— Какой ты молодец! — улыбаясь, искренне хвалю его я, когда он спустя пару минут заканчивает декларировать стишок.
Ему точно нелегко даются подобные монологи, но как здорово это звучало!
— У Савелия блестящая память, — горделиво комментирует Ян.
— Хочешь еще, Да…ша? — спрашивает мальчонка с горящими глазами.
— Давай.
— Жил в квартире Та…ра…кан, В щели у порога. Никого он не кусал, Никого не трогал, Не… не царапал никого, Не щипал, Не жалил, И домашние его Очень у…ва…жали. Так бы прожил Та…ра…кан Жизнь со всеми в мире Только люди завелись У него в квартире.[13]
Смеюсь, и Савка начинает тут же заводить следующий. Про Антона и макароны.
— Нормальное стихотворение ей расскажи, а не эту ересь. Роме твоему противопоказано книги выбирать.
— Ересь!
Значит, Беркутов в курсе о наличии этого ребенка…
Пока Савелий старательно зачитывает Пушкина, я снова размышляю о выражении «папа-Ян».
Да ну не может быть…
— Да…ша.
— Она тебя не слушала, дружище.
— Я слушала! — стреляю в него негодующим взглядом.
— Нет, — произносит безапелляционно.
— Глаза ему сделайте! — просит мальчишка, оценивая результат. — И оденьте его.
— Сейчас… минутку… — не жалея отрываю запасные пуговицы, пришитые к изнаночной стороне куртки. — Стой. Вот так!
— Ооо, — Савелий радостно таращится на своего теперь уже глазастого Колобка.
Ян снимает с себя шарф и оборачивает вокруг нашего кругляша.
— Ну и рот ему тогда уже организуйте, — советует, завязывая стильный узел.
— Аааа вот! — Савка впечатывает веточку в то самое место, где должен располагаться рот.
— Вставай, Чудик.
— Фото! Фото!
Ян закатывает глаза, но лезет за телефоном.
— С ней… — мелкий бросается на меня. — Сыр, Да…ша. Туда смотри. Птииичка вылетит.
Я опять заложник ситуации. Как отказать ребенку?
Смотрим в камеру.
— Мы красииивые там? — уточняет Савка.
— Сойдет. Иди сюда.
Ребенок послушно топает к нему.
Ян поправляет на нем шапку. Затягивает капюшон поплотнее. Садится, завязывает шнурки на правом ботинке.
— Не замерз?
— Нет.
Так непривычно это видеть…
Мальчик теребит его за волосы, наклоняется, что-то спрашивает и косится в мою сторону. Ян смеется.
Чувствую себя странно… Мне явно пора уходить, порученную миссию я уже выполнила.
— Да…ша…
— М?
Среагировать не успеваю. Снежок попадает в цель. Точнее мне в живот.
— Выше кидай, — услужливо подсказывает ему Ян, показывая мастер-класс.
Вторая порция прилетает уже в лицо. А потом еще. В шею.
Какого…
— Прекратите! — вытряхиваю снег, попавший за шиворот. — Холодно!
Савелий заливисто смеется и запускает в меня очередной снежок.
— Да…ша! Поиграй со мной! Поиграй! Поиграй! — требует, развеселившись.
Так начинается нечто непонятное… Войнушки. Обстрел. Беготня по примыкающей к парку лесной зоне.
Савелий кричит, хохочет и догоняет меня. Так быстро, как может.
— Хватит. Давай сделаем рокировку, — тяжело дыша, перехватываю мальчугана, прячась вместе с ним за широким стволом дерева. — Теперь ты в моей команде. Будешь защищать девочку. Как самый настоящий рыцарь.
— Я не понял… — слышим голос Яна. — Где вы и что задумали?
Раскусил нас раньше, чем удалось осуществить коварный план.
— Тссс… Повалю его, а ты атакуешь сверху, — тихонько даю наставления.
Савка воодушевленно кивает.
Отлично я придумала.
Ян свистит.
Его шаги слышны совсем рядом, и по телу разливается какой-то дурной адреналин.
