Митя, миленький, я, наверное, тебя ужасно люблю, но что же делать?
Только не говори мне, что Баева ты любишь тоже — задушу голыми руками.
А я и не говорю. Я не знаю. Ничего не знаю, не понимаю, и работа самое что ни на есть благо — двинешь разок по пальцу молотком и сразу забываешь обо всем, наслаждаясь моментом полной и безграничной нирваны. Все страшно запуталось, и проясняется только когда я стою с тобой вот так и слушаю ветер; там, под твоей курткой, гул зимнего моря, шторм; ты что-то говоришь, но слова расплываются, как будто и слух мой тоже слезится; только море, голос и запах талого снега; все это вместе — ты, которого я, наверное, ужасно люблю. Или нет.
Один день из жизни Дмитрия Соколовского
(пьеса в трех действиях, без пролога и морали)
Действие первое
Комната Б-1331, стол завален инструментами, на полу огромная алюминиевая кастрюля. На табуретке стоит Кот в новых брюках швами наружу, Ася с булавками во рту наметывает вытачки. Кот гримасничает — он то встает в позу Наполеона, скрестив руки на груди, то в позу Ленина на броневике, одна рука за воображаемую жилетку, другая вперед. Беседа, как всегда, чрезвычайно содержательна.
КОТ: Товагищи! Доколе, я вас спгашиваю, ходить нам без штанов, когда пгоклятая гидга капитализма…
АСЯ (вынимая изо рта булавку): Кот, не вертись, уколю.
Входит Петренко.
ПЕТРЕНКО: Коту костюмчик справить решили? Ты что, женишься? Или в цирке работу нашел?
Кот икает.
АСЯ: Выбирай выражения, не видишь, человек на иголках.
КОТ: Вот именно. Моя жизнь в руках этой женщины, поаккуратней с гипотезами.
АСЯ: Твоя жизнь, Кот, давно в руках совсем другой женщины. Которое тут временное, слазь. Погуляй пока, скоро будет.
Кот снимает брюки и надевает джинсы. На нем семейные трусы с якорем на самом видном месте. Якорь выполнен, судя по всему, люминесцентной краской. Если такие трусы днем засветить как следует, ночью точно не ошибешься.
ПЕТРЕНКО (показывая на кастрюлю): А это для пролетариев, Владимир Ильич, общий котел, так сказать?
КОТ: Это баевский проект, разработанный для повышения благосостояния всех трудящихся нашего этажа.
ПЕТРЕНКО: Опять двадцать пять. И что на этот раз?
КОТ: Докладываю. По распоряжению Баева мы с Лёхой провели мониторинг окружающей среды, иначе говоря, ходили в народ.
ПЕТРЕНКО: Так.
КОТ: И выяснили, что народ нынче на распутье. С одной стороны, он жаждет попкорна — это дань буржуазной моде. С другой стороны, он ностальгирует по коммунистическому прошлому, и в нем, народе, остро ощущается недостаток сахарной ваты.
ПЕТРЕНКО: На чем же вы остановились?
КОТ: Чертежи и макеты экспериментальных установок мы сделали для обоих случаев. Вот, погляди. (Показывает маленькую кастрюльку, к ней прикручены моторчик, вентилятор и разная другая дребедень.)
ПЕТРЕНКО (хохочет): Гравицапу изобрели. Ради этого вас родина четыре года учила?
КОТ: Продолжаю, игнорируя злопыхательские выпады Антанты. Для попкорна, как мы выяснили, нужен специальный сорт кукурузы, который у нас не растет. Поэтому модель попкорновой установки как идеологически чуждое явление отправляется в музей «Поля чудес». А с ватой все пучком — сахар он и в Африке сахар.
ПЕТРЕНКО: И каков основной принцип вашего устройства?
КОТ: Слушай сюда. В этой железке делаются пропилы, через каждые полтора сантиметра. (Берет со стола металлический предмет, похожий на коробку от кинофильма, показывает.) Под ней помещается так называемый ТЭН, или теплонагревательный элемент, проще говоря, спираль от электроплитки (приподнимает со стола, кладет назад). На ней нагревается сахар. Под железкой расположен электромоторчик, соединенный приводом с сахарораспылителем. Последний, вращаясь, разбрызгивает расплавленное сырь е, которое оседает на внешней кастрюле в виде длинных, тонких и сладких нитей. Оператор при помощи стерильной ватной палочки собирает эти нити в одну большую мочалку. Экономический эффект достигает 1000 %. Просто, как все гениальное.
ПЕТРЕНКО: А это и есть та внешняя кастрюля, на которую должно оседать сырье?
КОТ: Точно так.
ПЕТРЕНКО: Побольше не нашли?
КОТ: Напрасно вы, батенька, иронизируете. Предварительные расчеты показали, что нить окажется тонкой только в том случае, если диаметр внешней кастрюли будет составлять 1 м и более. Мы за ней полдня в столовке охотились. Сторговали за вполне приемлемую сумму, потому что просто слямзить не удалось.
