Так вот, сидим мы, значит, курим, а Борис Иванович прямо читает мои мысли, говорит:
– Эх, водочки бы сейчас испить!
– Холодной, – уточняю я.
И только мы заговорили об этом, как баба Варя с третьего подъезда подходит к нам с просьбой:
– Клавдия померла. Помочь надо.
– Благое дело, – говорю ей. – Поможем. И помянем. Обязательно.
Баба Варя почему-то плюёт себе под ноги:
– Тьфу, на тебя, Андрей! Остепенись. Звать-то больше некого, одни старики в доме. А ты нажрёшься раньше времени!
– Баб Варя, – говорю, – а чего тогда зовёшь меня, коль возмущаешься? Делать тебе нечего?
– Того – и нечего. Нет никого больше.
Родственников у Клавдии не было. Жила она одна. Как в заточении. За десять лет ни разу не вышла на улицу, даже на балконе не появлялась. Странная старушка.
Доглядывала за Клавдией тётка Ирка, также стоящая одной ногой в могиле. Десять лет, кабы не дольше, изо дня в день к Клавдии приходила. Я думал, тётка Ирка раньше на тот свет отправится. Ошибся. Ясно, что вся возня из-за квартиры, она у Клавдии однокомнатная была, и теперь переходила другому хозяину. Тётка Ирка говорила, что для сына старается, он уже седьмой год по съёмным квартирам шарахается с женой. Заработать сейчас свой угол невозможно, но я как мать должна помочь, раз силы ещё есть.
И вот, значится, мы с Борисом Ивановичем спускаем тело с пятого этажа в беседку во дворе, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу. Всё как полагается, путём делаем. Позже тётка Ирка водки, закусить передала. На следующий день похороны (решили быстрей закончить с траурной церемонией новоявленные родственники и соседи), могила засыпана, после поминки, нас благодарят, дают водки ещё (много её осталось на столах), и мы с Борисом Ивановичем два дня в коматозе, так сказать…
Снова сидим на скамейке. Молчим. А что говорить? За эти несколько дней друг другу всё высказали. Переругались. Чуть было не подрались. Но хватило ума закончить спор мирным путём: друг другу плюнули в морды и – промахнулись. У каждого из нас была своя правда. А когда две правды одна ложь получается. Да и не помнил никто из нас, о чём спорили-то.
Вижу, баба Варя направляется в нашу сторону.
– Горе-то какое! – восклицает она. – Дед Матвей помер. Что за напасть у нас в доме, а?
– Помощь, наверное, нужна? – спрашиваю я. Как вовремя смерть наступила, думаю. Дед Матвей знал, когда умереть. Хороший дед был! И смерть подгадал точь-в-точь, когда Борис Иванович и я могли сами в мир иной уйти.
– Да, Андрюша, – сказала баба Варя. – Не откажи.
– Дела как сажа бела, – промолвил Борис Иванович.
И всё повторяется вновь. Деда Матвея спускаем – только уже с четвёртого этажа – в беседку, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу… Поминки, забытьё, похмелье, бодун, скамейка: Борис Иванович и я на своих местах. Пыхтим сигаретами.
– Странно как-то, – говорю. – Две смерти за неделю. Кто следующий будет?
– Наверно, кто-то с третьего этажа, – говорит Борис Иванович. – Это уже закономерность, система.
Баба Варя знала, где нас искать. Она шла уверенным шагом, и я догадывался, что у неё плохие новости. А для нас – повод похмелиться.
– Денис, восемнадцатилетний парнишка, с третьего этажа разбился сегодня ночью на машине.
Борис Иванович толкнул меня в плечо:
– Я же говорил.
Невольным взглядом я посмотрел на дом. Окна умерших людей выходили во двор. Клавдия – пятый этаж, дед Матвей – четвёртый этаж, третий – Денис, второй этаж – там Константин Ильич, раковый больной, однозначный исход, первый этаж… у меня перехватило дыхание – я!
Баба Варя рассказывала, как разбился Денис. С её слов он на скорости сто километров в час врезался, пьяный, в дерево и вылетел из машины через лобовое стекло, но вылетел не весь: нижняя часть тела осталась в искорёженной до неузнаваемости машине. Баба Варя страшные вещи рассказывала. Я слушал краем уха, а сам думал о своей судьбе: если так будет продолжаться, то и мне придёт конец. Совсем скоро.
Похороны были грандиозные! Человек двести точно присутствовало. Наша помощь с Борисом Ивановичем не понадобилась. Там всё уплачено было другим людям. И всё равно мы надрались!
После, чувствуя близкий конец, я расплакался другу в плечо:
– Умру я скоро, Борис Иванович, как собака сдохну!
– Похороним, Андрейка, тебя похороним… не беспокойся! Честь по чести, всё сделаем по-людски.
Умел Борис Иванович успокоить, не спорю. Он пожелал мне быстрой смерти, и как только Константин Ильич отдаст Богу душу – я обязан блюсти некий ритуал, то есть не пить.
