Ему еще ни разу не приходилось подавлять народные волнения, и от этого неприятно засосало в груди.
Весь оставшийся день был полон рутины. Кассий составил целый план тренировок, плюс ко всему необходимо было окончательно вернуть свое имя в мир живых, вымарав скупые некрологи и восстановив его в описях и амбарных книгах. К концу дня Кеан выбился из сил, но эта ломота в мышцах были куда приятней томительного ожидания выздоровления. Даже ноющая нога не портила эту благодать. Единственное, что выбивало из колеи – застрявшая, как стрела в ране, мысль о поисках императорского мальчишки.
Вечером протекторы направились в купальни. Кассий тут же отвлекся на группу Сестер, что принялись стаскивать с него грязную одежду. Кеан отказался от услуг девушек, сам разделся и зашел в воду, воровато озираясь по сторонам. Страшно хотелось вновь увидеться с Настурцией, услышать ее голос. Он успел спровадить двух или трех девушек прежде, чем темноглазка вышла к нему. Настурция улыбнулась, вошла в его ванную, а затем положила голову на плечо.
– Где ты была? Я заждался, – шепнул Кеан, несмотря на запрет.
– У Сестер полно работы.
Прозвучало двусмысленно. Перед глазами сразу предстала картину: другие руки прикасаются к ней, губы целуют, что-то говорят, а она тает в этих объятиях. Или, наоборот, безмолвно плачет, не в силах избавиться от вынужденных обязанностей. И то и другое вызывало в нем ярость. Настурция тотчас почувствовала это.
– Ты злишься? – испуганно спросила она. – Пожалуйста, не бей…
Прозвучало это так жалобно, что гнев мгновенно утих. Бить женщину Кеан считал ниже своего достоинства. Максимум – безобидные розги, если совсем распоясается, но кулаками? В этом было что-то подлое.
– Даже если и разозлюсь, бить не буду, —пробормотал он.
«Но если увижу тебя с кем-нибудь еще» – хотел добавить парень, но осекся. Настурция принадлежала Протекторату и, в равной степени, каждому брату под маской. От этой мысли у него запылали щеки. Раньше в нем никогда не было этого странного разъедающего чувства. Этой жадности до кого-то.
– Так и знала, что ты другой, – улыбнувшись, шепнула Настурция и вдруг завизжала, когда ее волосы намотались на крупный волосатый кулак.
– А ну, иди сюда, сука! – пророкотал Кассий, выволакивая девушку из купальни. – Как смеешь открывать свой рот и разговаривать с протектором на равных?
Кеан рванул следом, но больная нога затормозила его. Когда он вылез из купальни, Кассий уже рывком поднял девушку за волосы и рычал в ее помертвевшее от страха лицо:
– Ты, видимо, возомнила себя леди? Соскучилась по светским беседам? Нечем занять рот?
– Кас! – крикнул Кеан, двинувшись за другом. – Пусти ее, она ничего не сделала.
– Стой, где стоишь! – рыкнул бородач, и парень невольно остановился. – Какой же ты еще молокосос. От бабья одни беды. Я же говорил – выкинь ее из головы. Трахай, но к себе не подпускай. И что я вижу? Кокетничаешь с ней, словно с честной женщиной.
Кеан зло стиснул зубы. Крыть ему было нечем, но и рвущаяся наружу злость все не утихала.
– Пусти ее или… – начал он.
