А светлые привыкли к тому, что эти слова всегда ложны.
Проследив за его взглядом, Морти снова посмотрела в окно.
- Как можно быть таким? - проговорила она отстранённо, наблюдая за белыми фигурками внизу. - Готовым без раздумий убить своего брата, своих детей?
- Для него это было бы спасением заплутавших, - Эсфориэль прикрыл глаза. - Он... явно не соображал ясно в тот момент. То, что он увидел, затмило ему разум. Хотя, откровенно говоря, я опасаюсь за его разум уже восемнадцать лет.
- И всё равно его любите.
- Да. Люблю, - эльф взглянул на неё мягко, с какой-то странной, едва заметной, щемящей улыбкой. - Принцесса, война страшна не тем, что убивает живых. Война страшна тем, что убивает их души. Делит мир на чёрное и белое, своих и чужих, врагов и друзей. Всё переворачивает, рушит все барьеры, снимает все запреты. И убивать... это перестаёт быть преступлением. Обращается в необходимость, привычку. И те, кто уходит на войну, либо не возвращаются вовсе, либо возвращаются не собой. - Он больше не улыбался. - Ты начинаешь считать воистину ужасным только одно: смерть. Если вы берёте пленного и не убиваете его, вы думаете, что оказали ему милость. А избиения, пытки, жестокость - всё это становится нормальным. Вот что страшнее всего. - Глаза его потускнели, взгляд, устремлённый на лицо Морти, застыл. - Тебя делают просто крохотной частью чего-то огромного, беспощадного, жуткого. Ты исполняешь приказы, идёшь вперёд, прокладываешь свой кровавый путь - не думая, не сомневаясь. И враги становятся всего лишь... цифрами. Единицами. Бесконечным списком тех, кого надо вычеркнуть, чтобы этот кошмар наконец закончился... но однажды ты сбиваешься со счёта. Перестаёшь чувствовать радость, тепло, любовь, зато в полной мере ощущаешь ненависть, ярость, жажду крови. Желание отомстить за всех, кто уже погиб на твоих глазах. А когда война заканчивается, ты ещё долго не можешь улыбаться, и чувствовать всё то, что умел чувствовать раньше - тоже. И тебя преследует только одно: осознание, что их больше нет. Тех, кого ты когда-то знал. Того, что ты когда-то знал. И мысль... а почему тогда всё ещё есть я?..
Какое-то время смотрел в одну точку. Потом, заметив завороженный ужас собеседницы - моргнул, и в сиреневые глаза вернулась осмысленность, вновь окрасив их живым блеском.
- Потом это возвращается. Радость жизни. Понимание счастья. Способность любить, - закончил он. - Но не скоро.
- И ваш брат так и не научился этому заново? - тихо спросила Морти; взор её смягчило понимание. - Жить и любить?
- Нет. Научился. Да только восемнадцать лет назад его заставили снова об этом забыть. Пусть не было открытого столкновения армий, но для него война началась уже тогда. И я не знаю, сможет ли он оправиться второй раз.
Вгляделся в лицо девушки, омрачённое задумчивой грустью. Взял её опустившиеся ладони в свои: естественным, ободряющим, отеческим жестом.
- Не печальтесь, принцесса. Мы найдём выход.
- Если придётся, я буду сражаться. Бок о бок с братом. До последней капли крови, - Морти, не отнимая рук, смотрела ему в глаза, прямо и открыто. - И буду убивать.
- Нет, - слово вырвалось порывисто, будто само собой. - Я делал всё возможное, чтоб Дэн и Фаник никогда не видели и не делали того, что видел и делал я - и сделаю невозможное, чтобы это миновало вас. - Он крепче сжал ладони принцессы: тонкими пальцами, будто выточенными из матового молочного стекла. - Ничто в этом мире не стоит вашей души.
Морти в изумлении встретила его взгляд, странным образом сделавшийся ярче, будто вокруг чёрных лун зрачков полыхнуло фиолетовое пламя. Встретила расширенными глазами, и губы её, приоткрывшись, растерянно глотнули воздух.
В тот же миг Эсфориэль, отпустив её руки, сделал шаг назад.
- Прошу прощения... должно быть, мой пыл напугал вас, - в голосе его не осталось и намёка на страстность. - Я лишь отчаянно не желаю, чтобы невинные проходили через подобное. Ни вы, ни мои племянники.
- Да, - после секундной заминки ответила Морти. - Конечно.
Эльф склонил голову, прощаясь:
- Звёздной ночи, принцесса.
Морти смотрела ему вслед, пока он не вышел из зала. Отчего-то прижала ладони к щекам. Зажмурилась.
Постояв так недолго, открыла глаза - теперь спокойные - и решительно направилась в сторону, противоположную той, куда двинулся Эсфориэль.
А в лаборатории Лод яростно отбросил перо. Рванув пергамент пополам, швырнул обрывки на стол. Уронил голову на руки, сжал пальцами виски.
Рывком поднявшись с кресла, глядя в пространство мутным взглядом, покрутил на пальце управляющее кольцо.
И, взметнув полами мантии, решившись на что-то - почти бегом направился к выходу.
***
- Я ни в коем случае не пытаюсь поставить под сомнение твой выдающийся ум, Белая Ведьма, но... ты правда надеешься, что доработаешь сложнейшую формулу, с которой не могут справиться те, кто изучал магию всю жизнь?
Скептический вопрос Восхта не заставил меня поднять взгляд.
- Всё лучше, чем сидеть и бесцельно страдать, - я сосредоточенно грызла кончик ручки, всматриваясь в синие рунные строчки, нацарапанные на листе пергамента.
