— Добрый день, первокурсники! — здоровается с нами Кирилл Евгеньевич. — Танечка, лишнюю макулатуру убираем. А вы, милочка, будьте так добры, разбудите соседа. Уж видать ночью ему спать было некогда…
По аудитории прокатывается волна смешков.
Непроизвольно поворачиваю голову вправо. Инга склоняется над Абрамовым. Не в первый раз он засыпает вот так посреди учебного дня. Что с ним происходит — непонятно, но точно ничего хорошего.
Какой-то он уставший, измотанный. Болезненно бледный. И, что странно, за последнюю неделю на мне сорвался лишь единожды. Притом, что с завидным упорством терроризировал весь месяц. На лекциях и вне аудиторий.
«Радуйся, Даша!» — советует внутренний голос.
Но как-то не особо выходит…
* * *
Стою в очереди за курткой и замечаю Риту. Точнее сперва знакомый пуховик, а потом уже ее.
В очередной раз удивляюсь тому, как быстро она худеет. Фантастика какая-то… Особенно учитывая тот факт, что никакой активности в ее жизни не прибавилось. Будучи соседкой по комнате, я определенно это вижу.
Есть она стала реже и меньше, однако на диету это не особо похоже. Даже и не знаю, в чем секрет. Спросила бы, но, увы, и с ней дружеское общение мы не поддерживаем. «Привет, пока» и некоторые другие бытовые фразы — вот, собственно, и все.
Очень сложно так сосуществовать в одном жилом помещении, но оказывается вполне реально…
Закутавшись в шарф, выхожу на улицу. Спускаюсь по ступенькам и поджимаю губы. Навстречу мне идет Сергей. Снова с цветами. На этот раз он несет тюльпаны.
— Привет, Дарин.
— Здравствуй, Сереж, — обмениваемся прохладным приветствием.
— Ты на работу или в общежитие? — интересуется он, пытаясь придать голосу некую беззаботность.
— На работу.
— Провожу? — смотрит на меня с надеждой.
— Не надо.
— Даш… Давай поговорим, — просит, глядя мне в глаза.
— Так вроде поговорили уже, разве нет? — неловко переминаюсь с ноги на ногу.
— Даш…
Мимо проходят мои одногруппники. Среди них, разумеется, и Ян с Ингой. Первый — плечом задевает Матвеева. Нарочно, конечно же. Свободного пространства вокруг предостаточно.
Матвеев на этот вызов никак не реагирует. Разве что стреляет в спину Абрамова недовольным взглядом.
— Опоздаю.
— Ну так идем? — протягивает мне ладонь, но я предпочитаю убрать руки в карманы. — Цветы-то хоть возьмешь?
Обиделся. А мне почему-то все равно.
— Зачем ты опять их принес? Не надо тратиться.
— Помириться хочу, Даш. Сколько уже можно меня наказывать? Вроде разобрались… Я попросил прощения за резкие высказывания в твой адрес. Ты сказала, что зла не держишь. Так в чем тогда проблема?
Мы неспешно бредем по тротуару. Погода сегодня под стать настроению. Серое небо, затянутое плотными, густыми облаками, и холодный ветер, пробирающийся под куртку.
— Даш… — Матвеев все же берет меня за руку. — Ты права, неважно, что было в прошлом. Есть настоящее и будущее. В котором мы вместе.
Мимо нас, поднимая пыль, проносится резвая «БМВ».
Ян больше не ездит на автобусе. Видимо, все вернулось на круги своя…
— Мое отношение к тебе никак не поменялось. Я люблю тебя и по-прежнему хочу быть с тобой, — Сережа сжимает мои пальцы чуть сильнее.
«Хочу быть с тобой».
Я вдруг понимаю одну простую вещь — я не хочу. Не хочу быть с ним.
— Давай останемся друзьями…
Это предложение уже неоднократно звучало в моей голове, и вот настал момент произнести это вслух.
— Что? — потрясенно замирает на пару секунд.
— Мне кажется, так будет правильно, — высвобождаю свою ладонь из его.
— А причина? — осведомляется он холодно.
Причина. Хороший вопрос.
— Почему-то больше не вижу нас как пару, — тихо признаюсь я.
— Ты серьезно, Даш? — Сергей растерянно проводит рукой по волосам.
