В ином мире инъектор всхлипнул, вкатив в кровь Лёшки еще одну дозу. Эта Зарема решила его убить?
Вряд ли. Ей не нужен твой труп, ей нужно то, что сидит внутри этого сервера. То чудовище, чей рёв не прекращается ни на секунду. И если Лёшкина смерть поможет ей добраться туда, то тогда да – она собирается его убить.
Что-то острое, движущееся чётко и ровно, вклинилось в программный код. Защита сервера? Нет, это какой-то вирус, червь, приползший извне. Лёшке потребовалось несколько секунд, чтобы понять – это обещанная метелкой помощь. Её вирусы атаковали защиту сервера, они отвлекали стражей, не позволяя им даже заметить Лёшку. Осталось только добраться до зверя и освободить его.
Финиш! Лёшка нашел то, что искал. Однако теперь ничего не заканчивалось, всё только начиналось. Он нашел вход в лабиринт, расчищенный от цифрового хлама Заремой.
Рев Минотавра, живущего там, вырвался из черного жерла тоннеля, заливая потоком данных «поплавок» в Лёшкиной голове. Перед глазами поплыло, экран «раллера» уехал куда-то вбок, и что-то довольно твердое воткнулось в висок.
Очнулся Лёшка от того, что защипало в носу. И еще какой-то странный едкий запах.
– Нам нужно продолжать, – сказала Зарема.
Лёшка лежал на полу, а девчонка нависала над ним. На большом и указательном пальцах её правой руки виднелись следы чего-то светло-голубого, какого-то порошка.
Можно я не буду продолжать?
Но вслух он ничего не сказал. Лишь кивнул и, опираясь на руку девушки, поднялся, вернувшись к «раллеру». Ему было очень страшно. Но теперь и он желал увидеть того Минотавра.
– Еще «синдина». – Лёшка вытянул руку.
Зарема покачала головой.
– Не сейчас, – сказала она. – Еще не настало время.
То есть она всё же собирается вкатить ему четвертую дозу. Насколько понимал Лёшка, после такого не выживают.
Но ты же сам попросил.
Вход. Чёрт возьми, как здесь темно! Стены, повороты, ловушки и сложнейшие системы защиты. В лабиринте всего было с избытком. Но каким-то чудом Лёшке удавалось пройти сквозь эти преграды.
А после пятнадцатого или шестнадцатого поворота он понял, что идет по чьему-то следу.
32
Маленькая пластиковая ложечка не стучала, а противно скребла о край тоже пластикового стаканчика. Унять дрожь в руках Циммерману всё равно не удалось бы, так что лучше бы ложка стучала – это бы не так сильно раздражало, как мерзопакостный скрип.
Голова шла кругом, очень хотелось забиться в какой-нибудь угол, зажмуриться и заснуть, но Мельхиор не мог сейчас позволить себе отдыхать. Нужно спасать ситуацию. Хотя… спасать, собственно, уже нечего.
Ты же знаешь, что боишься закрыть глаза совсем по иной причине.
Да, да, черт возьми, он знал! Он боялся. Он уже попробовал, уткнулся лицом в сгиб локтя и начал задремывать. Или, скорее, он начал падать в пропасть. В какой-то непонятный вертикальный лабиринт, из которого невозможно выбраться. Потому что дороги не найти, да и карабкаться обратно вверх, не зная, где и как свернуть, тоже не удалось бы.
Когда он заглянул туда, когда прикоснулся сознанием к тому, что таилось в злосчастной сети тринадцатого полигона… Да не был он уверен, черт возьми, что через дыру, проломленную в защите цифровой начинки спутников, они попали именно на тринадцатый полигон. Он словно в какой-то иной мир заглянул.
А ведь хорошо получилось, что ты решил не делать последний шаг, да?
Циммерман пустил туда тритонов. Не пустил даже, а направил безумную, рвущуюся крушить всё и вся стаю в вертикальные коридоры цифрового лабиринта. Тритоны ворвались внутрь, подобно урагану, и увязли среди непоколебимых стен.
Мельхиор вынул из остывшего кофе ложечку и тщательно облизал ее. Кофе оказался слишком сладким, и Циммерман понял, что насыпал в стаканчик, по меньшей мере, три порции сахара. Приторно, но для мозгов полезно. Машинист одним глотком залил в организм остывший напиток и замер, обдумывая пришедшую только что в его голову мысль.
Дело в том, что однажды он уже видел нечто, похожее на лабиринт. Почти два года назад. На сервере биржи Eurex, куда вломился какой-то таинственный ломщик, одним движением сокрушивший все барьеры европейских машинистов. Тогда говорили о странном «резонансе», оставленном «поплавками», которыми пользовался тот ломщик. Чуть ли не о технологическом чуде, о новом принципе работы чипов. Но мифический процессор так и не нашли, да и «резонанс» подобной структуры в сети больше не появлялся. Поэтому все странности были списаны на программный сбой.