От этих слов мне сделалось совсем худо!
– Как не пить?! Да я точно тогда откину ласты! Привычка, как могила, свята! Ты чего, козёл старый, меня на тот свет раньше времени отправляешь, совсем нюх потерял, а! – И я его ударил. Дело происходило поздно вечером. Поэтому я промахнулся, попал кулаком в стену. Кость руки затрещала.
– Так тебе и надо, – заявил Борис Иванович и пошёл домой.
Злой рок навис надо мной. Ожидание.
Руку загипсовали. Я возвратился из больницы – новость не была для меня неожиданностью: Константин Ильич.
Баба Варя смотрела на мою руку и говорила, жаль, что я ничем не смогу помочь, вся надежда на Бориса Ивановича.
– Нет, – отрезал он, – хватит!
– Что так? – баба Варя стояла растерянной.
– Следующий Андрей, если разобраться.
Ничего не понимая, баба Варя махнула руками, сказала:
– Да он ещё молодой, куда ему! Сорок лет – не срок.
– Вот именно, Борис Иванович, не отказывайся, помоги. А со смертью я сам как-нибудь разберусь.
И дни полетели опадающими с деревьев листьями. Осень. Два месяца я ждал смерти, мой черёд давно уже настал. Желание взглянуть смерти в лицо пьяными глазами, чтобы не испугаться, дыхнуть перегаром – где ты, сука? – усиливалось… Боишься меня? Я тебя – нет!
Так я себя успокаивал, а сам дрожал, держа гранёный стакан, до самых краёв налитый, всегда наготове, если что…
…и появилась она, в чёрном балахоне, с косою, похожая чем-то на бабу Варю, и сказала:
– Здесь от тебя пользы нет, и там не будет. Жизненная суть твоя правдива, а весь реал жизни – лживый. – Ху… ню сказала, это понятно, но зато достала бутылку водки «Чёрная смерть», поставила на стол и ушла. Больше я её не видел. Водка была кстати, моя закончилась.
Утром пришёл Борис Иванович.
– Ты ещё жив? – он каждое утро меня навещал.
– Не заметно, что ли? На хотенье есть терпенье.
– Тёща умерла, – грустно произнёс он. – И дочь родила. Всё в один день. Радоваться мне или плакать?
Я сам бы не знал, как поступить. Поэтому предложил:
– Давай лучше выпьем, смотри, что у меня есть… – и пригласил зайти ко мне в гости.
2009 годДозы
В гости к Магеру я захожу не часто. По необходимости. Случайно, если так выразиться.
А коль захожу, то только для того, чтобы убить время. Такое убийство, конечно, ничего не решает. Но само решение заслуживает уважения. Иногда хочется расслабиться.
Чтобы попасть к нему домой следует позвонить на сотовый телефон. Магер может шляться где угодно. И часто висеть на телефоне, общаться с какой-нибудь очередной кисой.
В этот раз повезло. Я дозваниваюсь почти сразу.
– Что делаешь?
– Привет, Седой!
– Здоров! Не занят?
– Дома.
– Я зайду?
– Приходи.
– Что взять?
– Что-нибудь. Я с подругой.
– С Викой?
– Нет, её ты не знаешь.
Отключаю трубку. Безделье – для себя. Всё остальное – для баб. Правильно, верно.
Приходит ММС. На фото Магер с кисой. Ага, меня веселят смешными рожами, делая селфи.
В супермаркете покупаю дозу смерти. И беру четыре дозы жизни. На троих достаточно. Умирать никто не собирается.
В кассу очередь. Я думаю, почему смерть стоит дешевле, чем жизнь? Должно быть наоборот…
– Эгей, – говорит кассирша. Она останавливает ход моих мыслей.
Я расплачиваюсь.
Денег в кармане не густо. Выхожу из супермаркета. Где взять? Заработать? Выиграть? Попросить у бога? Нет, лучше украсть, а после попросить прощения у Всевышнего… Верно, простит.
Так и поступаю.
Возвращаюсь в супермаркет. Краду. Дозу жизни, две дозы смерти. Прячу под плащом. Вроде не видно.
На выходе никто на меня не обращает внимания.
По пути стоит церквушка. Иду во двор. Тихо здесь. Наверное, если записать тишину и врубить на полную громкость – можно свихнуться умом! Не от децибелов, а от тихо сказанных скабрезных слов. В свой адрес. А после оглохнуть.
Захожу в церковь. Крещусь, кланяюсь, ухожу.
О боге нельзя судить по людям, которые в него верят. Все мы разные. А он – один. И его явно не хватает. Когда-нибудь ему найдут рациональное, научное объяснение, и верить мы в него не будем, а станем понимать. Пока что физики сумели доказать лишь, что частица бога есть. Остаётся определиться, чей бог к этой частице относится. Как только философы, или кто-то другой, это сделают – безусловно, разразится третья мировая война.