— Серьезно. Ты мне дорог, но…
— Не продолжай. Все ясно, — невесело усмехается.
Что конкретно ему ясно, остается загадкой.
— Вот так запросто возьмешь и разрушишь наши отношения?
Укор во взгляде вынуждает почувствовать себя мерзко, но я знаю одно: будет еще хуже, если не обозначить ситуацию сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сереж, прости, мне пора…
Да, некрасиво. Да, резковато, но врать не могу. Противно. Нельзя так.
Я думала, что справлюсь, правда. Что переступлю через себя и попробую пойти дальше. Попробовала. Не получилось. Отвернуло… Так спрашивается, зачем мучить человека? К тому же, неравнодушного ко мне.
— Я не готов это принять, — выдает он, подумав. — Если тебе нужно время, ладно. Только не надо вот так… рубить с плеча.
Смотрим друг на друга. И, к сожалению, я понимаю, что никогда еще не чувствовала такой уверенности, как сегодня. Уверенности в том, что поступаю действительно правильно.
* * *
С Денисом… Андреевичем мы встречаемся в субботу. Сначала я хочу отказаться, но потом думаю о том, что это, пожалуй, глупо. В конце концов, этот разговор ни к чему меня не обязывает.
Ведь так? Не обязывает?
В парке довольно многолюдно, но мы далеко от академии, так что я могу выдохнуть и расслабиться. Другой район. Вероятность того, что я встречу здесь однокурсников, практически равна нулю.
— Симпатичное местечко, — осматривая окрестности, заключает мужчина.
— Да, — мои губы трогает грустная улыбка.
Сюда я любила приходить еще в те времена, когда училась в гимназии Попова. Маршрут до дома проходил именно через эти аллеи, и я частенько тут задерживалась. Приезжаю в этот парк до сих пор. Несмотря на воспоминания, все еще терзающие грудь.
— Значит, Мария Сергеевна ваша бабушка…
Выяснилось, что Филатова — мать многоуважаемого профессора Лавриновича, отца Дениса Андреевича.
— Даш, ну вроде договорились на «ты», — хмурится он.
— Мне так проще.
— А мне нет, — останавливается. — Вот правда, Арсеньева, чувствую себя пенсионером! А мне всего-то, на минуточку, двадцать восемь.
Смеюсь.
— Хватит уже фамильярничать. Расслабься.
Расслабься. Можно подумать, я каждый день вот так разгуливаю по парку с кем-то из преподавателей. Сама мысль вынуждает смутиться. А наличие симпатичного молодого человека, идущего по левую сторону от меня, так тем более.
— Как она?
— Мария Сергеевна тяжело пережила адаптационный период. Совершенно не ладит с другими пациентами и персоналом.
— Да она у нас в принципе человек тяжелый, — хмыкает он невесело.
— Ей сложно воспринять случившееся.
— Глупости. Она в этом вашем центре временно и знает об этом, — произносит он беззаботно.
Временно. Многие так говорят. А потом оставляют родителей и родственников там насовсем.
— Закончится ремонт в ее квартире на Садовом, тогда и заберем назад.
— А у вас не было возможности поселить ее с кем-то из родственников? — любопытничаю осторожно.
— Нет, кому нужна такая «радость», — отрицательно качает головой. — У вас нормальные условия содержания. Считай, что санаторий. Не понимаю, почему бабушка так агрессирует.
— Не санаторий точно, — спорю я.
— Не знаю, мне все понравилось. По-моему очень достойное место для того, чтобы встретить там старость. Согласись, веселее находиться в компании себе подобных, нежели погибать в одиночестве.
Сдержанно улыбаюсь.
Да как они не понимают, пожилой человек хочет быть нужным прежде всего своей семье. Детям. Внукам.
— Даш, я хочу попросить тебя об услуге. Ты не могла бы почаще заглядывать к ней… Получше присматривать, быть к ней повнимательнее. Я деньгами не обижу.
— Не надо мне никаких денег, — спешу отказаться. — Я зарплату получаю, этого вполне достаточно.
— Попробуй наладить контакт и донести до нее, что мы не враги. Она же даже разговаривать со мной не хочет.
— Неудивительно. Воспринимает как предателя.
— Какая ерунда…
Ерунда ли.
— Мы любим ее. Не подумай чего плохого.
