Они как острые, заточенные лезвия, вспарывающие кожу.
Как едкая соль на оголенном куске мяса.
Как меткий выстрел в самое сердце.
— Убирайся, — цежу сквозь стиснутые зубы.
— Если вернуться к теме нашего разговора, ты — бездарь и вся эта твоя маляка — бездарщина полная. Мой тебе совет, сожги все подчистую при первой же возможности.
Небрежно ткнув костылем в эскиз, рвет его надвое.
— Если бы мог поменяться с ней местами, не задумываясь, сделал бы это, — зачем-то произношу в отчаянии.
Много лет назад, сидя около бездыханной Алисы, я сказал ему тоже самое.
— Да, но ты не можешь! — с сожалением бросает он, уходя.
Киваю.
Оседаю на пол, когда хлопает дверь в спальню. Сжимаю пальцами виски. Зажмуриваюсь до скачущих, мерцающих цветных точек.
«Ты должен был спасти ее, чертов кусок дерьма! Хоть что-то стоящее мог сделать в своей никчемной жизни! Она погибла из-за тебя! Из-за тебя!»
Страшные кадры атакуют сознание.
Огонь пожирает все вокруг. Дышать становится нечем. В носу и на языке ощущается неприятный привкус гари.
Моргаю. Трясу и дергаю головой.
Лестница горит. Я зову ее. Зову, но она не отвечает…
Алиса… Моя Алиса.
Пламя пугает, кусается и мешает мне пробраться наверх. Пытается оторвать нас друг от друга. Разделить… Но разве это возможно? Мы же всегда были вместе, с самого рождения.
Больно. Ничего не видно. Коридор. Спальня. Она лежит на кровати и не хочет вставать. Не реагирует, не отзывается.
Беру на руки вместе с одеялом. Обратно практически бегу.
Не уронить. И только успеть бы…
Но я не успел…
Распахнув глаза, дышу как параноик.
Спина взмокла. На лбу выступила испарина.
Раскачиваюсь, дрожа всем телом, пытаюсь сфокусировать взгляд и вернуться в реальность. В ту реальность, где я есть, а ее нет…
Позорно глотаю хлынувшие потоком слезы и скулю.
Я не успел…
Глава 41. Лавринович
ДаринаВ кафетерии довольно шумно. Повторить материал к семинару получается с трудом. Даже если попытаться сконцентрироваться, все равно вряд ли из этого выйдет толк.
— Я присяду? Здесь свободно?
Отрываю взгляд от конспекта. У моего стола стоит наш преподаватель по лексикологии.
— Свободно. Добрый день, Денис Андреевич, — здороваюсь, спохватившись.
— Вне аудитории можно просто Денис, — присаживается напротив.
Я отчего-то краснею. Двигаю тетрадки ближе к себе, освобождая пространство под его поднос.
— Девять лет разницы не так уж много, верно? — зачем-то поясняет он. — Тебе ведь девятнадцать?
— Почти. Скоро исполнится.
— Готова к семинару? — интересуется, кивая на конспект.
— Вроде да. Готова.
— Отлично. Заработать автомат совсем несложно, особенно тебе, — невозмутимо принимается за свой обед, а я начинаю замечать активное копошение тех, кто сидит за соседними столами.
— Что вы имеете ввиду?
— А что тебя удивляет? Ты старательная, усердно занимаешься и упорно трудишься, — отправляет в рот ложку с пюре.
— Как все…
— Да брось, Дарин, — качает головой. — Далеко не каждый студент стремится грызть гранит науки. Так было всегда.
— Вы тоже здесь учились?
— Да. Учился, потом аспирантом стал…
— Вам нравится преподавать? — спрашиваю, потому что мне и правда интересно.
— Нравится, Даш. Хотя есть определенные сложности. Вот как сейчас. Стоит подойти к милой девушке, как тут же это не остается незамеченным.
В этом он прав, лично мне жутко некомфортно. Денис Андреевич — молодой преподаватель, и окружающие могут надумать себе то, чего нет, а нам обоим это ни к чему.
Ловлю на себе внимательный взгляд Вершининой, сидящей неподалеку. Правда она тут же придает лицу скучающее выражение и отворачивается. Делает вид, что смотрела вовсе не на меня…
Ну-ну…
Грустно вздыхаю.