Ну что за идиотизм?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мальчик вопросительно задирает голову. Встречаемся глазами. Прижимаю палец к губам, и Савка послушно молчит.
Прекрасный напарник, хочу я вам сказать.
Как только куртка Абрамова попадает в поле зрения, мы приступаем к осуществлению моей нелепой затеи.
Просто толкнуть не выходит. Реакция у парня отменная. Хватает меня за куртку и вниз мы валимся уже вместе.
— Сава! Помоги! — отбиваясь, кричу истошно.
— Он на моей стороне, — недовольно напоминает мне Ян.
— Уже… нет, — сообщаю, уползая.
— Ну и чему ты учишь ребенка? — резко дергает за капюшон, но я снова умудряюсь от него ускользнуть.
Ценой шапки, а что поделать!
— Бууу! Попаааался!
Оборачиваюсь.
Ага. Мелкий задержал его, умница!
Воспользовался-таки моментом. Взобрался на Яна и хулиганит. Скачет на нем. Активно сыпет на него снег.
— Она сказала сделать вот так…
Не могу не рассмеяться. Я и правда об этом просила.
Савелий с усердием растирает снегом щеки Абрамова и довольно визжит, потому что тот лежит и даже не сопротивляется, позволяя ему творить все, что пожелает.
Отряхиваюсь, слушая переливчатый смех мальчишки, эхом отскакивающий от оголенных деревьев.
— Смотри! Снежинки! — восторгу нет предела. — А где они живут?
— На небе.
— А что они такое? — торопится задать следующий вопрос.
— Замерзший пар, выпавший в форме кристаллов.
— Красиииво, — ловит их ртом. Прямо как я. — А почему они разные? — Савка рассматривает белоснежные кружева на рукаве.
— Не бывает двух одинаковых, так задумано природой.
— Почемууу так задумано?
— Потому что погодные условия переменчивы. Температура, давление и прочее, — терпеливо поясняет Ян. — Ну-ка, погоди, малой. Дай я встану.
Почуяв неладное, вскидываю голову.
— Сюда иди, Арсеньева, — обращается ко мне елейным тоном и направляется в мою сторону.
Еще и подзывает при этом пальцем.
— Отстань.
Разворачиваюсь. Удираю, и он однозначно меня преследует.
— Это было честно, — крича, оправдываюсь на ходу.
Петляю как заяц. Влево. Вправо.
Ой-йой. Как же он близко…
— Да…ша! — вопит Савелий, повторяя наш маршрут.
— Помоги! — ноги утопают в сугробах.
— Да…ша!
Далеко убежать не выходит. Уже у следующего дерева меня настигает растрепанный, краснощекий Ян.
— Ну все, поиграли и хватит! — нервно сглатываю, глядя в его потемневшие глаза.
— Я тоже так думал, — толкает меня к стволу.
— Яяян, Да…ша, тут беееелка! Бееелка самая настоящая!
Ледяные ладони Яна ложатся на мою шею, и я непроизвольно вздрагиваю.
Пальцы скользят вверх. Грубо и несдержанно оглаживают скулу.
— Не надо, — шепчу, в отчаянии цепляясь за его куртку.
Сердце давно сбилось с ритма. Оба задышали чаще, стоило сократить расстояние до катастрофического минимума.
— Ян…
Обжигающий взгляд скользит по моему лицу и останавливается на губах… Замерзших и потрескавшихся.
Но как же он смотрит на них…
Внутри все обрывается.
Меня накрывает волна внезапной, острой тревоги и нарастающей, неконтролируемой паники.
Она душит. Стучит кровью в висках. Парализует тело. И вот вдоль позвоночника бежит дрожь предвкушения.
Да, я безумно скучала по нему. Да, каждое его прикосновение до сих пор вызывает во мне ответный трепет.
Но я не могу…
Слишком болит душа. Душа, в которую по сути плюнули. Слишком свежи раны.
Где-то глубоко протестует растоптанная гордость.
И к счастью, я слышу этот ее плач…
Собрав волю в кулак, решительным жестом убираю его руки от себя и ухожу прочь.
Не оборачиваясь.
Так надо…
Глава 43. Выхода нет
Дарина