ПЕТРЕНКО: Не хотите ли продать вашу идею в Дубну? Там как раз ломают голову над подобными штуками. И на сахар тратиться не надо.
КОТ: А троцкистов-нигилистов мы будем исключать из числа пайщиков-концессионеров.
ПЕТРЕНКО: Я бы на вашем месте не горячился, товарищ Кот. У меня в лабе есть то, чем можно перепилить такую железку. Но сам пилить не возьмусь — не на один час работенка.
КОТ: Отлично, тащи. И без тебя справимся.
В дверь пытается пройти Митя. Он катит деревянный круг диаметром метра полтора.
ПЕТРЕНКО: Вторая серия.
АСЯ (отрывается от шитья): Митька, или ты или она, вдвоем вы не пройдете.
МИТЯ: Помогли бы лучше.
Вдвоем с Петренко они вкатывают деревяшку и пристраивают у шкафа.
МИТЯ: Поздравьте меня, я больше не дружу с Уголовным кодексом. Я ее спер.
АСЯ: И что это такое?
МИТЯ: Дубовая столешница. Стояла в фойе зоны «К». До сих пор не пойму, как меня пропустили на вахте. Сознательные граждане даже помогали в лифт загрузиться.
АСЯ: Митька, это нехорошо.
МИТЯ: Верну, когда разбогатеем. Вот только придется дырочки на время провертеть.
ПЕТРЕНКО: Для чего она вообще нужна?
КОТ: Согласно генплану, кастрюля и мотор должны крепиться на прочное основание.
ПЕТРЕНКО: Как же вы будете перевозить вашу установку на место назначения?
КОТ: Мда, недочетец… Ничего, сообразим. Ты обещал ножовку.
ПЕТРЕНКО: Уже несу.
Уходит.
АСЯ: Кот, снимай штаны.
КОТ: Вот так всегда. Задумаешься о судьбах народов, а женщина тебе — снимай штаны. (Снимает, Ася дает ему брюки, Кот надевает их и влезает на табуретку.) Впервые на арене! Дрессированные котики…
Митя кидает ему диванную подушку. Кот кладет ее на голову, балансирует на одной ноге.
АСЯ: Стой смирно, уколю.
Входит Баев.
МИТЯ: А вот и автор проекта.
Пожимают друг другу руки.
БАЕВ (Коту): Привет, Санька.
КОТ: И тебе, Данька, привет. Твоя жена мне буквально проходу не дает.
БАЕВ: И правильно делает. Нам сегодня железяку пилить, каждый человек на счету.
КОТ (умоляюще): Братцы, отпустите меня, я вернусь! У вас тут на столе одни шурупы, а мне Илонка ужин приготовила. Я без топлива работать не могу.
БАЕВ: Валяй.
АСЯ: Погоди, булавки выну. (Достает булавки.) Все, иди.
Кот опять снимает брюки и надевает джинсы.
КОТ: Ну так я пошел?
Уходит.
Действие второе
Та же комната поздно вечером. Вой ножовки по металлу. Посреди комнаты Митя пилит железку, Баев за столом паяет под лампой, Кот сверлит дырку в столешнице, прислоненной к стене. Ася сидит на диване с шитьем в руках. Петренко скучает в уголке.
Митя перестает пилить, озабоченно качает головой.
ПЕТРЕНКО (встает): Все, не могу больше. Пошел к Кубику ночевать.
АСЯ: Кубик сам не спит. У него ненамного лучше.
ПЕТРЕНКО: Тогда в лабу. Раскладушка, чайник, на работу идти не надо — проснулся и работай. Успеха!
Уходит.
БАЕВ: Пошел в «Doom» играть. Я ничего тут не пропустил? Соседи уже прорезались, ментов вызывали?
МИТЯ: Не-а. Они в отъезде. Приходили другие, сбоку, но мы их убедили, что нам трех часов хватит. Наврали, как водится. (Пилит, через пару минут останавливается.) Фу, устал. Сидим целый вечер, а сделали всего пять пропилов.
БАЕВ: Сменить тебя? Я-то еще свеженький…
МИТЯ: Скажи мне, кудесник, ты действительно веришь в эту затею?
БАЕВ: Тебя сменить или как?
МИТЯ (пилит, опять останавливается): Перекусить бы. Кот, у тебя что-нибудь осталось?
КОТ: Хлеб, яйца, больше ничего.
БАЕВ: Отлично. Аська, соорудишь нам яичницу?
АСЯ: Не-а. Как представлю себе, что надо идти на кухню, ночью… а там тараканы…
БАЕВ: Не надо никуда идти. Есть идея.
МИТЯ: Креативный ты наш.
БАЕВ: Спокойно. Результат гарантирован. Где у нас утюг? (Ася достает из шкафа утюг, подает ему.) Берем две табуретки. Митька, слезай. Главное, чтобы они были одной высоты. (Ставит их рядом.) Зажимаем утюг между табуретками, подошвой кверху, включаем в сеть, регулятор на «лен». Готово. Теперь берем сковородку. Кот, чего сидишь, где яйца?