Стоит, наверное, пояснить, наши с ней отношения разладились от слова совсем. Мы только сильнее отдалились друг от друга, и ни о каких шагах навстречу речи, разумеется, не идет. Полный взаимный игнор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В академии все свое время Инга проводит в компании Яна. Но тут меня порадовало ее здравомыслие. Она предпочла «дружить» с Абрамовым, а не с тем же Яковлевым. Честно говоря, я думала, что будет наоборот. Мне казалось, что она, испугавшись последствий разговора, состоявшегося в деканате, сделает неправильный выбор… Хотя подозреваю, дело тут лишь в том, что перевесила ее симпатия к Яну.
Симпатия.
Нет… Инга, похоже, влюбилась. По крайней мере, со стороны это именно так и выглядит. Ее выдают взгляды, жесты, искренний смех, случайные прикосновения.
А я вот смотрю на нее и вспоминаю то, что происходило два года назад. Я ведь рядом с ним вела себя ровно так же. Чуть ли не в рот ему заглядывала… Обожала, несмотря ни на что. Закрывала глаза на дурной характер и многие вещи.
— Дарин, — голос Дениса… Андреевича отвлекает меня от размышлений.
— Да?
— Давно ты работаешь в этой организации?
Поворачиваюсь к нему и не сразу улавливаю смысл сказанного.
— «В кругу друзей», — поясняет он, поправляя рукав стильной, черной рубашки.
— Второй год, — отвечаю в смятении. — А откуда вы знаете?
— Ты же понимаешь, на каждого студента имеется портфолио в базе данных, — складывает ладони в замок и подмигивает мне.
— Понимаю.
Смеется.
— Да шучу… — наклоняется чуть ближе. — Я просто видел тебя там на днях. Вот и решил поинтересоваться на тему того, как моя юная, подающая надежды студентка там оказалась.
— Сперва в этой клинике работала моя мама, а я только изредка ей помогала. Потом мне предложили официальное трудоустройство и сменный график. Я согласилась, — зачем-то рассказываю я ему.
— Почему согласилась? — внимательно всматривается в мое лицо. — Тяжелая ведь работа. Специфическая. Старшее поколение — народ, прямо скажем, непростой.
— Не знаю, — пожимаю плечом. — Привыкла, график удобный, неплохая зарплата…
— Я наблюдал за тобой, — признается он, улыбаясь, и я в этот момент готова провалиться от смущения под стол.
Уже вон и пальцем на нас показывают.
— Знаешь, твое доброе отношение к этим старым детям очень бросилось в глаза, — продолжает, лишь сильнее озадачивая.
— Извините, но что вы там делали? — все-таки нахожу в себе смелость на то, чтобы задать этот вопрос.
Вариантов немного. Может, там трудится кто-то из его родственников или знакомых? Но это вряд ли. Особенно учитывая, что его отец является многоуважаемым профессором данного учебного заведения.
— Как ты, вероятно, догадываешься, в вашей клинике сейчас находится близкий мне человек. И, честно сказать, я хотел бы поговорить с тобой об этом. Только не здесь и не сейчас, — бросает взгляд на часы. — Скажем… на выходных. В любом удобном для тебя месте. Идет?
— Мы можем поговорить в академии? — сразу предлагаю самую безопасную территорию.
— Дарина, — Денис Андреевич снова широко мне улыбается. — Не на свидание зову, если ты об этом переживаешь.
Переживаю. Потому что его шутливый тон и озорной огонек в глазах говорят совсем о противоположном. Либо у меня чересчур богатое воображение…
— Я позвоню вечером, если ты не возражаешь. Спасибо за отличную компанию, — поднимается со стула и забирает поднос. — Кстати, ты отлично играешь в волейбол. Желаю одержать победу во вторник. Приду посмотреть, если не буду занят.
Опять подмигивает.
Да что ж такое…
— До встречи, Даш.
Киваю. Хотя еще ничего не решила по этому поводу.
Денис Андреевич уходит, и я спешу последовать его примеру. Потому что быть эпицентром всеобщего внимания нет никакого желания.
Скидываю свои вещи в сумку, беру чашку и направляюсь к выходу, стараясь не замечать любопытные взгляды, обращенные в мою сторону.
В аудитории по привычке занимаю свое место в первом ряду. С недавних пор по соседству пристроилась Таня Сивашова, наша староста. Вот и сейчас она что-то строчит в блокноте, обложившись при этом по кругу ворохом бумаг, занявших почти всю парту.