Процессоры процессорами, а фрагменты червя, запущенного тем ломщиком на серверы Eurex, Мельхиор видел собственными глазами. Не погружался в Сеть, разогнав мозги троицей, как сегодня, а просто просмотрел остатки кода. Но и в тот раз, так же, как сейчас, необычная структура кода напомнила ему запутанный лабиринт.
Когда первая группа тритонов провалилась в цифровую западню, застряв там, медики сообщили, что их мозги «зависли». Как это было у «минусов», только намного серьезней – никаких осознанных действий, одни рефлексы. Циммерман, нутром чувствуя, что дело пошло не так, что есть здесь нечто странное, чего он не понимает, отдал приказ подключить вторую двадцатку, которая «разогревалась» в соседней комнате. Президент Моратти хочет получить доступ в сеть тринадцатого полигона «Науком» любой ценой – так что два десятка тритонов цена совсем невысокая.
То, что вторая бригада «особых сил» завязла, заблудилась в черных недрах цифрового лабиринта, стало ясно сразу же. Поэтому недолго думая Мельхиор распорядился добавить еще десяток тритонов.
В лабиринте они продержались всего несколько секунд. Точнее, лабиринт позволил им продержаться – у Мельхиора сложилось впечатление, что этот червь (или чем там оно еще являлось?) мог уничтожить их всех мгновенно, просто какое-то время изучал то, что вторглось в его владения.
Циммерман отдал приказ о прекращении операции, когда из машинного зала поступил вызов, и звонивший машинист, сбиваясь, стал докладывать о нештатной ситуации. В карьере Мельхиора Циммермана ситуации случались разные, но никогда еще в машинном зале штаб-квартиры СБА Анклава Цюрих не раздавалось подобного вопля ужаса и отчаяния, который он услышал на фоне запинающегося голоса машиниста.
Два машиниста, работавшие с тритонами, до сих пор бились в судорогах, ни на секунду не приходя в сознание. Медики колдовали над ними, но результата не было. Доктора даже не могли понять, что с ними происходит.
Из машин, задействованных в операции, уцелела только одна, платы остальных выгорели от перегрузки, завоняв жженым пластиком весь машинный зал. Даже активировалась система пожаротушения, но ее, к счастью, быстро отключили, так что часть машин всё же удалось уберечь от замыкания, а сеть Цюриха – от полного падения.
«Раллер», оставшийся исправным, сейчас стоял на столе Циммермана. Выключенный – машина зависла и самостоятельно отключилась, когда это всё произошло.
Если бы еще понять, что именно произошло.
Все еще дрожащий палец неуверенно надавил на кнопку включения. Экран «раллера» на мгновение вспыхнул, система загрузилась, а потом изображение подернулось мутно-серой пеленой и сделалось недвижимым. Машина снова зависла.
Нужно узнать, что там, внутри. Этот «раллер» – единственный уцелевший свидетель.
Циммерман подключил пострадавшую машину кабелем к своему терминалу, предварительно запретив тому доступ в Сеть. Неизвестно еще, что может выползти из недр пострадавшего «раллера».
Мельхиор прикоснулся к клавишам, почувствовав подушечками пальцев теплый пластик, но сделать ничего не успел. На экране замелькали окна, стремительно сменяя друг друга, строчки кода с неимоверной скоростью уползали вверх, не позволяя прочесть ни знака. Циммерман несколько раз безрезультатно ткнул в клавишу отмены и тут заметил, что индикатор сетевого подключения сменил цвет с красного на зеленый. Чем бы ни была та тварь, что поселилась в зараженном «раллере», она настойчиво пыталась получить доступ в сеть Анклава Цюрих.
– Черт бы тебя подрал, – пробормотал Циммерман, не зная, за что хвататься.
В ужасе Мельхиор схватил стул, на котором сидел, и изо всех сил стал молотить им по процессорному блоку свой машины. Он опускал тяжелое металлическое основание стула на искореженный компьютер до тех пор, пока экран не погас и не перестали светиться последние светодиодные индикаторы. Корпус машины лопнул, через отверстие хорошо просматривались смещенные ударами платы.
У Циммермана в голове помутилось. Он, раздирая в кровь руки, расширил пробитую стулом дыру и выдергивал платы одну за другой. Он жаждал добраться до твари, что пришла сюда со спутников «Науком».
Через спутники.
Мельхиор не заметил, когда открылась дверь его кабинета. Чья-то сильная рука резко дернула его назад, Циммерман не удержался и упал на пол. Он лежал так несколько секунд, зажмурившись и тяжело дыша, а потом открыл глаза и увидел Моратти, склонившегося над ним. Выражение лица президента не предвещало ничего хорошего.