– Или что? – огрызнулся Кассий, ставший вдруг тоже злым и всклокоченным, словно цепной пес. – Что мне сделать, чтобы ты, наконец, понял истинную сущность этой падали? Пустить ее по кругу, чтобы…
Договорить он не успел. Кеан и сам не понял, как так случилось, но его кулак зарядил в покрытую бородой щеку. Кассий пошатнулся, и тогда молодой протектор заехал вторым кулаком ему аккурат в солнечное сплетение. Здоровяк согнулся от боли, выпустив девушку, и тут же с рычанием бросился на Иллиолу, обхватив огромными лапищами поперек торса. Гора мышц с легкостью опрокинула меньшего брата. Кеан упал на мокрые каменные плиты, ударился затылком, отчего все перед глазами сразу потемнело, а затем – красно-белая вспышка, резкая боль, рот наполнился кровью. Он инстинктивно закрыл руками голову и даже умудрился ударить в ответ, не видя, по чему попал, но боль утянула его в черный холодный мрак.
Очнулся от запаха паленой плоти. Собственной паленой плоти. Диона, проректорский лекарь, безжалостно прижигал ему рассечения на лице, бормоча о том, какие непутевые нынче пошли парни. Все тело страшно болело. Старик распорол нитки, оставленные веридианкой. К счастью, раны уже зарубцевались. Привстав с койки, Кеан осмотрел себя – он был щедро осыпан гематомами, следы от ниток кровоточили. Кулак все еще невольно сжимался от воспоминаний. Хотелось избить Кассию лицо.
Некоторое время он проторчал в лазарете, а вечером снова прокрался в женское крыло, дожидаясь девушку в темной молельне. В какой-то момент он задремал, а когда дверь скрипнула, даже испугался, что это кто-то другой и теперь его похождения раскрыты. Нет, это была Настурция. Кеан обрадовался, но тотчас опечалился, увидев на ее лице следы рукоприкладства. Губа рассечена, синяк на скуле. Девушка поставила лампадку на пол и снова легла ему на плечо, а он, не найдя нужных слов, молча погладил ее по голове.
– Зря ты подрался с большим, – сказала Настурция. – Мы сами виноваты. Забыли об осторожности. А теперь еще и ты пострадал.
– Плевать. Я бы не смог просто смотреть.
Она слегка улыбнулась:
– Мой рыцарь… Наверное, я и правда глупая. Забыла, где я и кто теперь. К таким, как я, рыцари не приходят.
– Я приду.
По ее щекам побежали слезы:
– Как приятно это слышать… Особенно теперь… Когда не понимаешь, что будет завтра…
Кеан высвободился из-под ее головы и непонимающе посмотрел на мокрое от слез лицо. Настурция сглотнула комок в горле.
– Мне страшно, – призналась она. – Мне кажется, грандмастер может… избавиться от меня.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что… – ее голос прервался, она вновь всхлипнула. – Потому что здоровый это так не оставит, да и другие тоже… Плохо на тебя влияю.
– Глупости, – Кеан успокаивающе погладил ее по волосам. – Куда они тебя денут-то?
– В темницу, – одними губами шепнула девушка. – Или… изуродуют так, чтобы ты никогда больше не посмотрел.
От этих слов Кеан снова вскипел. Никто не смеет причинять боль Настурции, его Настурции!
– Этого не будет, слышишь? – сказал он. – Они не посмеют…
– Посмеют, – вздохнула девушка. – Те, кто способны сделать бесчестный подлог… а затем спокойно убить заведомо невиновного… что им изувечить меня?
Протектор растерялся. Она говорила кощунственные слова, за которые стоило бы подвесить за ребра, но в ее голосе звучала слишком искренняя боль.
– Я тебе не говорила… Боялась разозлить, – продолжила Настурция, пряча глаза. – Но теперь, думаю, скрывать бессмысленно. Этот Кассий… Он подлый человек.
– Он, конечно, пьяница, но чтобы подлый, – начал было Кеан, но она приложила палец к его губам.
– Я недоговорила. Я боюсь его, Кеан. Это он задержал, а затем казнил моего отца.
Глава 14
Застывший взгляд Рихарда гипнотизировал Эстева. В чувства привел грубый пинок:
– Вставай! Он мертв! Хватай ведро и займись делом!
Марсэло. Командирский окрик привел Соле в чувства, в груди заклокотала ярость,
